Питер Смит - Бой неизбежен!
Характер отношений между адмиралом сэром Дадли Портом и вице-адмиралом сэром Джеймсом Сомервиллом, как официальных, так и личных, крайне важен для понимания дальнейших событий.
Приказ Адмиралтейства на формирование Соединения Н выглядел так:
«От Адмиралтейства.
1. Отдельная эскадра под названием «Соединение Н» под командованием вице-адмирала сэра Джеймса Сомервилла будет состоять из следующих кораблей:
«Арк Ройял», «Худ», «Резолюшн», «Вэлиант», «Аретуза», «Фолкнор», «Фоксхаунд», «Фиэрлесс», «Эскапейд», «Форестер», «Форсайт», «Эскорт».
2. Следующие корабли присоединятся к Соединению Н, если оно будет действовать в Северной Атлантике:
«Нельсон», «Энтерпрайз», «Дели», «Фэйм», «Фьюри»; канадские «Сент-Лорент», «Скина».
3. Соединение Н будет базироваться в Гибралтаре.
4. Предметом любых инструкций, которые могут быть даны Адмиралтейством, будут следующие задачи Соединения Н:
a) Помешать кораблям итальянского флота выйти из Средиземного моря.
b) Проводить наступательные операции против итальянского флота и итальянского побережья».
Следует отметить формулировку «отдельная эскадра», а не «независимая». Адмирал Норт по званию был старше вице-адмирала Сомервилла, и раньше уже создавалось много таких «отдельных эскадр», особенно во время охоты за карманными линкорами в 1939 году. С другой стороны, можно смело утверждать, что эти директивы оставляли некую неопределенность в цепочке командования, по которой проходили. Было ясно, что если адмирал Норт попытается прояснить данный вопрос, Адмиралтейство вряд ли сумеет дать ему четкий ответ. Когда такой момент наступил, и Норт потребовал точного и недвусмысленного ответа, кто кому подчиняется, Их Лордствам потребовались целых 3 месяца, чтобы распутать то, что они сами нагромоздили. Как писал Стефен Роскилл: «Истина заключалась в том, что цепь командования была слишком нечетко определена. Такая двусмысленность была крайне опасна с оперативной точки зрения, а вдобавок она ставила отдельных командиров в неловкое положение».
Во второй половине дня 27 июня вице-адмирал Сомервилл имел беседу с адмиралом Паундом, в ходе которой обсуждались вопросы его назначения и первые задачи нового соединения. Об итальянском флоте пока что речь не шла вообще. Сомервиллу сказали, что первой его задачей будет не допустить, чтобы корабли из Мерс-эль-Кебира попали в руки Оси. Не допустить любыми средствами, в том числе силой.
Как позднее писал биограф адмирала, сама мысль, что ему, может быть, придется открыть огонь по бывшим союзникам, если переговоры закончатся провалом, «была для Сомервилла просто невыносима». Однако новый Первый Лорд Адмиралтейства Александер, который также присутствовал на этой встрече, позднее вспоминал, что Сомервилл полностью осознал свой долг. Он был готов исполнить любой приказ, если это потребуется.
«Он сказал мне в моем кабинете в Адмиралтействе: «Я полностью сознаю, что какой бы отвратительной ни выглядела эта работа, правительство знает, что ее требуется сделать ради интересов безопасности страны».
Позднее Александер заявил, что эта непоколебимая верность долгу поколебалась после прибытия Сомервилла в Гибралтар и встречи с адмиралом Нортом. Не приходится сомневаться, что любой британский офицер воспринимал решение об атаке Мерс-эль-Кебира с отвращением, и Норт не был исключением. Норт и Сомервилл были старыми друзьями, их отношения были исключительно теплыми, хотя нельзя было представить двух более различных людей. Один из командиров эсминцев, который в свое время знал обоих адмиралов, так описал их положительные качества:
«Я служил с адмиралом Нортом перед войной, когда он был флаг-капитаном у командующего Резервным флотом в Портсмуте. Я был у него флаг-лейтенантом и флагманским связистом. Я хорошо его знал и любил. Адмирал Норт сделал блестящую карьеру до того, как был произведен в контр-адмиралы в 1932 году. Однако командование королевской яхтой с 1934 по 1939 год лишило его всякого оперативного опыта, хотя он оставался очень способным, уважаемым и любимым командиром.
Адмирал Сомервилл был на несколько лет моложе Норта по возрасту и по старшинству в чине. В 1933 году в звании капитан-лейтенанта я служил с Сомервиллом, когда он был комендантом флотских казарм в Портсмуте. Это дало мне возможность оценить его достоинства. С 1936 по 1938 год Сомервилл командовал 45 эсминцами Средиземноморского флота, в течение года, начиная с 1938, он командовал Вест-Индской станцией. Поэтому, когда его назначили командиром Соединения Н в Гибралтаре, он обладал большим оперативным опытом. Он был очень общительным, обладал быстрым умом. Однако он не недолюбливал тех, кто не обладал подобными чертами. Сомервилл мог совершенно бесстрашно высказать свое мнению любому начальству. В 1940 году я принимал участие в нескольких операциях в составе Соединения Н под командованием Сомервилла и считал его великим командиром эскадры. Я мог безоговорочно доверять ему».
С падением Франции и вступлением в войну Италии Гибралтар неизбежно приобрел гораздо более серьезное значение, чем раньше. Теперь он стал одним из 3 пунктов, на которых держались все позиции Великобритании на Средиземном море. Мальта в центре моря теперь могла обеспечить базирование лишь мелких ударных соединений. Третьим портом была Александрия, находящаяся в нейтральном Египте. Она охраняла Суэцкий канал на востоке. Когда рассеялись первые сомнения в нашей способности удержать Средиземное море, пришлось всерьез задуматься об уязвимости Гибралтара. Испания оставалась нейтральной, но ею управлял диктатор, который был обязан своей властью военной помощи Германии и Италии, оказанной несколько лет назад. Не требовалось особой фантазии, чтобы представить Испанию, выступившую на стороне Оси, поскольку в этом случае она могла твердо рассчитывать на возвращение Гибралтара. Впрочем, Франко мог ограничиться тем, что пропустил бы немецкие танки через испанскую территорию, чтобы немцы сделали за него всю работу. Эта операция была в деталях разработана Гитлером и его штабом. В то время операция «Феликс» могла начаться в любой момент.
Адмирала Норта в июле 1940 года попросили оценить шансы отбить подобную атаку. Он ответил крайне пессимистично (или совершенно реалистично, это как посмотреть). После этого в Уайт-холле возникли первые сомнения в том, может ли он в изменившейся ситуации занимать свой пост. Точку зрения Норта о том, что вскоре удерживать Гибралтар станет невозможно, разделял и Сомервилл. Это могло быть совершенно справедливо, но абсолютно не отвечало требованиям момента. В Англии все готовились защищать свою страну до последнего вздоха, поэтому от командующего морскими силами Северной Атлантики ожидали чего-то более оптимистичного. Так в воздухе повисли первые сомнения в отношении Норта. В одном из меморандумов Адмиралтейства говорилось: «В июле 1940 года Норт высказал пораженческие настроения, когда возник вопрос об уязвимости системы обороны Гибралтара при атаке со стороны Испании. Вы должны помнить, как высказался Первый Лорд по этому поводу». Итак, у Александера возникли определенные сомнения, а вскоре они получили новые основания.
Последней каплей стала атака против французского флота в Мерс-эль-Кебире, предпринятая 3 июля 1940 года. Она стала шоком и для французов, и для англичан. Особенно впечатлительный Норт поступил так, как уже однажды сделал много лет назад. Он закрылся у себя в кабинете и принялся сочинять письмо. В нем он высказал свои чувства и чувства всех офицеров в Гибралтаре по поводу того, что считал роковой ошибкой Адмиралтейства. Это был благородный и смелый поступок, но в то же время совершенно глупый. В записке Норта от 4 июля 1940 года говорилось следующее:
«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО, ЛИЧНО
ОПЕРАЦИЯ «КАТАПУЛЬТА»
1. После завершения операции «Катапульта» я желал бы передать Их Лордствам для информации следующие заметки, которые я сделал по поводу дискуссии, предшествовавшей операции. Я только что зачитал эти заметки адмиралам Сомервиллу и Уэллсу после их возвращения в Гибралтар. Они заявили, что полностью согласны с ними.
2. Вице-адмирал Сомервилл прибыл в Гибралтар во второй половине дня 30 июня и после этого сообщил мне о намерениях правительства в отношении Орана. Я немедленно сказал, что категорически против использования силы, потому что французы, вероятно, будут сражаться. Адмирал Женсуль заявил мне, что не потерпит попыток никакой державы установить контроль над его кораблями.
3. Во время совещания на борту «Худа» тем же вечером при участии адмиралов Сомервилла, Уэллса и моем, а также капитанов кораблей и офицеров штаба, все адмиралы и командиры высказались против использования силы. Настроения против применения силы были настолько сильны, что я почувствовал необходимым заявить протест. На следующее утро я сказал адмиралу Сомервиллу, что я рассматриваю возможность отправить персональный протест. Я также предположил, что он должен получить разрешение в последний момент отвести свою эскадру без применения силы. Он сказал, что передаст это предложение по телеграфу в Адмиралтейство. Я сказал ему, что если он пришлет мне копию телеграммы, я не пошлю свой собственный протест. Позднее он показал мне телеграмму и сообщил, что намеренно не упомянул меня, потому что я изложил Адмиралтейству свое мнение в другой телеграмме (1220/26 июня). Эта телеграмма (1220/1 июля) полностью отражала то, что я желал, но в то же время я не отказался от мысли послать собственный протест. Я отказался от этой мысли, прочитав телеграмму Адмиралтейства командиру Соединения Н (0103/2 июля), в которой сообщалось, что правительство полно решимости применить силу. Это решение было принято уже после получения и обсуждения телеграммы командира Соединения Н.
