В. Наумов - Лаврентий Берия. 1953. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы.
Выступавшие на пленуме были единодушны в оценке деятельности своего недавнего коллеги, не стеснялись в выборе обвинений и уничтожающих характеристик. Чего в этих выступлениях было больше — праведного гнева, сладострастной мести, самооправдания или стадного чувства самосохранения — сказать трудно. Хор хорошо подобранных голосов звучал мощно и слаженно, пленум постановил исключить Берию как врага партии и советского народа из членов КПСС и предать суду.
Берия, безусловно, знал о готовящемся пленуме, который должен был решить его судьбу. О необходимости проведения пленума говорил Хрущев еще на заседании 26 июня. В надежде как-то повлиять на решение, которое было легко предугадать, Берия пишет письма в Президиум ЦК. Хрущев вспоминал: «Когда изолировали Берию, он попросил карандаши и бумагу. Мы посоветовались между собой, у некоторых были сомнения, а потом решили дать, может быть, у него появились какие-то побуждения рассказать искренне, что он знает о том, в чем мы его обвиняли. Он начал писать записки». Генерал К.С. Москаленко, отвечавший за содержание Берии под арестом, в своих воспоминаниях утверждает: «Все эти письма мы докладывали членам Президиума Маленкову, Хрущеву и Булганину. А потом получили указание больше ему не давать ни бумаги, ни карандаша, ни ручки, то есть запретить писать, что и было исполнено».
Осознавая безвыходность своего положения и неотвратимость суровой кары, Берия взывал к своим бывшим соратникам, членам Президиума ЦК, с мольбой о помощи и прощении. Сумбур в изложении, многочисленные исправления, помарки, зачеркивания, ошибки в письмах свидетельствуют о глубоком отчаянии, в котором находился их автор. Понятно, что никакого значения письма Берии в решении его дела не имели. С ними даже не ознакомили всех членов Президиума ЦК, не говоря уже об участниках июльского пленума.
23 декабря 1953 г. Специальное судебное присутствие Верховного Суда СССР послушно исполнило волю партийно-государственного руководства и приговорило Берию к высшей мере наказания — расстрелу с конфискацией лично ему принадлежащего имущества, с лишением воинских званий и наград. Приговор обжалованию не подлежал. В тот же день и в том же бункере, где все время содержался главный чекист страны, приговор был приведен в исполнение.
Конечно, Берия ответствен за преступления, совершенные властью, как, впрочем, и его «дорогие товарищи» — Маленков, Молотов, Каганович, Хрущев, Ворошилов, Микоян, Булганин, — в одночасье превратившиеся в суровых судей, не говоря уже о Сталине или А.А. Жданове, как и о расстрелянных в разные годы ГГ. Ягоде, Н.И. Ежове, М.Н. Тухачевском и других «вождях». Не случайно расстрел Берии получил поистине всенародный отклик и поддержку, а сам он превратился в общественном сознании в символ зла, тирании, государственного насилия. Берия сохранял (да и не мог не сохранять) палаческие традиции ВЧК — ОГПУ — НКВД в период своего управления этим ведомством. На долгие годы Берия стал «козлом отпущения» за все как содеянные им, так и приписанные ему преступления сталинского режима.
Арест Берии давал возможность осуществить поворот в политике партии, отказаться от тоталитарного наследия, сталинских методов управления партией и обществом, начать процесс демократизации. Однако Президиум ЦК не порвал ни одной нити, связывавшей его со сталинским режимом. Было желание лишь сгладить наиболее острые углы. Ни Маленков, ни Хрущев, ни их соратники, как и Берия, не собирались реабилитировать всех пострадавших от террора. Крестьяне, военнопленные, священнослужители, члены соцпартий, целые народы продолжали считаться «законно репрессированными».
Если Берия, развенчивая умершего вождя, пытался уйти от ответственности за массовые репрессии, стремился показать, что и без Сталина можно успешно управлять Советским Союзом и социалистическим лагерем, то недавние соратники «лубянского маршала» и не помышляли о десталинизации. Наоборот, в это время они старались оправдать преступные деяния диктатора, сваливая всю вину на Берию. Об этом, в частности, свидетельствует судебный процесс над бывшим министром госбезопасности B.C. Абакумовым.
С устранением Берии завершился первый этап борьбы за единоличное лидерство в партии и государстве после смерти Сталина. Наибольшее преимущество в этой борьбе получил Хрущев: его положение в руководстве партии значительно упрочилось. В дальнейшем, получив в свои руки документы колоссальной разоблачительной силы о преступлениях сталинской эпохи и пойдя по показанному Берией пути, первый секретарь ЦК сумел добиться единоличного лидерства.
* * *Документы, предлагаемые вниманию читателей в настоящем издании, сгруппированы в три раздела. В первый включены приказы и приказания Берии по Министерству внутренних дел и его записки по различным вопросам, направленные в Президиум ЦК КПСС. В этом разделе представлены и постановления Президиума ЦК партии, принятые в течение нескольких месяцев 1953 г. — с апреля по июнь. Одни из них были приняты по непосредственным предложениям Берии, а отправной точкой других, как можно предположить, стали также его инициативы.
Во втором разделе представлены документы, связанные с арестом Берии, организацией следствия по его делу и июльским пленумом ЦК КПСС. К материалам июльского пленума примыкают записки управляющего делами Совмина СССР М.Т. Помазнева и секретаря Президиума ЦК КПСС А.Н. Поскребышева, в которых они, ссылаясь на невозможность выступить на заседаниях пленума, сообщают свои наблюдения о деятельности Берии. В этот раздел в соответствии с хронологическим принципом включены и три письма Берии в Президиум ЦК партии, написанные им в заключении.
В третьем разделе сборника помещены документы, связанные со следствием и судом по делу Берии, а также репрессивными мерами по отношению к родственникам осужденных поданному делу лиц. Прежде всего это постановления Президиума ЦК КПСС и записки, на основании которых они были приняты.
Обращаем внимание читателей на некоторые особенности документирования постановлений Президиума ЦК КПСС. Их оформление в соответствии со сложившейся в партаппарате практикой осуществлялось следующим образом. Если требующий решения вопрос рассматривался на заседании Президиума ЦК, то после порядкового номера заседания номер пункта указывался римскими цифрами. За номером пункта записывался заголовок (наименование вопроса), а под заголовком перечислялись фамилии всех выступившихпо этому вопросу, начиная с председательствующего и далее в порядке выступлений. Если же решение по какому-либо вопросу принималось между заседаниями Президиума ЦК, так называемым опросом, то номера пунктов постановлений обозначались арабскими цифрами.
Материалы июльского (1953 г.) пленума ЦК КПСС впервые публикуются в полном объеме. Прежде всего дается протокол пленума, затем неправленая стенограмма, оригинал которой хранится в Российском государственном архиве новейшей истории (бывшем ЦХСД), и, наконец, стенографический отчет, типографский экземпляр которого был подготовлен в аппарате ЦК партии на основе авторского и редакционного экземпляров стенограмм пленума.
Считаем полезным сообщить читателю необходимые сведения по истории текста стенограммы этого пленума. Исходя из существовавшей практики, выступления каждого из участников пленумов ЦК записывались стенографистками. Исключение делалось для основного доклада, который произносился первым (генеральным) секретарем ЦК КПСС. Этот доклад должен был быть утвержден заранее на заседании Политбюро (Президиума) ЦК, текст его, как правило, уже находился в секретариате пленума. В данном случае с основным докладом выступил Маленков, Председатель Совета Министров СССР, на которого в соответствии с постановлением мартовского (1953 г.) пленума ЦК было возложено «председательствование на заседаниях Президиума ЦК КПСС».
Доклад Маленкова на пленуме не записывался. Не стенографировалось и его выступление с заключительным словом. Можно предположить, что текст заключительного слова также готовился заранее, до начала пленума, и содержание его было известно членам Президиума ЦК, утверждавшим текст доклада. Все это свидетельствует о тщательной проработке хода и результатов обсуждения повестки дня пленума. Оба текста выступления Маленкова в неправленой стенограмме отсутствуют. В связи с этим они воспроизводятся по тексту стенографического отчета пленума, сверенному с вариантами доклада, отложившимися в архивных делах с авторскими экземплярами стенограммы. Все исправления оговариваются в постраничных примечаниях.
Все остальные ораторы должны были просмотреть записи своих выступлений, при необходимости исправить их, а также завизировать свой текст. Визированию подлежали все реплики, произнесенные на пленуме.
