Олег Насобин - Бенвенуто
Короче, мне стало скучно.
К тому же я, вероятно, ляпнул за столом какую-то бестактность, и наш мафиозо, не понимая, кто я такой, совсем сник. Повисла пауза, и мне показалось, что я тут лишний. Наверное, Катрин чего-то хочет от своего знакомого, но при мне не может этого сказать.
Поэтому я решительно оставил Катрин на попечение ее старого друга, вызвал для себя такси и уехал, предполагая, что, если у них амурные дела, мне совершенно незачем торчать рядом.
Я уже говорил, что, насколько я могу судить о событиях 2010 года по прошествии времени, перед оборотнями была поставлена задача выяснить, чем вообще я отличаюсь от прочих. То есть задача была поставлена совершенно неконкретно.
Более того, ни Катрин, ни ее «партнер» — русскоговорящий агент контрразведки (о котором пойдет речь дальше) не знали даже причин интереса своего начальства к моей скромной персоне. Они должны были выяснить, кто я такой. То есть буквально «пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что».
Начальство предполагало, что по роду моих занятий и складу характера я скорее проявил себя в экономической области, чем в какой-либо другой. Терроризм, шпионаж и торговля наркотой, скорее всего, не рассматривались всерьез, но и не исключались.
Поэтому контрразведчики сосредоточили свои усилия прежде всего на версии крупного отмывания денег или, как вариант, представительства мною неких влиятельных, но тайных сил. С большой долей вероятности — российских «сил».
Именно этот широчайший спектр, от оккультной деятельности до отмывки денег, они лихорадочно отрабатывали, находясь при этом в цейтноте.
Этот мафиозо исполнял для меня роль приманки. По их логике, увидев перед собой родственную душу, я начал бы с ним общаться, находить общие точки и таким образом раскрылся.
Контрразведчики разными способами отрабатывали версию за версией.
Однажды, болтая со мной по скайпу, Катрин потребовала включить видеокамеры, хотя чаще всего мы ради лучшего качества связи говорили без картинки.
В этот раз она опять несла какую-то малопонятную мне ерунду, но при этом демонстративно держала пальцы левой руки сложенными в знак «козы».
Я обрадовался, что могу наконец сменить ненавистную мне «банковско-брокерскую» тему на нечто более близкое и ясное. Я улыбнулся и сразу спросил ее, что это она мне показывает пальцами и понимает ли смысл жеста?
Поскольку вместо ответа Катрин лишь загадочно улыбнулась, я решил, что она ничего не понимает. Мне было удобнее, чтобы она не понимала.
Тем более что Катрин уже пыталась однажды говорить об искусстве, не владея темой. Так что я ухватился за возможность ее просветить и с удовольствием прочел пятнадцатиминутную лекцию об этом жесте (когда указательный и мизинец выпрямлены, средний и безымянный пальцы согнуты, а большой торчит вбок).
Из моей лекции бедняга, вероятно, смогла сделать только один вывод: «Эта тема опять мимо…»
В остальном «контора» была более материальна и прагматична. Параллельно с подманиванием «на муляж» она принялась искать мои финансовые заначки, общак или казну.
В конце концов французы сделали все возможное по части сбора информации и анализа прослушек, однако остались недовольны результатом. Слишком много лакун, или, попросту сказать, не нашли они у меня никаких денег, золота или ликвидных бумаг, при том что так и не смогли исключить их наличие.
Тут надо пояснить, зачем они вообще искали эти деньги. Дело в том, что, если бы разведчики обнаружили крупные суммы в кеше, на счетах, в ликвидном имуществе или ценных бумагах, они смогли бы далее, потянув за ниточки, отследить связи, движение и вообще всю мою мифическую «сеть». Кроме того, выяснив происхождение денег, они бы получили много интересной информации.
И наконец, угрожая заморозить или изъять имущество, спецслужбы смогли бы меня завербовать. Но, к несчастью для них, никаких выходов на мои деньги они не нашли.
Тогда оборотни решили выманить меня из «засады». Примерно так, как это делает хитрая жена, выманивая копеечку у своего жадного мужа, чтобы выследить, где же он прячет настоящие, крупные деньги.
По их очередному плану сначала следовало создать мне стрессовую ситуацию с доходами. Сделать так, чтобы я начал остро нуждаться в средствах. И в этот критический момент перейти ко второму этапу: подсунуть мне «выгодную сделку», или «горящую возможность», с тем чтобы я решился распечатать свою тайную кубышку и перевел на любой засвеченный счет некую сумму, пусть даже не очень большую.
Главное, чтобы они засекли при этом источник.
Этот план никак не срабатывал, если бы я, к примеру, продал свою недвижимость, которая и так была на виду, заплатил налоги со сделки и распоряжался бы этими средствами, оставаясь в легальном поле, а не лазил в подполье к тайнику.
То есть именно получению моих легальных, французских доходов «конторе» следовало помешать в первую очередь. По замыслу оборотней, я должен был раскрыть свои иностранные тайные счета, а не пользоваться легальным источником денег у них под носом.
Примерно с мая 2010 года французы начали исполнять этот план.
Вот один из примеров того, как они действовали.
Уже почти отчаявшись найти кредит или стратегического инвестора, я решил просто продать часть нашей недвижимости. Сумма сделки была солидной, примерно под миллион евро. Покупатель у меня был, что называется, в кармане — один из моих арендаторов, который исправно платил аренду и уже давно просил нас продать ему занимаемое помещение.
Я отказывался, потому что в голове у меня зрел мегапроект, касающийся всего комплекса, и наличие чужого имущества в уголке нашей недвижимости могло нам помешать. Однако к тому моменту, измученный нехваткой денег, я согласился.
Банк уже открывал ребятам (моим потенциальным покупателям) кредитную линию в необходимом размере около года назад. Они не использовали эти деньги, а теперь требовалось просто подтвердить намерения, и всё.
Мы подписали договор купли-продажи, так называемый «компроми». Это первый шаг сделки: подписывается соглашение, что, если покупатель получит необходимый кредит в банке, сделка состоится в любом случае.
И вот в этот самый момент к моим покупателям неожиданно нагрянула налоговая проверка. Причем проверяющие приехали черт знает откуда — с другого конца Франции. Проверка прошла молниеносно и крайне жестко. В результате, по словам неумолимых налоговиков, предприятие должно было выплатить штрафы на сумму, превышающую 300 000 евро.
Само по себе поведение «проверяющих» было странным. Обычно администрация и даже налоговые органы во Франции делают все возможное, чтобы лишний раз не подвергать шоковому стрессу еще худо-бедно работающий бизнес. Предприятие, которое еще шевелится, они душат плавно и постепенно. Даже если есть незначительные нарушения, штраф после уплаты недоимок бывает символическим, а сами недоимки разрешают выплачивать в течение года, а то и трех.
А тут были резкие речи, бескомпромиссность по каждому ерундовому поводу и в итоге — штраф невиданных размеров.
Ошарашенные ребята впали в ступор и не знали, что теперь делать. Гигантский штраф должен был их просто похоронить.
Параллельно банк неожиданно отказал им в кредите на покупку недвижимости. В другой банк они идти не могли из-за налоговых неурядиц, да и само желание покупать помещение у них пропало.
Я очень разозлился на своих клиентов, когда они сообщили мне, что не смогут выкупить помещение, которое снимают. Разозлился, потому что мне и в голову не могло прийти, что на самом деле это проделки оборотней и моих клиентов здесь только используют втемную.
Тем не менее нашу сделку мы аннулировали. И через неделю после этого ребятам сообщили из налоговой, что на них сошла с небес благодать: штраф отныне уже не 300 000 евро с лишком, а всего 360 евро. Гнев сменился на милость, всё в порядке, работайте на здоровье, дорогие предприниматели. Ну, каково?
Примерно так же, всевозможными правдами и неправдами, были распуганы все другие покупатели, коих было около полутора десятков, как минимум.
Короче, для нас с Ириной ситуация походила в тот момент на пересечение безводной пустыни. Никакой возможности ни взять кредит на разумных условиях, ни продать недвижимость или ее часть.
Попутно Катрин постоянно рассказывала мне о фантастических возможностях вложить деньги на очередной ее «платформе» и быстро срубить огромное количество бабла. Фишка, по ее словам, была в том, чтобы присоединиться к очень крупным «акулам», когда они рвут на части очередной куш. Она, как инсайдер, могла мне (и себе) помочь.
Но я все ее разговоры воспринимал как какой-то музыкальный фон, не имеющий ко мне никакого отношения. Суммы были слишком огромны, и я не реагировал.
Однако я рассказал Катрин о своих планах с кино и просил познакомить меня с крупными ювелирными компаниями, потому что хотел предложить им свой проект. Катрин тут же связала меня с директором бутиков известной ювелирной марки в Каннах и Монако, месье М. Он обещал передать все досье и заманчивое предложение в Швейцарию, в головной офис, и устроить мне встречу с руководством компании.
