Марина Логунова - Печальные ритуалы императорской России

Во время службы беглым огнем стреляли трижды: по прибытии, к чтению Евангелия, при посыпании тела землей. После этого гроб закрыли и возложили на него с ковчегом императорскую мантию. Погребения в настоящем его виде не было, но в знак придания тела земле горсть земли положили на крышку гроба.

После оружейного салюта из всех фортеций (Петропавловской крепости и Адмиралтейства) церемония была окончена, и присутствующие чинным порядком с императрицей во главе отбыли из крепости, Екатерина уехала во дворец, все остальные разъехались по домам. В соборе остались шесть персон для «нощеденствия» – круглосуточного шестинедельного (сорокадневного) караула. Дежурили, как в Печальной зале, первейшие персоны, офицеры гвардии и драбанты. Все носимые во время церемонии регалии, гербы, знамена и все убранство Castrum Doloris были установлены во временной деревянной церкви в том же порядке, как в Зимнем дворце Петра I.

В 1726 г. убранство Петропавловского собора описал французский путешественник О. де ла Мотрэ.[286] Он видел, что катафалк Петра, покрытый расшитой золотом тканью, стоял в центре собора, поднятый над полом на пять ступеней, устланных пурпурным атласом, балдахин также из пурпурного атласа с золотым шитьем был украшен вышитыми монограммами Петра I и цесаревны Натальи Петровны. Вместо бронзовых фигур Марса, Геркулеса, Европы и России О. де ла Мотрэ указывает на деревянные скульптуры, окрашенные в белый цвет: две – в изголовье, две – в ногах. Он пишет о том, что в изголовье находились Геркулес и Александр (очевидно, путая его с Марсом), в ногах – Религия (очевидно, имелась в виду Европа) и Россия. Четыре канделябра с восковой свечой толщиной в бедро расставлены были у фигур, при каждой свече находилось по солдату с алебардой в длинном черном плаще. Перед катафалком висела люстра со свечами, одна из них горела постоянно. Ожидали прибытия из Италии великолепной мраморной гробницы, которая привезена не была.

16 мая 1727 г. к гробам на катафалке присоединился гроб с телом императрицы Екатерины I, скончавшейся 6 мая 1727 г.,[287] а 12 ноября 1728 г. на нижней ступени катафалка установили гроб с останками цесаревны Анны Петровны, герцогини Шлезвиг-Голштинской, дочери Петра I и Екатерины I, скончавшейся в Киле 4 мая 1728 г., ее останки были перевезены в Санкт-Петербург сначала в Зимний дворец ее отца, где была устроена Печальная зала для прощания, а потом гроб на шлюпках, составивших Печальный кортеж, был доставлен в Петропавловский собор.[288]

О медных ковчегах, в которых хранили гробы с телами Петра I и Екатерины I, писал современник событий Н. И. Кашин: император «скончался 1725 г., генваря 28 числа, и поставлен был в медном гробе в Петропавловском соборе на анбоне, убранном визитами с подписми, и шесть недель стояли министры и генералы. И по смерти государя императора Петра Перваго приняла царствование ея императорское величество Екатерина Алексеевна и не в долгом времени царствования 1727 г., маия 7 числа, в Питербурхе скончалась и положена в медной гроб, и по отпетии поставлено тело ее во гробе на том же анбоне с сожителем ее великим императором Петром, и покрыты грызетовыми золотыми покровами, и шестинедельная церемония справляласъ у гроба…».[289] Надо заметить, что в данном случае мемуарист, очевидно, ошибся, ибо датой смерти Екатерины I считается 6 мая 1727 г.[290]

После окончания основных строительных работ в Петропавловском соборе Петр I и Екатерина I были преданы земле. За несколько дней до погребения, 21 мая 1731 г. по указу новой императрицы Анны Иоанновны Б.-Х. Минихом, отвечавшим за проведение похорон, были организованы заупокойные службы в соборе, и в 11 утра 29 мая 1731 г. под орудийный салют в 51 выстрел оба гроба поместили в единый склеп перед иконостасом в южном нефе, напротив киота с изображением апостола Петра, святого покровителя Петра I.[291] Единого подвала под собором нет, поэтому для похорон каждого члена семьи склеп глубиной примерно 2–2,5 м делался персонально. В случае с Петром I и Екатериной I склеп был сделан на два гроба, сверху установили надгробия.[292] Во времена правления Елизаветы Петровны было решено превратить Петропавловский собор в своеобразный мавзолей Петра Великого, но проект М. В. Ломоносова, собиравшегося поставить пышную триумфальную арку, не осуществился.[293] Во время правления Екатерины II памятники были заменены саркофагами из рускеальского мрамора.

В 1866–1867 гг. вместо них установили надгробия из белого итальянского каррарского мрамора, украшенные бронзовым позолоченным восьмиконечным крестом на крышке и двуглавыми орлами по углам императорских надгробий.[294] В таком виде они дошли до наших дней.

Траур и траурные мероприятия

После похорон 10 марта 1725 г. и по окончании «нощедействия» траурные мероприятия не завершились, был объявлен годичный траур.[295] Правда, уже 20 марта траур был снят в связи с праздниками, а 28 марта (первый день Пасхи) особым указом отменен и к весне 1725 г. стал соблюдаться формально. Вскоре после похорон супруга сама вдова стала появляться в «полутрауре». При этом нельзя не отметить, что императрица постоянно демонстрировала всему миру свою скорбь по ушедшему супругу. Она приходила к его гробу, стоявшему в Петропавловском соборе, в окружении представителей дипломатического корпуса, которым полагалось быть свидетелями ее горя. Так, 21 марта 1726 г. анонимный мемуарист из окружения Яна-Казимира Сапеги, прибывшего в Санкт-Петербург в начале 1726 г., присутствовал при посещении крепостной церкви императрицей Екатериной I.[296] В этот момент в строящемся соборе собрались не только Императорский двор и члены Высочайшей семьи, но и все сенаторы, министры, генералы и офицеры. Освещение было недостаточное, потому что большее количество свеч не было зажжено, поминальную службу справлял архиепископ Феофан Прокопович. Екатерина по своему обыкновению нарушила запрет на театрализованный плач, после службы она целовала, рыдая, гроб и едва не лишилась чувств от скорби, по замечанию зрителей. Зять императрицы герцог Голштинский и князь А. Д. Меншиков едва уговорили ее дать увести себя с катафалка. После императрицы целовали гроб дочери императора – цесаревна Анна герцогиня Голштинская и цесаревна Елизавета, а также племянница Екатерина Иоанновна герцогиня Мекленбургская. После церемонии все отправились на обед к шведскому послу и хорошо провели время.

Более широкую огласку похороны монарха с начала XVIII в. получили через публикацию. В данном случае по велению императрицы Екатерины I было выпущено «Описание порядка, держанного при погребении Блаженныя Высокославныя и Вечно-достойнешея памяти Всепресветлейшаго, Державнейшаго Петра Великого, Императора и Самодержца Всероссийского и блаженныя памяти Ея Императорского Высочества Государыни Цесаревны Натальи Петровны», напечатанное в Санкт-Петербурге при Сенате в 1725 г. и повторенное в Московской типографии в 1726 г., написание которого было поручено автору сценария похорон и главе Печальной комиссии Я. В. Брюсу. Это была первая попытка создания церемониального издания, посвященного одному из главных событий в жизни монарха – собственно уходу из нее, исключительно важного документа, который предполагал продолжение практики печатания церемониальных изданий погребального характера наряду с коронационными. Однако впоследствии церемониальные погребальные альбомы, к сожалению, не стали традиционными. Их выпускали в силу разных причин не всегда, но, тем не менее, идея о фиксации обстоятельств монарших похорон была поддержана и впоследствии. Публикация репортажа о смерти и похоронах монарха со времен Петра I стала обязательным элементом траурного ритуала.

В издании, посвященном похоронам Петра I, указаны все детали, позволяющие представить убранство Печальной залы, церемонию похорон Петра и его дочери Натальи. Хотя, следует отметить, составление «Описания» выполняло не только задачу зарегистрировать важное событие, но и сверхзадачу – представить погребение императора всему миру как можно более ярко и пышно, даже в ущерб реальному положению вещей.

Очевидно, иллюстрацией к этому изданию должен был служить девятиметровый свиток с изображением Печальной процессии «Церемония погребения его императорского величества Петра Великого и государыни цесаревны Наталии Петровны»,[297] на котором представлена подробная роспись действующих лиц, дано изображение регалий, печальной колесницы и т. д. Художник постарался показать наиболее важных персон с соблюдением некоторого портретного сходства, так, рядом с вдовой усопшего Екатериной Алексеевной изображены два ассистента – крупная фигура А. Д. Меншикова и невысокий человек с большим носом – Ф. М. Апраксин. Менее важные особы обозначены на свитке точками. Детально выписаны инсигнии: четыре государственных меча, кавалерии, короны, скипетр и держава, государственные гербы. На свитке имеются две вставки, компенсирующие утраты, исполненные, судя по стилю написания, очевидно, в первой трети XIX в.