Людмила Шапошникова - Австралоиды живут в Индии
7
Имение в горах
Ко мне пришли поздно вечером и меня забрали. Куда — толком не объяснили. Посадили в «джип» и только потом сказали, что едем к Найяру.
— А кто такой Найяр? — поинтересовалась я.
— Как кто? Найяр и есть Найяр, — последовал вразумительный ответ.
— Причем тут Найяр? — пыталась я все-таки добиться истины. — Я занимаюсь племенами, австралоидами. А найяры — каста, да еще земледельцы. Понимаете, средиземноморцы. Они пришли сюда позже. Зачем мне ваш Найяр?
— Если сумеете все увидеть, то многое поймете, — ответили мне.
Я поняла, что пререкаться бесполезно.
За целый день работы я устала, да и день выдался жаркий. И вот теперь, вместо того чтобы отдохнуть, я трясусь в «джипе» в неизвестном направлении, чтобы повидать ненужного мне Найяра. «Ну и дела!» — вздохнула я. Из темноты сразу отозвались на этот вздох.
― Ничего. Потерпите.
«Терпи сам», — сказала я про себя и стала смотреть на дорогу.
Наверно, ничто так не успокаивает, как вид бегущей ночной дороги. Где-то над горизонтом всходила красная ущербная луна. Когда дорога карабкалась вверх, я видела, что в джунглях то здесь, то там возникают огненные точки горящих костров. Трудно было сказать, выжигали ли джунгли под поля или это горели костры каких-то затерянных, еще не известных мне племен. Время от времени из зарослей на дорогу стремительно выскакивали кролики, и яркими изумрудными фонариками светились их глаза. Кроме них, на дороге никого не было.
На многие мили вокруг лежал ночной древний Вайнад. Он был безлюден, молчалив и таил в себе какие-то неожиданности, а может быть, даже опасности. Я прислушалась, и мне показалось, что эта древняя земля дышит. Дышит напряженно и глубоко. И ее дыхание проникает в меня, в мое сознание. Я взглянула на часы, они стояли. Я даже не удивилась этому. Теперь мы ехали по дороге, которая напоминала траншею. По обеим сторонам ее поднимались глинистые, вырубленные в склоне стены. Дорога-траншея шла как оборонительное сооружение куда-то вверх. Кого защищала эта дорога, я не знала. В том времени, в каком я теперь находилась, в этой траншее, наверно, был свой особый смысл. Как-то неожиданно дорога уперлась в каменную стену.
«Джип» остановился, погасли фары, и я вышла из машины. Прямо передо мной внушительной громадой возвышалось каменное сооружение. Оно походило на форт или крепость. И только черепичная крыша, покрывавшая сооружение, заставляла думать, что передо мной жилой дом. Правда, очень странный дом. Он выделялся на звездном небе грозным черным квадратом, остальная земля была где-то внизу. Я сделала несколько шагов по направлению к звездам и увидела или, вернее, почувствовала скалистый обрыв, уходящий вниз. Там, далеко внизу, светились огоньки каких-то селений. Площадка, на которой стоял дом-крепость, с трех сторон имела такой обрыв, с четвертой к нему подходила дорога-траншея. Видимо, люди, построившие этот дом-крепость, в неизвестное мне время чего-то боялись и от кого-то защищались. Я снова повернулась к стене. Оттуда не доносилось ни звука. И только тусклый огонек мерцал в узком окошке-бойнице.
Вдруг в давящей тишине этого места лязгнули железом, как копьем о щит. Из темноты передо мной бесплотными тенями возникли две фигуры. Маленькие, темнокожие, с шапками буйно вьющихся черных волос. Они молча прижали руки к обнаженной груди и сделали приглашающий жест. «Как рабы, — подумала я. — Темнокожие, маленькие рабы». В толстой каменной стене дома-крепости желтовато засветился проем. Видимо, открыли тяжелую дверь.
Появился высокий статный человек и сделал повелительный знак рукой. Маленькие рабы неслышно растворились в темноте. Я никак не могла отделаться от мысли, что я уже видела где-то этого светлокожего человека и его хищный нос, твердо сжатые губы, его продолговатые глаза и, наконец, белую короткую юбочку, обтягивающую бедра. Ну конечно! Ведь это он был на фреске древнего египетского храма. Но почему он оказался здесь? Что связывает его с этим местом?
― Предки, предки — пришельцы из Средиземноморья, — сказали рядом. — Может быть, из Египта, а может быть, из Месопотамии. Вы правильно заметили.
— Стыдно подслушивать чужие мысли, — сказала я. — Увезли неизвестно куда, а теперь еще…
— Ну, ну. Смотрите дальше, — и засмеялись.
Мы вошли в дом. «Египтянин» посторонился, пропуская нас вперед. Мы оказались в высоком просторном зале с потемневшими от времени стенами. В углах зала потрескивая горели медные масляные светильники. Дымились ароматические палочки. Вдоль стен стояли низкие деревянные скамьи. Трудно было сразу определить, куда я попала. То ли в зал замка, то ли в старинный дом знатного египтянина. Из боковой двери в зал скользнула стройная задрапированная в шелковую ткань девушка. У нее была изогнутая шея Нефертити и те же продолговатые глаза.
— Моя дочь, — сказал «египтянин».
Девушка засмеялась, наклонив голову с тяжелым узлом волос, и сейчас же бесшумно исчезла.
Постепенно я стала понимать, что «египтянин» — это и есть Найяр.
— Сколько времени вы здесь живете? — спросила я
— О, с незапамятных времен, — ответил он. — Все поколения моих предков жили здесь, вот в этом месте.
― Не все, — тихо поправили Найяра, — несколько тысяч лет назад они пришли сюда, покорили австралоидов и превратили их в рабов.
— А кто же они? — так же тихо спросила я.
― Средиземноморцы, — ответили мне. — А вот откуда они пришли, это надлежит узнать вам самой.
Найяр об этом не знал. Я тоже. И узнать в ближайшее время не имелось возможности. Я только знала, что здесь, на границе Кералы и Тамилнада, когда-то столкнулись две расы. Пришельцы и аборигены. Средиземноморцы и австралоиды. И я не думаю, что столкновение было мирным. Дом-крепость, дорога-траншея, скалистые обрывы — это все не из мирных времен.
В дверях зала толпились темнокожие маленькие слуги. Им было интересно знать, что здесь происходит. Время от времени властный хозяйский взгляд останавливал их попытки переступить порог. Среди слуг были и панья. И мне казалось, что я вижу темнокожих рабов, аборигенов этих мест, которых покорил этот пришелец-средиземноморец. А сородичи этих рабов, еще не покоренные, жгут в джунглях боевые костры и готовятся к нападению на ненавистный дом-крепость. Вот почему так толсты каменные стены жилища плантатора Найяра, вот почему не срыты до сих пор дороги-траншеи. Мне казалось, что сегодня ночью время Вайнада остановилось в самый его драматический момент. И участниками этой драмы были древние австралоиды и светлокожие высокие пришельцы.
Утром же это время начало свой обычный отсчет. Отсчет в имении Найяра, на его кофейной плантации, где работали панья, муллу-курумба, урали-курумба. Представители так называемых отсталых племен сегодняшнего Вайнада.
Плантация начинается за дорогой-траншеей и занимает склон большой глинистой горы. Отсюда, снизу, кажется, что склон порос лесом. Когда-то здесь и был лес, который отняли у панья предки Найяра. Потом, позже, когда плантационное хозяйство стало доходным, вырубили на склоне деревья и развели кофе. Кусты кофе тянутся по склону вперемежку с редкими деревьями. Я иду по узкой тропинке, петляющей между кофейными кустами и оставшимися деревьями. То здесь, то там мелькают лохматые головы темнокожих кули-панья. Обычная плантация, обычные кули. Все это можно видеть во многих уголках Вайнада. Тропинка то карабкается по склону, то вновь спускается. Вот она огибает большое дерево. Площадка около дерева расчищена, и здесь нет кустов кофе. Я обхожу дерево и вдруг замечаю два вертикальных камня, врытых около самого корня. Что это лесной храм, я уже не сомневаюсь. Видимо, святилище панья. Но теперь возникает другой вопрос: новое ли это святилище, воздвигнутое уже на плантации, или плантация оказалась на земле, принадлежавшей лесному святилищу. И поэтому я стою в задумчивости перед камнями-богами. Но видимо, священное дерево все время находится в поле зрения кули-панья.
Не прошло и пяти минут моих размышлений, как послышался какой-то шорох и чей-то голос позвал:
— Мадама!
Это был Каяма. Тот самый злосчастный старый Каяма, который разбил горшок с духом предка. Старик почему-то вздохнул и опустился на корточки перед камнями-богами.
— Смотришь? — через некоторое время спросил он.
— Смотрю. А что?
— Это наши боги, — Каяма кивнул на камни, — Тамбурати и Кулиген. Это ты знаешь кто? — старик осторожно снял со ствола дерева паука. Серого с длинными лапами. Пауков здесь было много, и они деловито сновали по стволу.
— Пауки, — ответила я.
― А вот и нет, — засмеялся Каяма. — Это духи предков. Ночью они как обычные духи, а днем они пауки.
Объяснения Каямы выглядели очень убедительно, и я, конечно, согласилась с ним, что днем они пауки.
