СМЕРШ. По законам военного времени - Валентин Константинович Мзареулов
Однако от шефа разведки была получена шифротелеграмма, в которой он выразил недовольство работой «Ю» и предупреждал его о необходимости более энергично выполнять задание. Третья встреча намечалась на начало октября, но от «Ю» не поступило обусловленного письма о готовности на встречу, поэтому, по заданию центра, пришлось приезжать без его ведома. Юшкевича нашел в больнице, где он находился на излечении. Он заверил, что как только выйдет из больницы, начнет активно работать и представит добытые материалы. Однако времени прошло много, «Ю» на встречи не вызывал, а из центра поступали грозные указания, в которых говорилось, что если «Ю» решительно не поменяет своего отношения к выполнению заданий, к нему будут приняты строгие меры. Я был уполномочен центром в случае отказа «Ю» от активной работы убить его. Моя встреча с «Ю» не состоялась, так как ни в мастерской, ни дома его не было. Я являюсь связником разведгруппы, которую возглавляет Сеид. Других данных о нем я не знаю.
В группу входит также радист Хасан. Наше постоянное место дислокации в горах в районе Махачкалы. Никаких подробностей о себе и деятельности разведгруппы больше не рассказал. Замкнулся наглухо, и даже всемогущий Петр Семенович стал разводить руками, заявив: «Ну и кавказец, вот характер!».
Много времени было посвящено тому, как дальше вести следствие. Все, кто имел прямое отношение к этому делу, внутренне хотели одного — поскорее завершить его. Несомненно, это отрицательно сказывалось на качестве следствия и проводимых следственных мероприятиях. В результате поспешности была допущена еще одна ошибка. Учитывая признательные показания Сатоева и его согласие показать место дислокации шпионской группы, мы, достаточно не разработав плана, решили провести эту операцию. Возглавлял группу мой заместитель Данилов. Наши сотрудники с Сатоевым прибыли в район расположения шпионской группы к наступлению темноты и шли по краю горного ущелья. Вдруг Сатоев неожиданно рывком прыгнул в ущелье и попытался скрыться. Боясь упустить преступника, наши сотрудники открыли огонь, и пулей в голову Сатоев был убит.
Когда опергруппа по возвращении доложила о случившемся, я чуть было не упал в обморок. Нет, я их не ругал, а вытащил из сейфа указание с угрозой руководства Управления особых отделов и спросил: «Почитайте и скажите, что мне делать?».
Настроение у всех было подавленное. Оставалась последняя надежда на Юшкевича, то есть на его искреннее признание, после чего дело следствием надо было заканчивать.
И надо же случиться такому стечению обстоятельств — утром следующего дня умирает Юшкевич.
Такова развязка столь много обещавшего когда-то дела. Да, уж поистине, поспешишь — людей насмешишь. Трудно сейчас передать те чувства, которые охватили каждого, кто принимал участие в этом, но мне было особенно неприятно. Теперь я не только не протестовал против указания по делу, но считал, что меня действительно следует наказать хотя бы за то, что не смог должным образом организовать работу по серьезному делу. Но что же у нас осталось? Только две горе-шпионки: Ольга Осинец и Марина Нечитайло. Как с ними поступить? Ведь преступление по статье 58 УК РСФСР (по старому уголовному кодексу) они совершили и свою вину полностью признали. А, с другой стороны, никакой враждебной деятельности против нашей страны не проводили.
Жизнь сложна, и как бы гуманно и тщательно не были продуманы статьи уголовного законодательства, они не могут охватить всего многообразия, не могут предусмотреть всех возможных превратностей человеческой судьбы. Учитывая все обстоятельства вины Осинец и Нечитайло, на них было составлено заключение, и дело передано на рассмотрение Военного трибунала гарнизона. Они были осуждены на 3 года условно и освобождены из-под стражи.
Н. Н. Селивановский
Изнанка Сталинградского фронта
Селивановский Николай Николаевич (1901–1997).
Один из руководителей военной контрразведки и органов МГБ СССР, заслуженный работник НКВД (1942 г.), генерал-лейтенант (1943 г.)
В органах госбезопасности с 1922 г. В 1923 г. окончил чекистские курсы в Москве, служил в Особых отделах ОГПУ в Средней Азии. С 1929 г. — в центральном аппарате ОГПУ — НКВД. С началом Великой Отечественной войны руководил Особыми отделами НКВД по войскам Юго-Западного направления, Юго-Западного, Сталинградского, Донского, Юго-Восточного и Южного фронтов. С апреля 1943 г. — заместитель начальника ГУКР СМЕРШ, в мае 1946 — августе 1951 г. — заместитель министра госбезопасности СССР, одновременно в 1946–1947 г. — начальник 3-го Главного управления (военной контрразведки) МГБ СССР.
2 ноября 1951 г. репрессирован, обвинялся во «вредительской работе в органах МГБ, направленной на подрыв государственной безопасности СССР» (ст. 58–1 «б», 58–7, 58–11 УК РСФСР). 21 марта 1953 г. освобожден из под стражи и реабилитирован.
— Расскажите, Николай Николаевич, о вашей службе в органах государственной безопасности, о том, какой путь вы прошли в них до Сталинградского сражения.
— Вероятно, можно так сказать, что я счастливый человек. И совсем не потому, что жизнь моя, как кому-то может показаться (все же дорос до замминистра), была безоблачной. Как раз меня-то судьба совсем не жаловала. Но я все равно счастлив, потому что в буквальном смысле являюсь ровесником века (родился в 1901 году) и мне посчастливилось принять самое непосредственное участие в самых заметных событиях бурного нашего века, разделить как радости, так и беды своей страны.
Н. Н. Селивановский
Сейчас почти легендарно звучит название Московской школы красных командиров имени ВЦИК РСФСР (в 20-е годы ее называли Школой кремлевских курсантов), а ведь я в ней учился! Я был кремлевским курсантом, готовился стать артиллеристом. Но в 1922 году меня и еще 30 человек-отличников досрочно отозвали из школы и направили учиться на курсы ОГПУ, которые располагались на улице Покровке. Там в течение полугода я постигал науку контрразведчика, а по окончании
