Война альтруистов. Россия против Турции, 1877—1878 - Евгений Норин
Судьба участников балканской драмы сложилась очень по-разному. Император Александр II несколько лет спустя пал жертвой террористического акта революционеров-бомбистов. Его противник, султан Абдул-Хамид II прожил куда дольшую, но едва ли счастливую жизнь: ему предстояло руководить Османской империей, теряющей территории, слабеющей, раздираемой внутренними противоречиями. В конце концов он был низложен, и остаток дней наблюдал агонию собственной державы. Он умер в 1918 году, незадолго до полного поражения своей страны в Первой мировой войне.
Судьба самого яркого из полководцев этой войны, Михаила Скобелева, оказалась не менее драматичной. Чрезвычайно популярный генерал после битвы на Балканах отметился успехами в Средней Азии, и воспринимался как фигура уже более значительная, чем просто хороший боевой генерал. Однако в 1882 году он внезапно скончался от остановки сердца в гостиничном номере, где проводил время с женщиной. Смерть на пике славы и амбиций вызвала много толков, включая даже предположения об отравлении. Однако стоит заметить, что проблемы с сердцем у Скобелева ранее отмечал его собственный врач. Военные лишения и лихой образ жизни в мирное время, откровенно говоря, способствовали смерти этого неукротимого полководца без всякого внешнего вмешательства. Как бы то ни было, Россия лишилась одного из самых ярких и неординарных военачальников своей эпохи.
Василия Верещагина, создавшего множество блестящих художественных полотен, посвященных походу на Балканы, догнала уже совсем другая война. В 1904 году он погиб на Дальнем Востоке во время войны с Японией, на борту броненосца «Петропавловск». С ним погиб адмирал Макаров, еще один герой Русско-Турецкой, командовавший небольшим кораблем в 1877/78.
Впрочем, многих ждала столь же славная, но менее драматичная судьба. Так, хирург Николай Склифософский приобрел всемирную славу, был всеми уважаем, и память о нем сохранилась до наших дней. Владимир Гиляровский, охотившийся на турецких часовых на Кавказе, стал знаменитым писателем и журналистом, прославленным краеведом Москвы. Гурко, Драгомиров, Столетов — всем им предстояла довольно благополучная жизнь и карьера; а Драгомиров стал одним из крупнейших военных деятелей и теоретиков России. В историю он вошел еще и своеобразным образом: на картине Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» он изображен в виде казачьего атамана.
Когда смолкли пушки
В военном смысле война 1877/78 годов дала огромный материал для изучения. Русская армия продемонстрировала удивительный контраст боевых качеств. С одной стороны, развертывание армии, своевременное усиление войск на театре боевых действий подкреплениями — все эти мероприятия проводились на хорошем уровне. Командиры среднего звена действовали зачастую просто-таки блестяще. Гурко, Столетов, Скобелев, Лазарев, Тергукасов, Драгомиров действовали быстро, разумно, дерзко и, в конечном счете, эффективно. Боевые качества пехоты традиционно находились на высоком уровне и позволяли решаться на операции, которые с другими солдатами были бы чистой авантюрой — самый яркий пример здесь, конечно, прорыв через Балканы.
При этом операции вокруг Плевны оставляют ощущение какого-то помрачения рассудка. Город не блокировали сразу. Три штурма последовательно проводились без надлежащей разведки и при катастрофически плохой координации между атакующими колоннами. Вообще, эта война отлично продемонстрировала, как войско индустриального периода может наносить противнику ужасающие потери одним винтовочным огнем, пользуясь лишь полевыми укреплениями. В том, что касается возросшей эффективности винтовочного и орудийного огня, русские имели много поводов для раздумий. Особенно неприятным сюрпризом оказалось превосходство турок по качеству личного стрелкового оружия. Полевые командиры поощряли использование трофеев, в результате чего даже некоторые батальоны и полки к концу войны оказались вооружены отнятыми у турок винтовками лучшего качества. С другой стороны, русские сделали целый ряд шагов к тактике нового времени. Перебежки в рассыпном строю и подавление противника огнем собственных винтовок еще не приняли характера системы, но некоторые операции (скажем, наступление Скобелева на Ловчу) выглядят даже как несколько опережающие время. Вообще признаем, что наиболее компетентные и решительные командиры у русских сосредоточились в среднем звене. Высшее командование демонстрировало в лучшем случае средние качества.
Вообще, проблем хватало. Они касались планирования — расчет изначально делался на быструю войну, и позднее пришлось аврально перестраиваться, когда ставка не сыграла. Логистика страдала — правда, в значительной степени в силу объективных причин — так, румынская дорожная (в том числе железнодорожная) сеть, конечно, не входила в сферу компетенции русского правительства и командования. Однако с практической точки зрения это означало, что масса грузов из Бухареста попросту не доехала до фронта.
На море русские полагались на своеобразное сочетание разнообразного эрзаца вроде вооруженных гражданских судов (в боях участвовала даже дооборудованная пушками царская яхта!) — и новейших технологий. Как раз под самый занавес войны Степан Макаров, еще не адмирал, провел первую в мире успешную торпедную атаку, утопив турецкий авизо. Вспомогательные крейсеры РОПиТ также внесли некую лепту в общий успех, а один из них, «Россия», как-то захватил войсковой транспорт с 700 пехотинцами на борту. Но здесь русские могли скорее порадоваться пассивности противника, которая и позволила ставить эксперименты на формально более сильном неприятеле: турки, располагая довольно мощными силами, так и не сумели навязать русским сражения на своих условиях. Так что русские моряки показали дерзость и способность выжать всё из своих невеликих ресурсов, но настоящее возрождение русского Черноморского флота было впереди.
На суше же действия русских имели ярко выраженный маневренный характер. Удивительно, но в войну 1877 года самыми сильными сторонами русской армии стали как раз те качества, в недостатке которых ее обычно упрекают — инициатива и дерзость тактических командиров, способность к импровизации, отсутствие шаблона.
Сильно изменилась в лучшую сторону организация тыловых служб. Особенно разителен контраст с Крымской войной по части военной медицины. Возможность эвакуации раненых по железной дороге, создание дивизионных госпиталей, увеличение числа медперсонала — дали превосходный эффект. Доля умерших раненых и больных упала втрое. Многие проблемы решали в авральном режиме, часто за счет гражданских поставщиков, однако и в этой области сдвиги были видны невооруженным глазом.
Как бы то ни было, русская армия новой модели реабилитировалась после Крымской войны и достойно выдержала экзамен. Принципы, заложенные Милютиным, прошли обкатку на поле боя.
Более неоднозначными оказались политические итоги войны. Россия, безусловно, получила меньший набор благ, чем тот, на который могла рассчитывать. Ключевые приращения касались славянских клиентов России на Балканах. Для истории и политики Балкан это действительно решающие события. С XIV века Османская империя была сильнейшим государством региона, теперь от ее могущества не оставалось и следа, а христианские государства могли сами решать свою судьбу. Однако для России Сербия, Черногория и Болгария, конечно, стали не самым надежным активом. Новые государства пошли своим путем и не всегда этот путь совпадал с желаемым для России. Наконец, проливы
