Реабилитация - Владимир А. Киеня
Возвращение из лагерей. 1953 г. Фото из открытых источников
Историки считают, что красный террор начался еще в 1917 году. Но на поток поставил террор против собственного народа Генрих Григорьевич Ягода (при рождении Енох Гершенович), первый в советской истории генеральный комиссар госбезопасности. Троцкий саркастично называл его «усердным ничтожеством», т. к. кроме родства с Яковом Свердловым (троюродный брат) Ягода никакими талантами не обладал, но именно он был создателем системы, которая безжалостно перемалывала всех, независимо от ранга и политических взглядов, и сам он в конце концов стал её жертвой. Ягода был наркомом внутренних дел всего два года, но маховик репрессий успел раскрутить.
Генрих Ягода – человек, одного имени которого в середине 30-х годов XX века боялись и сопартийцы в верхушке власти, и обычные люди. Именно он основал ГУЛАГ, ставший символом репрессивной системы, и заложил фундамент для грядущих массовых расправ над неугодными. Однако ни заслуги перед партией, ни высокий чин не спасли наркома от порожденного им же самим молоха тоталитаризма.
В 1936 году он был снят со всех постов, а в 1938-м расстрелян[27]. Помимо стандартных и абсурдных обвинений в участии в троцкистско-зиновьевской организации, подготовке государственного переворота и шпионаже в пользу Германии Ягода обвинялся в отравлении Менжинского и Горького и в намерении убить Сталина.
На смену Генриху Ягоде наркомом НКВД был назначен Николай Ежов, заслуживший из-за своей жестокости и низкого роста прозвище «кровавый карлик», он заставил машину репрессий работать круглосуточно. Именно с именем Ежова связаны массовые репрессии 19371938 годов[28].
Ежов был арестован в 1939 году по обвинению в измене Родине в форме шпионажа; склонении иностранных государств к войне с СССР; подготовке к вооруженному восстанию и террористическому акту; вредительстве; умышленном убийстве с целью скрыть другое преступление, да к тому же его обвинили в гомосексуализме.
Ежов был расстрелян в 1940 году.
На строительстве Беломорского канала. Фото из открытых источников
А какова же судьба бывших сотрудников УНКВД Свердловской области, которые стали усердными исполнителями провокаций, пыток и расстрелов? Будучи рьяными проводниками известной сталинской позиции: «По мере продвижения к социализму, классовая борьба обостряется», они искали все новых и новых «врагов народа». Лавина репрессий 1937-38 годов их усилиями перехлестнула все мыслимые пределы. Поток жалоб и писем-сигналов на творимое беззаконие со всех концов страны уже ничто не могло сдержать. В такой обстановке «отцу народов» не реагировать стало невозможно. Потребовалось временное изменение тактики репрессивных органов в государстве, и оно последовало.
Не только на Урал, но и в другие места на периферию были направлены комиссии по проверке положения дел на местах. Из мест заключения на свободу были выпущены многие невинно арестованные. Жернова репрессий повсеместно несколько замедлили свой страшный ход.
Назначенный вместо Ежова Лаврентий Берия провел в НКВД «чистку»: почти четверть всех сотрудников, запачкавших чистые руки чекиста, было уволено со службы в органах. Было заменено почти все руководство НКВД республиканского, областного и районного уровней. Подверглись репрессиям многие представители прокуратуры и члены «троек».
Многократно проверенным способом (по придуманным обвинениям в принадлежности к «контрреволюционным, изменническим» и другим подобным «организациям») расправились с наиболее кровавыми исполнителями репрессивной политики в центре и на местах. Борьба против палачей, которых привычно называли «вредителями», «шпионами», «врагами», продолжалась теми же самыми кровавыми методами.
Прошла волна судебных процессов и в УНКВД по Свердловской области. Назову только тех палачей, чьи фамилии постоянно встречались в архивных делах невинно осужденных, тех, кто сознательно пренебрегал законом, вероятно, ради карьеры. Широко известно высказывание И. Сталина, сделанное значительно позднее, в октябре 1951 года: «У чекиста есть только два пути – на выдвижение или в тюрьму». Может, поэтому и значительная часть молодых чекистов стремилась в страшные 30-е годы делать карьеру, самоутверждаться, унижая, растаптывая других, чиня беззаконие, неся горе людям, прикрываясь громкими словами о защите революции от контрреволюционеров, оппозиционеров и диверсантов.
Протокол о расстреле палачей. Фото из открытых источников
Входившие в состав тройки УНКВД по Свердловской области в период массовых репрессий 1937–1939 годов тоже были осуждены. Кто они, жертвы репрессивной системы или осознанные палачи? И их перемолола карательная машина…
Борис Берман, второй секретарь Свердловского обкома ВКП(б), участвовал в Первой мировой войне, в 1917 году вступил в РСДРП(б). Участвовал в Гражданской войне, находясь в 1918–1920 годах на подпольной работе в Забайкалье и в партизанском отряде. В 1937–1938 годах – 3-й и позже 2-й секретарь Свердловского обкома ВКП(б). Входил в состав особой тройки. Арестован 28 марта 1938 года, приговорён к высшей мере наказания 28 июля 1938 года. Обвинялся в шпионаже. Расстрелян в день вынесения приговора в Хабаровске. Реабилитирован 25 августа 1956 года за отсутствием состава преступления.[29]
Михаил Викторов, начальник УНКВД по Свердловской области с мая 1938 по февраль 1939 года, в 1941 году был осужден Военной коллегией Верховного Суда СССР и приговорен к 15 годам ИТЛ как участник «антисоветской организации», якобы существовавшей в органах НКВД. Умер в заключении 09 августа 1950 года в Устьвымлаге.
В 1956-57 годах Главной Военной прокуратурой по делам Дмитриева и Викторова была проведена дополнительная проверка, в результате которой их принадлежность к антисоветской организации подтверждения не нашла. Однако в пересмотре дел по тому и другому было отказано в связи с тем, что под их руководством проводились необоснованные аресты, применялись незаконные методы следствия и фальсификация следственных дел.
Викторову в реабилитации было отказано повторно в 1999 году.
Дмитрий Дмитриев (настоящее имя Мейер Менделеевич Плоткин) 7 марта 1939 года Военной коллегией Верховного Суда СССР приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. Обвинялся он в том, что был «участником изменнической, террористической и шпионской организации, действовавшей в органах НКВД», а также в том, что «по заданию агента германской разведки Бермана собирал и передавал сведения о производственной деятельности двух уральских заводов».
Дмитриев в
