Сергей Кремлев - Иуды в Кремле. Как предали СССР и продали Россию
Что же до «шестидесятников», то так назвали сами себя «дети хрущёвской оттепели», пришедшие в жизнь советского общества на рубеже 50 — 60-х годов и ставшие результатом этой оттепели. Я не буду называть поимённо даже наиболее известных «шестидесятников», но, окинув взглядом прошлое, становится ясно, что «шестидесятников» можно определить как изуверскую секту советских «интеллигентов». С «пятидесятниками» «шестидесятников» роднит, кроме прочего, то, что их речи быстро приобрели странный характер и верно понимали их лишь «посвященные».
В возрастном отношении лидеры «шестидесятников» — в основном поколение рождения первой половины 30-х годов. Например, «шестидесятник» Евгений Гангнус-Евтушенко (виноват, не удержался и одно имя упомянул) родился в 1933 году. В 1991 году этим советским гражданам было лет под шестьдесят — более чем активный политический возраст. И практически все «шестидесятники» оказались в числе «прорабов перестройки», то есть — «прорабов измены», а после развала СССР активно поддержали Ельцина.
В 60-е годы «шестидесятник» Булат Окуджава (вот, опять не удержался и ещё одно имя упомянул) утверждал, что как бы и где бы он ни пал, он всё равно падёт «на той единственной гражданской» и над ним молча склонятся «комиссары в пыльных шлемах».
В некоем «россиянском» энциклопедическом словаре об Окуджаве сказано так: «В авторских песнях Окуджавы, звучавших нравственным камертоном (ну-ну. — С. К.) в эпоху застоя, сквозь романтически преображённые картины будничной жизни, мягкую доверительную интонацию и тонкий лиризм проступает твёрдость этических ориентиров, безупречная верность высокому духовному выбору».
Что ж, кому что… Бардовские песни этого «нравственного камертона» любил распевать под две гитары — вместе с одним из замов ельцинского премьера Черномырдина Олегом Сысуевым — Валентин Юмашев. С одной стороны, Юмашев, ельцинский зять и наперсник, «внук», так сказать, оттепели, — фигура фарсовая и одновременно чудовищная. С другой стороны, «духовный выбор» Окуджавы, как видим, оказался хорошо согласован с «твёрдостью этических ориентиров» ельциноидов. И это вполне объяснимо — после развала СССР практически ни один «бард», включая Окуджаву, против этого не выступал, зато обрадовались развалу почти все из них.
В 90-е годы Окуджава (он был постарше — 1924 года рождения) своего былого духовного якобы родства с большевиками-комиссарами уже не афишировал и довольствовался, как и прочие видные «шестидесятники», подачками с антисоветского государственного «стола».
При этом наблюдалось странное (а может, и не очень) смешение в одном общественном слое признаков двух различных заокеанских сект. Былые хрущёвские «шестидесятники» уже в горбачёвские времена оказались также адвентистами будущей ельцинщины.
«Пришествие» Михаила Горбачёва воспринималось многими «шестидесятниками» как почти религиозное, сакральное событие, и это напоминало веру адвентистов в пришествие Мессии. Пика же этот «религиозный» экстаз достиг с выводом на политические подмостки «катастройки» Бориса Ельцина.
Но в пору катаклизматической «перестройки» классические «шестидесятники», как уже было сказано, разменяли шестой десяток лет, а то и перевалили за шестьдесят, и им требовалось молодое пополнение — дабы страстно ожидаемое пришествие Ельцина стало фактом. И в старые «мехи» было-таки влито молодое «вино» — на смену «шестидесятникам» пришли их «дети», как раз в пору хрущёвской оттепели — в конце 50-х — начале 60-х годов — и родившиеся.
Так, например, Борис Немцов — первый ельцинский губернатор Нижегородчины, родился в 1959 году, Сергей Кириенко-Израитель, мастер дефолтов, — в 1962 году, ельцинский и путинский подельник по руководству президентской администрацией Владислав Сурков — в 1964 году, и т. д.
Потом «во власть» валом пошла ещё более молодая поросль. Страна всё более оказывалась под гнётом самой махровой, просто-таки зоологической некомпетентности, а переквалифицировавшиеся в адвентистов ельцинского дня бывшие «шестидесятники» всё наяривали телезрителям, радиослушателям и читателям одну и ту же припевку: «ГУЛАГ, ГУЛАГ, ГУЛАГ, Сталин — тиран».
Они крутят эту «шарманку» по сей день — вперемешку с уценёнными историей бардовскими песнями.
Но почему они так злобны к собственной истории, к собственной стране, к судьбе собственного народа? В неплохом советском фильме «Достояние республики» бандитский главарь «из интеллигентов» заявляет: «Нет большего наслаждения для интеллигентного человека, чем уничтожить мировой шедевр».
Что ж, похоже, так и есть! СССР как явление мировой истории был подлинным цивилизационным шедевром, и подсобить в деле его уничтожения было для «интеллигентных людей» наслаждением.
Более ста лет назад Ленин, имея в виду интеллигенцию царской России, писал:
«Переходное, неустойчивое, противоречивое положение рассматриваемого общественного слоя отражается в том, что среди него особенно широко распространяются те половинчатые, эклектические воззрения, та мешанина противоположных принципов и точек зрения, то стремление подниматься на словах в превыспренние области и затушёвывать фразами конфликты исторических групп населения (то есть — конфликт между Капиталом и Трудом. — С. К.)».
Опять-таки Ленин, полемизируя с народниками, писал и так:
«Вы говорите, что на «иные пути» должна направить Россию интеллигенция — вы не понимаете, что, не примыкая к классу, она есть нуль».
Блестящая в своей краткости и точности мысль! Лучшие представители русской интеллигенции, то есть собственно русские интеллектуалы, перестали быть нулём и стали во главе созидания новой России только после того, как они примкнули к созидающему классу — к трудящимся.
А «шестидесятническая» советская «интеллигенция» и её преемники всё более отдалялись от народа и поэтому всё более становились общественным нулём. Зато в период развала СССР этот неустойчивый, противоречивый общественный слой, чтобы окончательно не превратиться в ноль, примкнул к «классу» «новых русских», то есть, по сути, к банде.
Тем сейчас и живёт.
И тут вот что надо понять…
Тот же Ленин происходил из дворян, имел высшее юридическое образование, ни одного дня в своей жизни не стоял у станка, не ходил за сохой на пашне, а равно не владел заводами и фабриками. Иными словами, Ленин не принадлежал ни к эксплуатирующим классам, ни к эксплуатируемым классам, а входил как раз в тот общественный слой, который называется интеллигенцией. Тем не менее он себя от интеллигенции как бы отстранял.
И понятно почему.
В начале книги я уже приводил мнение русского историка Василия Осиповича Ключевского — тоже себя, между прочим, от «интеллигенции» отстранявшего. Ключевский высказывался в том смысле, что в русском обществе слово «интеллигенция» возникло как в некотором роде недоразумение.
На мой взгляд, мысль Ключевского — очень точная мысль. Слово «интеллигент» двусмысленно, двояко. Поэтому в разных случаях, применительно к разным ситуациям, им обозначают не просто разные, но даже антагонистические понятия. Так, в России всегда бытовали выражения «паршивый интеллигент», «гнилая интеллигенция». Но можно ли сказать, например, «паршивый интеллигентный человек» или «гнилая интеллигентность»? Нет, конечно.
Понятие «интеллигентность» тождественно естественности поведения, исполненного чувства собственного достоинства и уважения к другим, не жеманности мыслей, и т. п.
А вот понятие «интеллигенция»…
Н-да, тут посложнее.
Уже с начала петровских реформ на смену прежней «элите» Третьего Рима, умевшей по пальцам пересчитать все ереси римские, люторские или армянские и назубок знавшей возвышенную легенду о нравственном падении мира и о преображении Москвы в Третий Рим, в России начали приходить люди дела, «птенцы гнезда Петрова». Они упорно осваивали и развивали знания артиллерийские, фортификационные, горнозаводские, медицинские и т. д. И осваивали они эти знания не просто для себя, а для того, чтобы спасти Третий Рим от «павшего» мира.
Однако наряду с людьми дела, с интеллектуалами, в России всегда хватало и «элиты» допетровского образца — бездельной или мало дельной. От неё-то и произошла «русская» «интеллигенция». И эта застарелая русская болячка благополучно дожила до наших дней.
Эх, как бы нам от неё избавиться — хотя бы в XXI веке?
Вот ещё одно мнение относительно значительной части того общественного слоя, который у нас называют «интеллигенцией». Сразу скажу, что принадлежит оно нашему великому сатирику Салтыкову-Щедрину и высказано было в его статье «Литературные будочники», опубликованной в добролюбовском «Свистке» в 1863 году. Грустно, но имея в виду некие современные ему процессы, Щедрин точка в точку описал жизнеощущение нынешней «россиянской» «элитной» «интеллигенции». И описал настолько точно, что если бы я не указал сразу на источник цитаты, то читатель скорее всего счёл бы её взятой из современной статьи и на вопрос: «О ком это сказано?» — тотчас же ответил бы: «Ну, об этих, о «демократах» с телеэкрана».
