Томас Кейтли - Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья
Монгольские военачальники были направлены во все крепости исмаилитов в Кухистане, Рудбаре и даже в Сирии с приказами от Рукн-эд-Дина к комендантам сдаться или разрушить их. Таких сильных крепостей было более сотни, и в одном лишь Рудбаре было разрушено более сорока. Три из наиболее укрепленных замков в этой провинции, а именно Аламут, Ламсир и Кирдкох, не спешили подчиниться, их управители на требования монголов отвечали, что будут ждать, пока Хулагу появится лично. Через несколько дней монгольский завоеватель со своими пленниками был у Аламута. Рукн-эд-Дин был приведен к стенам и приказал коменданту сдаться. На его приказ внимания не обратили, и Хулагу, не теряя времени, переместил свой лагерь к Ламсиру, оставив часть войск на осаду Аламута. Жители Ламсира незамедлительно вышли, присягнув на верность, а несколько дней спустя прибыли посланцы из Аламута, уговаривая Рукн-эд-Дина заступиться за них перед братом Мангу. Завоеватель проявил сдержанность, он позволил им свободно покинуть город, дав три дня на то, чтобы вывезти свои семьи и пожитки. На третий день монгольские войска получили разрешение на вход и разграбление крепости. Они устремились, жаждая добычи, в доселе неприступное, теперь покинутое орлиное гнездо и вычистив его от всего, что только там осталось. Обшаривая подземные тайники в поисках сокровищ, им часто, к своему изумлению, приходилось проваливаться в мед или плавать в вине, поскольку там находились большие резервуары с вином, медом и зерном, вырубленные в плотной скале, обладавшей такими свойствами, что хотя, как утверждается, они были заполнены еще во времена Хасана Сабаха, зерно осталось неиспорченным, а вино не скисло. Это необычное явление было расценено исмаилитами как чудо, сотворенное основателем их общества.
Когда Аламут попал в руки к монголам, Ата-Мелек (Отец короля) Джовани, прославленный визирь и историк, стал умолять Хулагу разрешить осмотреть хорошо известную библиотеку этого замка, которая была создана Хасаном Сабахом и расширена его преемниками, чтобы отобрать из нее те труды, которые будут достойны оказаться в руках хана. Разрешение было с готовностью дано, и он начал изучение книг. Но Ата-Мелек был или слишком убежденным правоверным мусульманином, или слишком ленивым исследователем, чтобы наилучшем образом использовать представившуюся ему возможность. Все, что он сделал, – это, использовав простой метод, отобрал из коллекции Коран и несколько других книг, которые ему показались ценными, а остальное вместе со всем философскими атрибутами отправил в пламя костра, как нечестивое и еретическое. Так были уничтожены все архивы общества, а наш единственный источник информации относительно доктрины, законов и истории составляет то, что сам Ата-Мелек рассказал в своих воспоминаниях по результатам поисков в архивах и книгах аламутской библиотеки до свершения над ними аутодафе.
Судьба последнего представителя династии, насколько бы невзрачным и незначительным ни был его образ, всегда интересна именно тем обстоятельством, что он был последним и, следовательно, воплощал в себе историю всех своих предшественников. Поэтому следует дорассказать историю о немощном Рукн-эд-Дине.
Когда Хулагу, по завершении своей военной кампании в Рудбаре, вернулся в Хамадан, где оставил своих детей, он взял с собой Рукн-эд-Дина, с которым продолжал обращаться по-доброму. Здесь правитель ассасинов был очарован одной монголкой из очень низкого сословия. Он испросил у Хулагу разрешения жениться на ней, и по распоряжению правителя свадьбу отпраздновали крупными торжествами. Затем Рукн-эд-Дин взмолился послать его ко двору Мангу-хана. Хулагу, хотя и удивленный такой просьбой, также пошел навстречу и в качестве сопровождения отправил отряд монгольских воинов. Одновременно он наказал по дороге заставить гарнизон Кирдкоха, который продолжал оказывать сопротивление, сдаться и разрушить крепость. Рукн-эд-Дин, проезжая мимо Кирдкоха, сделал, как ему было велено, но в личной записке коменданту в то же самое время написал, чтобы тот держался, сколько это будет возможно. По прибытии в Кара-Курум, резиденцию хана, ему не предоставили аудиенции, но передали следующую записку: «Так говорит Мангу: Ежели ты демонстрируешь покорность нам, почему не была сдана крепость Кирдкох? Возвращайся и сровняй с землей все оставшиеся замки, тогда ты сможешь быть удостоенным чести видеть наш императорский лик». Рукн-эд-Дин был вынужден вернуться, и вскоре после пересечения реки Оксус его эскорт, вынудив его слезть с коня под предлогом отдыха, зарезал Рукн-эд-Дина своими мечами.
Мангу-хан был решительно настроен на истребление всей расы исмаилитов, и приказы об этом уже достигли Хулагу, который только и ждал их исполнения до тех пор, пока не сдастся Кирдкох. Поскольку защитники этой крепости продолжали сопротивляться, он не рискнул ждать и дальше. Приказы о повальном истреблении были отданы, и 12 тысяч исмаилитов пали их жертвами. Процедура была короткой. Где бы ни был встречен член секты, ему без всякого суда приказывалось встать на колени, и его голова немедленно катилась с плеч. Хулагу послал одного из своих визирей в Касвин, где жила семья Рукн-эд-Дина, и все они были казнены, кроме двух (как утверждается, женщин), которых оставили, чтобы утолить жажду мести принцессы Булган Халун, чей отец Джагатай погиб от кинжалов ассасинов.
Хулагу (который двинулся на Багдад, чтобы положить конец империи халифов) вверил осаду Кирдкоха заботам наместников Мазендерана и Руяна. Крепость оборонялась три года, и ее осада осталась отмеченной таким примечательным и забавным событием. Все произошло в начале весны, когда один поэт по имени Курби из Руяна пришел в лагерь. Он начал петь на диалекте Таберистана известную народную песню о весне, начинающуюся строчками:
Когда солнце из Рыб возвращается в Овна,Знамена весны развеваются высоко на утреннем ветру[65].
Эта песня пробудила в умах военачальников и солдат воспоминания о красотах весны, и непреодолимое стремление к наслаждению ими охватило всю армию. Не думая о последствиях, они прекратили осаду и начали радоваться времени цветов в благоухающих садах Мазендерана. Хулагу был чрезвычайно разгневан, услышав об их поступке, и выслал войска против них, но простил после принесения ими соответствующих извинений и уверений в покорности.
Власти исмаилитов в Персии пришел конец. Халифат, уничтожение которого было их главной целью, был также в процессе крушения, а могущество монголов распространилось на весь Иран. Армия монголов не преуспела в захвате исмаилитских крепостей в Сирии, но по прошествии четырнадцати лет то, чего они не смогли добиться, завершил великий Байбарс, черкесский мамелюк, султан Египта, который упразднил все опорные пункты ассасинов в сирийских горах и уничтожил их власть в этом регионе.
Последнее соприкосновение ассасинов с западными христианами, о котором можно прочитать, было с французским королем Людовиком IX (святым Луисом). Уильям из Нангиса пишет (хотя история и представляется сомнительной), что в 1250 году двое из арсацидов были отправлены во Францию убить этого правителя, которому к тому моменту исполнилось лишь 22 года (ошибка в возрасте, поскольку Людовик IX родился в 1214 году и правил с 1226 года. – Пер.). Старец Горы, однако, раскаялся и послал других людей предупредить французского монарха. Они прибыли вовремя, первые были раскрыты, за что король осыпал их всех подарками и отпустил с щедрыми дарами для их хозяина.
Не обсуждая далее эту пустую легенду, можно с большей уверенностью положиться на сведения Жана де Жуанвиля о том, что в 1250 году святого Луиса, проживавшего в Акре после его пленения в Египте, ожидали посланцы от Старца Горы, целью которых было добиться при посредничестве короля возмещения дани, уплаченной тамплиерам и госпитальерам. Как бы избегая естественного ответа, который мог бы последовать, посол сказал, что его хозяин посчитал совершенно бесполезным жертвовать своими людьми, убивая руководителей этих орденов, поскольку на смену им незамедлительно будут назначены столь же достойные люди. Это было утром, и король пожелал, чтобы те к вечеру вернулись. Когда посланники снова появились, при Людовике находились магистры тамплиеров и госпитальеров, которые неоднократно повторенные предложения назвали самыми нелепыми из всех, какие они когда-либо слышали, и заверили посланников, что если бы не благочестивость их собственных душ и уважение к просьбе короля, то они побросали бы визитеров в море. Исмаилитам было велено уйти и в течение пятнадцати дней принести оправдательные документы королю. Те отбыли и, вернувшись к назначенному сроку, сообщили монарху, что их владыка в качестве высочайшего проявления своих дружеских чувств высылает ему свое собственное одеяние и золотое кольцо. Они также принесли шашки и шахматные доски, украшенные янтарем, слона и жирафа (орафле) из хрусталя. Король, чтобы не быть превзойденным в щедрости, направил в Массьят посольство с подарками, состоящими из багряниц, золотых чаш и серебряных ваз для главного исмаилита.
