Владимир Николаев - Красное самоубийство
Роковой просчет
Даже в августе 1939 года, пойдя на соглашение о сотрудничестве со Сталиным, Гитлер вовсе не думал менять свою стратегию, свои планы на ближайшее будущее. В узком кругу приближенных он заявлял: «Все, что я предпринимаю, направлено против русских. Если Запад слишком глуп и слеп, чтобы понять это, тогда я буду вынужден пойти на соглашение с русскими, чтобы побить Запад, и затем, после его поражения, снова повернуть против Советского Союза со всеми моими силами. Мне нужна Украина, чтобы они не могли уморить нас голодом, как это случилось в последней войне». Гитлер вел свою игру, Сталин – свою, и больше всего они боялись друг друга, опасались неожиданной агрессии со стороны соперника (а с августа 1939 года по июнь 1941-го – официального союзника!). Годами они готовились к войне (оба – к агрессивной, наступательной, захватнической!), но никак не могли выйти на тот уровень вооружений, который позволил бы фюреру обрушить свою мощь на восток, а Сталину – на запад. Из-за постоянно преследовавшего их страха друг перед другом они так и начали войну между собой, будучи не совсем к ней готовыми.
Вот одно из признаний фюрера, сделанное в узком застольном кругу самых близких соратников: «Моим кошмаром был страх, что Сталин может перехватить у меня инициативу… Война с Россией стала неизбежной. Ужасом этой войны было то, что для Германии она началась слишком рано – и слишком поздно». Пожалуй, самым примечательным из соображений Гитлера по этому поводу оказалось признание, сделанное им перед концом войны, в феврале 1945 года, когда фюрер не мог не понимать, что его конец близок, лукавить ему было уже не нужно: «Упреждающий удар по России был нашим единственным шансом разбить ее … Время работало против нас. На протяжении последних недель (май–июнь 1941 года – В. Н .) меня не отпускал страх, что Сталин опередит меня». Эти опасения не были напрасными. Сталин тоже изо всех сил готовился не к обороне, а к нападению. Маршал Жуков вспоминал: «У Сталина была уверенность, что именно он обведет Гитлера вокруг пальца в результате заключенного пакта. Хотя потом все вышло как раз наоборот».
И вот что парадоксально! Так называемый советско-германский договор о дружбе означал только одно – скорую войну между двумя подписавшими его странами. Это было очевидно. Еще в книге «Моя борьба» Гитлер пророчески писал: «Сам факт заключения союза с Россией сделает войну неизбежной». Еще до заключения этого договора английская разведка доносила своему правительству: «Если Германия и СССР придут к какому-либо политическому, а еще лучше – к военному соглашению, то война между ними станет совершенно неизбежной и вспыхнет почти сразу после подписания такого соглашения». Того же мнения придерживался и американский президент Рузвельт: «Если Гитлер и Сталин заключат Союз, то с такой же неотвратимостью, с какой день сменяет ночь, между ними начнется война».
Так что демагогические рассуждения о том, что Гитлер неожиданно и вероломно напал на нас, не выдерживают никакой критики. Оба диктатора договором между собой хотели одного – выиграть еще немного времени, чтобы подготовиться к войне, вернее, к нападению, к агрессии: фюрер собирался обрушиться на СССР, Сталин – на Германию. Ни тот, ни другой к войне оборонительной не были готовы, она требует совсем иной подготовки, чем к агрессии! Поэтому перед ними со всей остротой стоял вопрос о том, чтобы не упустить время и обязательно первым нанести упреждающий удар и как можно быстрее развить наступление. Но Сталин тянул время, потому что, как ворон крови, ждал нападения немцев на Англию, чтобы ударить им в спину уже наверняка. Впрочем, похоже, наш вождь мог бы и без вторжения фюрера в Англию посчитаться с ним, но, увы, упустил редкий шанс. Известно, что в 1940 году наш самый опытный и авторитетный военачальник – маршал Б. Шапошников (еще дореволюционной офицерской выучки) и некоторые его коллеги буквально умоляли Сталина немедленно выступить против фюрера. Начальник нашей военной разведки И. Проскуров докладывал, что у немцев в то время на нашей границе не было ничего для обороны. Сталин не прислушался к этим советам. Он всегда все знал лучше всех. Тут, разумеется, сыграла роковую роль его неосведомленность в военных делах, свидетелями которой мы стали в годы войны и которая стоила нам огромных жертв, каких при другом руководстве, не сталинском, могло бы и не быть. Несомненно, что ту же роковую роль сыграли тайные для всех замыслы Сталина все о том же победном походе на Европу, который он откладывал до момента нападения Гитлера на Англию.
Надо думать, что последнее соображение, то есть надежда, даже уверенность в нападении немцев на Англию, засело в голове Сталина крепко. Теперь уже широко известно, как он в 1940 и 1941 годах решительно отметал в сторону все сообщения о том, что Гитлер готовится напасть на нас. Многие люди, настойчиво пытавшиеся предупредить Сталина об этом, жестоко пострадали от гнева вождя, считавшего такие донесения провокациями. Он боялся спугнуть фюрера хотя бы малейшими намеками на нашу настороженность, озабоченность. Он так и продолжал жить устоявшимися представлениями о верности собственного курса на мировую революцию, не считаясь с реальной обстановкой. В 1939 году он с трибуны XVIII съезда партии заявил:
...«Первая мировая война дала победу революции в одной из самых больших стран… а потому боятся, что Вторая мировая война может привести также к победе революции в одной или нескольких странах. А поскольку нашей целью является мировая революция, то развязывание войны в Европе есть наше средство во имя цели, которая оправдывает все».
5 мая 1941 года в обстановке сугубой секретности Сталин выступил в Кремле перед выпускниками слушателей военных академий, он, в частности, сказал:
...«Рабоче-крестьянская армия должна стать самой агрессивной из всех когда-либо существовавших наступательных армий… Что значит политически подготовить войну? Политически подготовить войну – это значит чтобы каждый человек в стране понял, что война необходима. Сейчас, товарищи, вся Европа завоевана Германией. Подобное положение нетерпимо, и мы не собираемся его терпеть. Народы Европы с надеждой смотрят на Красную Армию–освободительницу. Видимо, войны с Германией в ближайшем будущем не избежать, и, возможно, инициатива в этом вопросе будет исходить от нас. Думаю, это случится в августе».
Гитлер не мог ждать до августа. Не мог допустить, чтобы Сталин, а не он, нанес упреждающий удар. Вот и пришлось ему ударить в июне. Эта речь Сталина у нас никогда не публиковалась, но, конечно, ее содержание стало известно фюреру. В нашей стране только в 1978 году «Военно-исторический журнал» объявил: «Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) И. В. Сталин, выступая 5 мая 1941 года с речью на приеме выпускников военных академий, дал ясно понять, что германская apмия является наиболее вероятным противником».
Так Сталин впервые перед большой аудиторией упомянул о своей самой заветной мечте. В узком кругу своих соратников, в Политбюро и на заседаниях ЦК партии, он много раз возвращался к этой идее, к непременно предстоящему походу с целью «освобождения» Европы. Примечательно, что окончательное официальное решение об этом было принято на заседании Политбюро 19 августа 1939 года, то есть за четыре дня до заключения дружеского союза с Германией! Так же заблаговременно наш Генеральный штаб по указанию Сталина разработал план нападения на Германию, раньше, чем это сделали немцы в отношении нашей страны, то есть они позже нас приступили к составлению такого плана, ставшего затем известным под именем «Барбаросса», который и начал осуществляться в июне 1941 года.
Сталин явно спешил, пытаясь обойти Гитлера в гонке, финишем которой должны были стать начало войны, неожиданный удар, сокрушительное наступление. В середине 1940 года вдоль всей нашей западной границы были проведены невиданные раньше по своим масштабам военные маневры, ставшие как бы генеральной репетицией перед предполагавшимся нападением на Германию. А вскоре по войскам было разослано руководство «О политических занятиях с красноармейцами и младшим командным составом Красной Армии на летний период 1941 года», в котором, в частности, говорилось: «Многие политработники и групповоды политзанятий забыли известное положение Ленина о том, что “как только мы будем сильны настолько, чтобы сразить весь капитализм, мы немедленно схватим его за шиворот”».
В декабре 1940 года в Москве под руководством Сталина состоялось совещание всей верхушки Красной Армии, оно длилось несколько дней, и все выступления до одного были на нем посвящены исключительно наступлению на Запад, ни о каких планах обороны – на всякий пожарный случай речь даже не заходила. Через полвека стенограмма этого совещания стала достоянием гласности, читать ее просто страшно, в ней – исток нашей чудовищной катастрофы в начале войны. Когда знакомишься с ней, то обращаешь еще внимание на то, что большинство выступавших на нем генералов погибло в самом начале войны, одни пали в боях при отступлении и окружении, попали в плен, другие были расстреляны Сталиным как виновники нашего страшного поражения и позора. И тут вождь остался верен себе: покарал других за свои катастрофические ошибки и просчеты.
