Гении разведки - Николай Михайлович Долгополов
Это почувствовали и органы безопасности, истерзанные чистками, начавшимися с наркома Ягоды.
НКВД, Отдел ИНО, или по-теперешнему внешняя разведка, тоже понес огромные потери. Сошлюсь на цифры, приведенные в книге писателя Александра Бондаренко «Фитин»: «За два года его (Ягоды. — А. Б.) “правления” — с июля 1934-го по сентябрь 1936 года — из ОГПУ было уволено порядка 8100 человек, заподозренных “в нелояльности” к вождю и проводимой им политике. Хотя, заметим, стоящих репрессий, особенно в отношении руководящего состава, пока еще не было».
На смену неучу и карьеристу Ягоде пришел патологический палач Ежов. И 18 марта на собрании руководства органами безопасности он безапелляционно заявил, что «шпионы» заняли в НКВД руководящие посты. И даже Дзержинского обвинил в «колебаниях в 1925–1926 годах». Такова была кровавая увертюра. Понятно было, что удар будет нанесен по сподвижникам основателя ВЧК, занимавшим руководящие посты, и их окружению.
«В результате так называемых “чисток” в 1937–1938 годах, — пишет исследователь Д. Прохоров, — из 450 сотрудников внешней разведки (включая загранаппарат) были репрессированы 275 человек, то есть более половины личного состава. Да, в 1938-м в органы были в буквальном смысле слова призваны около 800 коммунистов и частично комсомольцев. Преимущественно люди с высшим образованием, в большинстве своем попробовавшие силы на руководящих должностях. Времени на учебу давалось мало. Полгода, и они отправлялись на оперативную работу. Понятно, что никакие способности и энтузиазм не могли компенсировать отсутствие опыта. Вот так и встретили войну.
Понимавший лучше других, что иного выхода, как вернуть еще оставшиеся старые кадры, нет, Судоплатов (иногда говорят, что вместе с другом, соратником и снова замом Эйтингоном) обратился к Берии. Нельзя ли освободить из тюрем и лагерей содержащихся в них сотрудников-чекистов?
Берия понял всё и сразу. Виновны люди — не виновны, даже не спрашивал. Наверняка ответ знал и без подсказок. Переспросил лишь, уверен ли Судоплатов, что они нужны в теперешней обстановке. Цинично и в стиле Берии. Услышав «уверен», приказал освободить и без промедления использовать.
Якова Серебрянского, о котором мы в этой книге еще расскажем, привезли к Судоплатову прямо с Лубянки: уже в дни войны он был приговорен к расстрелу, но приговор в исполнение привести не успели. В августе его амнистировали, как и еще двух опытнейших чекистов Каминского и Зубова. Увы, в живых оказалось не так много людей, как рассчитывали.
Оказались востребованными и из органов уволенные. По некоторым данным, о назначении опального Вильяма Фишера (Абеля) на должность начальника отдела радиосвязи Особой группы ходатайствовал Серебрянский. По моим, сам Судоплатов, не забывший лучшего радиста внешней разведки, вышвырнутого за порог Лубянки за знакомство с резидентом-невозвращенцем Орловым. Тут же к Вильяму Генриховичу присоединился его друг и тоже классный радист (и диверсант) Рудольф Абель, имя которого взял после ареста в Штатах Вильям Фишер. Этого, настоящего, Абеля отлучили от Службы за брата — старого большевика, расстрелянного Сталиным. Вернулся в строй чекист Лукин — в недалеком будущем комиссар отряда «Победители», где и суждено было воевать Николаю Кузнецову.
Летом 1942-го пришла пора отправляться в фашистский тыл второму отряду под командованием Медведева — «Победители», организованному по системе IV Управления НКВД. В немецкий тыл обычно засылалось от 20 до 100 человек. Обязательно крепкое чекистское ядро: разведчики, контрразведчики, пограничники плюс строевые командиры, потому что надо было участвовать и в боевых действиях. Потом такие отряды разрастались.
Когда в августе 1942 года отряд Медведева забросили на Западную Украину в Цунамские леса под Ровно, в нем было 70 человек, потом — около тысячи. Настоящее, а для Москвы кодовое название «Победителей» звучало для обычного уха сложновато — «Разведывательно-диверсионная резидентура РДР 4/190».
Были для партизанских действий и места более благоприятные. Но выбрали Ровно. Немцы превратили город в столицу оккупированной Украины. Одних штабов всякого рода набралось около семидесяти. Гадюшник для разведки и ее вожделенная цель.
Боевые действия в функции отряда не входили. Медведев избегал их как мог. Но приходилось. Люди-то присоединились к нему, чтобы сражаться, а подлинные задачи командиру надо было скрывать. Но самообороной, конечно, занимались и тогда уж трепали немцев жестоко. А так меняли дислокацию, забрасывали в Ровно, в другие городки своих, вербовали, уничтожали фашистских главарей.
И в дни войны отряд «Победители» помогал тем, кто по теории фашистов и бандеровцев не имел права на жизнь и уничтожался чаще всего штыками, именно штыками, даже не пулями украинских националистов. Медведев, избегая проведения боевых операций, спасал сотни евреев, которые скрывались в лесах от оккупантов и их прислужников. Как всегда, командир действовал нестандартно. Организовывал походные семейные лагеря на 150–200 женщин, детей, стариков, прятавшихся от геноцида. Его партизаны привозили туда продовольствие и одежду. А если требовалось, выставляли боевое охранение.
Когда обстановка под Ровно усложнилась, Медведев организовал переброску спасенных на территорию Белоруссии. Там партизанское движение было мощным, а связь с Большой землей устойчивее. По инициативе Дмитрия Николаевича с партизанских аэродромов в Москву отправлялись вызволенные из гетто дети. В России, в Израиле, во многих странах жили сотни людей, вырванных Медведевым и его бойцами из рук бандеровцев и гитлеровцев.
Очень скоро пришло понимание, что украинских националистов надо опасаться даже больше, чем солдат вермахта. Немцев, с нашими обычаями незнакомых, иногда можно было обмануть, провести. С бандеровцами это не проходило. Да они и не пытались разобраться, кто попался им под руку. Убивали при малейшем подозрении и без него. Жестокость проявляли нечеловеческую. И Медведев это вскоре понял, объяснил своим, что такое ОУН — УПА и кто такой Бандера.
Обо всем этом Дмитрий Николаевич написал
