Вальтер Гёрлиц - Германский Генеральный штаб. История и структура. 1657-1945

Эти слова, сказанные перед лицом смерти, могут означать, что Вальдерзе осознал неправильность выбранного пути, а может, он умер с убеждением, что близок конец страны, которая пренебрегла его советами.

Вальдерзе умер. Этот несомненно способный человек, фактически, бессмысленно растратил свою жизнь. Из всех знаменитых личностей, имевших отношение к большому Генеральному штабу, он единственный, хотя и весьма приблизительно, подходил к известному стереотипу. Он испытывал просто болезненную склонность к борьбе по случаю и без случая; ведь далеко не во всех случаях действует принцип – не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня. Именно это соображение, похоже, лежало в основе его теории превентивной войны. Вальдерзе не относился к типу грубых, придерживающихся репрессивных мер антидемократов, которые присутствовали в кошмарных видениях Вильсона, хотя некоторые из его высказываний заставляют предположить, что он находил удовольствие в грубости и жестокости.

Если бы Вальдерзе удалось удовлетворить свои амбиции, для Германии это могло обернуться катастрофой. Но существовала ли реальная опасность? Вальдерзе никогда не ладил с современниками. Он был слишком наивен, чтобы его можно было принимать всерьез как государственного деятеля, и слишком прямолинеен, чтобы быть приспособленцем. В результате он оказался между двумя стульями. Он не понимал, что история двигалась не в том направлении, которое выбрал он. Вальдерзе проиграл.

Глава 6

ВЫДАЮЩИЙСЯ ПЛАН

Шлифен

Создатель рейхсвера генерал Сект часто отмечал, что задача Генерального штаба заключается не в том, чтобы поставлять гениев, а в том, чтобы сосредоточиться на обучении обычных людей, которые смогут проявить работоспособность и практический ум. По его мнению, идеальным было бы такое положение дел, когда один офицер Генерального штаба мог в любой момент принять на себя ведение дел другого офицера и оба они мыслили бы одними категориями. Он надеялся, что в результате обучения появится некий однотипный образ. Стремление воспитать своего рода ограниченных людей приобрело особый смысл с назначением на должность начальника Генерального штаба графа фон Шлифена.

Шлифен сильно отличался от своих блестящих предшественников. Его семья не могла похвастаться высоким происхождением. Их предками были жители Кольберга, мэры и члены совета района. Знаменитый потомок имел привычку объяснять собственное трудолюбие традициями этого простого, исполненного сознанием долга рода. Семья приобрела землю и титул только при прусских королях.

Граф Альфред фон Шлифен родился в 1833 году. Его отец в чине майора служил в гвардейской пехоте. Шлифен был высокообразованным, но до некоторой степени изнеженным аристократом. Надменно-отстраненное выражение его лица можно, вероятно, отнести за счет близорукости. Кстати, близорукость могла стать препятствием на пути к военной службе. После школы и берлинской гимназии он недолго изучал право. По всей видимости, школа оказала на него серьезное влияние, поскольку благочестие осталось с ним на всю жизнь. Шлифен был глубоко религиозен; к тому же он был скрытным человеком и не испытывал особого вкуса к жизни, поэтому крайне нуждался в утешении и поддержке.

В 1854 году в чине лейтенанта он поступил на службу во 2-й уланский полк. На несколько лет Шлифен погрузился в полную развлечений жизнь молодых офицеров и заслужил прозвище «сумасшедший Шлифен». Невероятное сочетание: серьезный характер и более чем странное прозвище! Вероятно, эту безумную, можно сказать, безрассудную погоню за удовольствиями меньше всего следует относить за счет его личных качеств, скорее, это была дань времени. В 1865 году он получил назначение в Генеральный штаб. Женился на кузине, графине Анне Шлифен (она умерла спустя четыре года после свадьбы). Это были счастливейшие годы его жизни. Анна Шлифен была, по всей видимости, доброй и сердечной женщиной, поэтому после ее смерти муж не стремился возместить утрату.

Первый военный опыт Шлифен получил в Кенигграце. Он находился там на положении штабного офицера при кавалерийском корпусе принца Альбрехта Прусского, и у него остались на всю жизнь неизгладимые впечатления. Заметим, что битва при Кенигграце велась путем окружения. Во время франко-германской войны Шлифен был штабным офицером при корпусе эрцгерцога Мекленбургского, который сражался с рекрутами Гамбетты на Луаре. В 1884 году Шлифен возглавил военно-исторический сектор Генерального штаба (в то время Гинденбург в чине капитана также служил в Генеральном штабе). В 1889 году Шлифен стал генералом, первым обер-квартирмейстером и заместителем Вальдерзе.

Первый обер-квартирмейстер, поглощенный исключительно своими непосредственными обязанностями, являл полную противоположность начальнику штаба с его разнообразными интересами. Кроме того, если Вальдерзе стремился к войне, то Шлифен рассматривал войну как неотвратимое веление судьбы. Человек мог проявить свою волю только в борьбе малочисленной армии с превосходящими силами противника. А вот за кем останется победа, был вопрос. Этот вопрос рассматривал на страницах своих произведений один из офицеров Генерального штаба, который был к тому же довольно известным историко-политическим обозревателем, граф Йорк фон Вартенбург. Шлифен ясно видел слабость и несостоятельность германской политики.

Шлифена абсолютно не интересовало все то, что лежало вне сферы его профессиональной деятельности. Как-то во время одной из штабных поездок, проведя утомительную ночь в пути между Кенигсбергом и Инстербургом, сопровождавший Шлифена адъютант обратил его внимание на живописную долину, лежащую в лучах утреннего солнца. «Ерундовое препятствие», – бросив мимолетный взгляд, заметил Шлифен и снова замолчал. Такое же равнодушие он проявлял и в отношениях с людьми. Один из ближайших сослуживцев Шлифена, генерал фон Куль, рассказывал, как в канун Рождества получил от Шлифена задание, которое должно было быть выполнено в первый день Рождества.

Сердечный и доброжелательный Мольтке с уважением относился к своим сотрудникам. При нем штаб был, по сути, одной большой семьей. Шлифен был высокомерным, с подчиненными держался сухо, и люди часто страдали от его сарказма. Во время военных учений он старался запутать подчиненных, и, похоже, ему доставляло удовольствие видеть их замешательство при решении особенно трудных задач. Генерал фон Шлихтинг писал, что Шлифен обладал талантом стратега, но имел отвратительный характер. Самый существенный его недостаток заключался в том, что он не выносил соперников, никого, кто бы обладал оригинальным умом, самобытностью. Таких офицеров либо снимали с занимаемых должностей, либо обрекали на бездействие.

Даже будучи полностью уверен в собственной правоте, Шлифен никогда не отстаивал свое мнение, даже в вопросах, касающихся проведения реформы в армии и планирования осенних маневров. Что касается последнего, то он предоставлял полную свободу действий императору, который с удовольствием брал инициативу в свои руки. Шлифен благодушно наблюдал за действиями Вильгельма. Это как-то не согласовывалось с холодностью и сдержанностью Шлифена. Те, кто знали его достаточно близко, вроде капитана Маккензи, который был его адъютантом в 90-х годах, в своих воспоминаниях пытались объяснить особое обаяние, исходившее от этого человека. Наши оценки обусловлены временем, в котором нам посчастливилось жить, а идеалом того времени был лишенный человеческих чувств специалист, поглощенный работой и не видящий ничего вокруг. Как мы видим, Шлифен идеально подходил для этой роли. Люди, стремясь понять крайнюю ограниченность Шлифена, тем не менее, восхищались ясностью его мысли.

Теперь Генеральному штабу стало абсолютно ясно, что Германии придется вести войну на два фронта. Находясь в безвыходном положении, военные разработчики должны были найти какой-нибудь обнадеживающий прецедент, и они, естественно, вновь обратили пристальный взгляд на Фридриха Великого.

Действуя на внутренних линиях, Фридрих Великий успешно вел войну на нескольких фронтах. В ноябре 1757 года он разгромил французские и имперские армии, а затем во главе тридцатидвухтысячного войска спешным порядком отправился в Силезию и, благодаря блестяще проведенной операции, обошел противника с фланга, победив восьмидесятидвухтысячную австрийскую армию в Лейтене. Эти победы не явились причиной для окончания войны. Только спустя шесть лет в результате изменений в составе вражеской коалиции войне был положен конец. Шлифену не давала покоя одна мысль. Сравнивать две великие державы, Францию и Россию, своих вероятных противников, с ними же в ситуации, в которой находился Фридрих, было, с одной стороны, соблазнительно, а с другой – бесперспективно.

Основная проблема заключалась в следующем. Требовалось сконцентрировать по возможности максимальные силы для нанесения удара по одному из противников, а затем молниеносно переключиться на другого. Мольтке гарантировал нанесение молниеносного удара, поскольку превратил железнодорожный транспорт в нечто вроде основного орудия. Это было на руку Шлифену, и он продолжал настаивать на дальнейшем укреплении армии. Он придерживался мнения, что должен давать советы и рекомендации, но не более того.