Михаил Барятинский - Т-34 в бою
Именно так действовал командир отдельной танковой группы старший лейтенант Д. Ф. Лавриненко, отражая 6 октября 1941 года атаку немецких танков в районе Нарышкино – Первый Воин. Вражеские танки, смяв нашу противотанковую оборону, прорвались к позициям 4-й танковой бригады и начали «утюжить» окопы мотострелков. Четыре «тридцатьчетвёрки» Лавриненко выскочили из леса наперерез танкам противника и открыли огонь. Немцы никак не ожидали появления советских боевых машин. После того как загорелись шесть Pz.III, они остановились, а затем начали отходить. Танки Лавриненко исчезли так же внезапно, как и появились, но уже через несколько минут показались левее из-за пригорка и вновь открыли прицельный огонь. В результате нескольких подобных стремительных атак на поле боя осталось 15 подбитых немецких танков. Наша группа потерь не имела.
Экипаж Дмитрия Лавриненко (крайний слева) у своего танка. Осень 1941 года
О старшем лейтенанте Д. Ф. Лавриненко следует сказать особо. Он участвовал в 28 боях. Три танка Т-34, на которых он воевал, сгорели. В день своей гибели, 17 декабря 1941 года, под Волоколамском Лавриненко подбил 52-й по счёту танк противника и стал самым результативным советским танкистом периода Второй мировой войны. Указом Президента СССР от 5 мая 1990 года за мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками Лавриненко Дмитрию Фёдоровичу было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.
Говоря о боевой деятельности Д. Ф. Лавриненко, хотелось бы обратить внимание читателя на тактику действий, которую он применял. В целом она укладывалась в рамки той тактики, которую использовала 4-я танковая бригада. Она сочетала действия из засад с короткими внезапными атаками ударной группы при хорошо поставленной разведке. Все имеющиеся в наличии описания боёв с участием Лавриненко свидетельствуют о том, что, прежде чем атаковать противника, он внимательно изучал местность. Это позволяло правильно выбрать как направление атаки, так и вид последующего манёвра. Используя преимущество Т-34 перед немецкими танками в проходимости в условиях осенней распутицы, Лавриненко активно и уверенно маневрировал на поле боя, скрываясь за складками местности. Сменив позицию, он вновь атаковал уже с нового направления, создавая у противника впечатление о наличии у русских нескольких групп танков. При этом, по свидетельству сослуживцев, артиллерийский огонь из танка Лавриненко вёл мастерски. Но даже будучи метким стрелком, он стремился на максимальной скорости сблизиться с противником на дистанцию 150– 400 м и бить наверняка. Суммируя всё это, можно утверждать, что Д. Ф. Лавриненко, с одной стороны, был хорошим хладнокровным тактиком, а с другой – действовал с учётом как недостатков танка Т-34, так и его достоинств, что и позволяло ему добиваться успеха.
Вместе с Дмитрием Лавриненко в бою у села Первый Воин отличился и командир танка Т-34 старший сержант Иван Любушкин. 6 октября 1941 года он уничтожил в двух танковых дуэлях 9 немецких танков. За этот бой Любушкину присвоили звание Героя Советского Союза. Всего в боях за Москву экипаж Любушкина записал на свой счёт 20 немецких танков. И. Любушкин погиб в танковом бою 30 июня 1942 года, когда во время атаки в его танк попала авиабомба. Из экипажа танка чудом уцелел только механик-водитель.
Именно к периоду боёв под Мценском в основном относятся и все высказывания генерала Г. Гудериана о танках Т-34 и о тактике их применения 4-й танковой бригадой, Первое такое замечание относится к 6 октября 1941 года:
«Южнее Мценска 4-я танковая дивизия была атакована русскими танками, и ей пришлось пережить тяжёлый момент. Впервые проявилось в резкой форме превосходство русских танков Т-34. Дивизия понесла значительные потери. Намеченное быстрое наступление на Тулу пришлось пока отложить».
Следует отметить, что это не первое упоминание о танках Т-34 в «Воспоминаниях солдата» Г. Гудериана. 3 июля 1941 года он получил «сообщение об атаке русскими танками и самолётами переправы на Березине у Борисова. Об этом сообщили 47-му танковому корпусу. Атаки были отбиты с большими потерями для русских; 18-я танковая дивизия получила достаточно полное представление о силе русских, ибо они впервые применили свои танки Т-34, против которых наши пушки в то время были слишком слабы».
Обращает на себя внимание разная тональность этих двух цитат. В первой уже упоминается о слабости немецких пушек в борьбе против Т-34, но тем не менее, говорится об уверенно отбитых атаках с большими потерями для русских. А во второй речь идёт о превосходстве Т-34, проявившемся в резкой форме. А ведь танки были практически одни и те же, по качеству даже хуже. В начале войны практически все «тридцатьчетвёрки» были харьковской сборки, а под Москвой – уже сталинградской. В чём же дело? Скорее всего – в тактике применения. Хорошо известна, например, серия фотографий, на которых с разных сторон снята группа Т-34, завязших на заливном лугу под Толочином. Кто их туда загнал и почему, неизвестно. Скорее всего из-за элементарного незнания местности. Под Мценском картина была иная, и Гудериан сразу отметил это:
«Особенно неутешительными были полученные нами донесения о действиях русских танков, а главное, об их новой тактике. Наши противотанковые средства того времени могли успешно действовать против танков Т-34 только при особо благоприятных условиях. Например, наш танк Pz.IV со своей короткоствольной 75-мм пушкой имел возможность уничтожить танк Т-34 только с тыльной стороны, поражая его мотор через жалюзи. Для этого требовалось большое искусство. Русская пехота наступала с фронта, а танки наносили массированные удары по нашим флангам. Они кое-чему уже научились.
Поэтому я решил немедленно отправиться в 4-ю танковую дивизию и лично ознакомиться с положением дел. На поле боя командир дивизии показал мне результаты боёв 6 и 7 октября, в которых его боевая группа выполняла ответственные задачи. Подбитые с обеих сторон танки ещё оставались на своих местах. Потери русских были значительно меньше наших потерь».
Эта оценка событий Гудерианом весьма важна. Впервые с начала войны советские танковые части действуют грамотно, сообразно обстановке, с учётом слабых мест противника и своих сильных сторон. Результат налицо – наши потери меньше немецких. Повторимся – при использовании той же самой материальной части, что и летом 1941 года.
В ходе контрнаступления под Москвой, начавшегося 5 декабря 1941 года, танковые бригады и батальоны большей частью придавались стрелковым соединениям и использовались для непосредственной поддержки пехоты. Прорыв вражеской обороны осуществлялся пехотой совместно с танками и артиллерией. При преследовании танки использовались в передовых отрядах, чаще всего для перехвата путей отхода противника. Иногда для обхода флангов оборонявшихся немецких войск или захвата важных объектов создавались подвижные группы, ударную силу которых составляли танковые бригады.
ТРУДНЫЙ 1942 ГОД
Для Советского Союза 1942 год начинался на мажорной ноте. В начале января 1942 года закончилось контрнаступление Красной Армии на западном стратегическом направлении. Враг был отброшен от Москвы на 100– 250 км. В битве за Москву потерпели серьёзное поражение 38 немецких дивизий, при этом особенно тяжёлые потери понесли немецкие танковые соединения, некоторые из которых практически полностью лишились танков.
Так, например, по состоянию на 21 декабря 1941 года в 7-м танковом полку 10-й танковой дивизии осталось 33 боеспособных танка. Впрочем, в других соединениях дела обстояли ещё хуже. В 1-м танковом полку 1-й танковой дивизии на 1 января 1942 года имелся лишь один боеспособный танк, а в 36-м танковом полку 14-й танковой дивизии – пять. Общее же соотношение в танках на советско-германском фронте на 1 января 1942 года составляло 1 588:840 (1,9:1) в нашу пользу.
Сборка танков в цеху завода «Красное Сормово». 1942 год
Приводимые цифры могут удивить читателя. И действительно, к тому, что Красная Армия имела количественное превосходство в танках над Вермахтом накануне войны, все вроде бы уже привыкли. Как привыкли и к тому, что в течение полутора месяцев мы потеряли почти все танки приграничных округов. Кое-что, правда, оставалось в тыловых округах, но это кое-что (примерно 8 тысяч танков) почему-то совсем не учитывалось. Справедливости ради надо сказать, что из этого количества реально боеспособных танков было немного и они в основном были сосредоточены на Дальнем Востоке и в Закавказье. То есть прикрывали потенциально опасные направления. К тому же всё это были боевые машины так называемых «старых типов», заметно уступавшие немецким танкам по своим тактико-техническим характеристикам. Так что вся надежда была только на новое производство. А с ним-то, как утверждается до сих пор в большинстве изданий, дело-де обстояло совсем плохо. Заводы эвакуировались, находились «на колёсах», и товарищ Сталин чуть ли не поштучно лично распределял боевые машины по танковым частям. Самое любопытное, что начало такой трактовке событий положил сам И. В. Сталин, который, выступая 6 ноября 1941 года на торжественном заседании по случаю 24-й годовщины Октябрьской революции, сказал:
