Судьба цивилизаций: природные катаклизмы, изменившие мир - Александр Петрович Никонов

сорванные крыши.

Люди защищаются от жестоких морозов

шкурами животных и сшитыми штанами,

из всего тела только лицо остается у них открытым.

Волосы при движении часто звенят от висящих на них

льдинок,

и белая борода блестит, покрытая инеем.

Вынутое из сосуда вино стоит, сохраняя его форму,

и пить его дают не глотками, а кусочками.

Что ж? Рассказывать ли мне, как, скованные морозом,

застывают ручьи и из озера вырубают хрупкие воды?

Даже Истр, который не у2же, чем папироносная река,

и впадает в огромное море многими устьями,

застывает от ветров, сковывающих его голубые воды,

и невидимыми водами ползет в море.

И там, где проходили корабли, теперь ходят ногами,

и кони топчут копытами волны, твердые от мороза.

И по новым мостам поверх катящихся волн

сарматские быки влекут варварские возы.

Едва ли мне поверят, но поскольку обманывать

нет никакой корысти,

то мое свидетельство следует воспринимать

совершенно достоверным:

я видел, как огромное море застыло подо льдом

и гладкий покров сковывал неподвижные воды.

И я не только это видел: я ступал на твердую водную гладь

и, не замочив ног, стоял над волнами.

Если бы у тебя, Леандр, некогда было подобное море,

то не узкий пролив был бы причиной твоей смерти.

В такой ситуации дельфины не могут, изогнувшись,

выпрыгивать на воздух:

суровая непогода сдерживает их попытки.

И пусть Борей гудит, размахивая крыльями,

никакого волнения не вызовет он в застывшей пучине;

плененные стужей корабли будут стоять в мраморе,

и весло не сможет рассекать затвердевших вод.

Я видел, как рыбы, будто связанные, застыли во льду,

но часть их еще и тогда оставалась живой.

И вот только дикая сила неистового Борея

уплотнит или морские, или текущие в реке воды,

тотчас же ровный от жестоких Аквилонов Истр

переезжает враг-варвар на быстром коне.

Враг, сила которого в коне и далеко летящей стреле,

разоряет на широком пространстве соседнюю землю.

Одни из жителей разбегаются, и поскольку никто

не охраняет поля,

враги растаскивают необерегаемое имущество —

жалкое деревенское имущество: скот, скрипучие телеги

и прочие богатства бедного поселянина.

Других угоняют в плен, связав им руки за спиной;

напрасно оглядываются они на свое село и дом.

Третьи, несчастные, падают на землю, пронзенные

крючковатыми стрелами,

ведь летучее железо пропитано ядом.

Чего враги не в состоянии унести или увезти с собой,

то они уничтожают,

и варварское пламя сжигает невинные хижины.

Даже и тогда, когда стоит мир, жители трепещут,

боясь войны,

и никто, налегая на плуг, не взрыхляет почвы.

Эта страна или видит врага, или боится, не видя его,

и заброшенная земля бесцельно простаивает, застыв

в пустом оцепенении.

Здесь сладкая виноградная гроздь не прячется в тени

листьев

и клокочущее молодое вино не наполняет глубоких чанов.

Страна лишена плодов, и Аконтию не на чем было бы здесь

написать слова, чтобы их прочла его любимая.

Здесь видишь только голые поля без зелени и без деревьев…

О места, в которые не следует приезжать счастливому

человеку!

И вот, хотя так широко раскинулся огромный мир,

как раз эта земля избрана для моего изгнания!

* * *

В общем, в той степи глухой замерзал ямщик… Не до зимних пароходных круизов по Дунаю, согласитесь. Край земли!.. А вино, упоминаемое Овидием, – которое едят кусочками, откалывая от ледяной красной глыбы, – оно привозное. Потому что при подобном климате, напоминающем нынешний сибирский, как вы понимаете, ни о каком виноградарстве речи нет. И, кстати, археологические раскопки подтверждают этот вывод: в слоях, соответствующих этому времени, практически не встречаются виноградные зерна. Не вызревал тогда в Болгарии и Румынии виноград. И в Крыму не вызревал.

Вы обратили внимание, как подробно Овидий описывает лед – затвердевшую воду, по которой можно ходить, аки по суху? Для жителей тогдашнего Вечного города это было удивительно. И вообще столь суровые морозы были для них в диковинку. За 200 лет до Овидия знаменитый ученый Эратосфен Киренский в своем труде «География» приводит интересный факт. Жители Керчи (тогда она называлась Пантикапей) прислали в метрополию лопнувший от мороза медный сосуд с гравировкой: «Если кто не верит, что у нас делается, пусть убедится, взглянув на эту гидрию, которую не как прекрасное подношение богу, но как доказательство суровости зимы представил жрец Стротий».

Впрочем, нельзя сказать, что жители Вечного города вовсе не знали, что такое лед. Это для современников великого поэта лед, быть может, был в диковинку. Но за 400 лет до Овидия в Риме тоже не вызревали ни виноград, ни оливки – очень холодно было. Зимой замерзал Тибр, а снежный покров лежал на италийских полях по сорок дней в году.

Виноград не выращивали в Северной и Центральной Италии вплоть до конца III века до н. э., хотя виноградная лоза была италийским крестьянам, конечно же, хорошо известна – впервые виноград был завезен на Апеннины за 700 лет до н. э. Греческие колонисты, основавшие город Кумы (близ современного Неаполя) занимались виноградарством, но за 500 последующих лет колонизации виноградная культура так и не двинулась севернее Южной Италии. Сохранились греческие тексты, которые не рекомендуют селянам выращивать виноград и оливки севернее Неаполя – померзнут… Только в третьем-втором веках, когда климат потеплел, виноград и оливки распространились по всему «сапожку».

– На протяжении истории человечества климат неоднократно менялся, порой катастрофическим образом, а современные историки и уж тем более популяризаторы этого просто не учитывают, потому что не знают. Иногда случаются просто смешные вещи, – качая головой, сказал мне как-то один из самых компетентных климатологов современности профессор и член-корреспондент Академии наук Владимир Клименко. – Скажем, смотрю я на ВВС фильм про исход евреев из Египта, вижу следующую картину: едут на верблюдах по пустыне несчастные евреи. А ведь не было у них никаких верблюдов –