Салават Асфатуллин - Северные амуры в Отечественной войне 1812 года
С 19‑го на 20 декабря 1813 года армия Блюхера перешла на левый берег Рейна и двинулись через города Нанси и Сен-Дизье к городу Бриену. А в середине января 1814 года она находилась на р. Об. Но Наполеон, возвратившийся из Парижа к армии, у города Бриен предпринял сильную атаку против войск Блюхера. Первый и главный удар французов приняли на себя русские корпуса Воронцова и Остен-Сакена. Получив подкрепление, войска союзников перешли в наступление и при городе Ла-Ратьер нанесли Наполеону сильное поражение, у французов было взято 3000 пленных и 75 орудий[163].
В этих боях отличились войска Воронцова и Остен-Сакена. Французский историк писал, что Воронцов и Сакен «благоразумными и искусными движениями, исполненными с величайшей храбростью и точностью, остановили стремление наших эскадронов»[164]. Среди полков, «исполнившихся величайшей храбростью», были 1‑й Башкирский, 1‑й Тептярский и Уфимский полки[165].
После битвы при Ла-Ратьере казачий отряд Щербатова перешел под начальство прославленного партизана генерал-майора Сеславина, на которого было возложено развитие партизанских действий и наблюдение за передвижениями французских войск. Во французском тылу отряд А. Н. Сеславина производил смелые и решительные боевые операции. Отряд поддерживал сообщения Главной армии с Силезскою. Легкоподвижные силы казаков быстро переходили с фланга на фланг, разрушили Орлеанский канал, соединявший Луару и Сену, неожиданно для неприятеля отрезали Париж от южных областей Франции, откуда по каналу доставлялось продовольствие в столицу. Неожиданными и стремительными действиями отважный отряд Сеславина вызывал панический страх у неприятеля, деморализовывал силы маршалов Мармона и Мортье, артиллерия, конница и пехота которых в страхе бежали к Фер-Шампенуазу, при этом 9 орудий неприятеля достались казакам. Отряд Сеславина стремительно преследовал войска Мармона и Мортье, отступающие к Парижу, следуя вдоль берега реки Сены, отнимал у неприятеля все средства для наведения и восстановления мостов. Наконец, отряд участвовал в сражении под Парижем накануне его капитуляции[166]. Таким образом, отряд Сеславина сыграл немаловажную роль в окончательном разгроме Наполеона. Вместе с донскими и оренбургскими казаками в отряде Сеславина храбро сражались и конники Башкирии[167].
Капитуляция Парижа 31 марта 1814 года. Раскрашенная гравюра неизвестного художника. 1‑я четв. XIX в.
Армия Наполеона, долгое время наводившая страх на всю Европу, в марте 1814 года была окончательно разгромлена, и войска союзников вошли в Париж. В разгроме армии Наполеона решающая роль принадлежала доблестным войскам России, в рядах которых наряду с русскими были воины многих народов страны – украинцы, белорусы, башкиры, татары, калмыки и др.
Французы, испытавшие на себе губительное действие башкирской сабли, стрел и сюнгу (пики), прозвали башкир «амурами». Они долго не могли забыть об этих «полудиких азиатах». Один из приближенных генералов Наполеона барон де-Марбо в своих мемуарах не раз возвращался к теме о башкирах. Об одной из встреч наполеоновской армии с башкирами барон пишет:
«Во время нашего пребывания на высотах у Пильницы неприятель, в особенности русские, получил многочисленные подкрепления… Эти подкрепления были переведены из‑за Москвы и заключали в себе очень большое количество татар и башкир, вооруженных одними пиками и стрелами». Через несколько страниц, возвращаясь к этому же вопросу, пишет: «Башкиры… с громкими криками окружили наши эскадроны, пуская в них тучи своих стрел»… «Они летели на нас мириадами, и чем больше убивали этих ос, тем больше их прибывало…».
«Один из самых храбрых моих унтер-офицеров Мелен, кавалер ордена Почетного Легиона, был ранен навылет стрелою, которая, вошедши в грудь, вышла через спину…».
«Наши солдаты, – говорит он далее, – за их луки и стрелы прозвали башкир «амурами».
Тот же генерал очень высоко оценил стойкость, упорство башкирских воинов. Он пишет: «…Потери, вместо того чтобы охладить их исступление, казалось, только его подогрели. И так как они двигались без всякого построения и никакая дорога их не затрудняла, то они носились вокруг наших войск точно рои ос, прокрадываясь всюду. Настигнуть их было очень трудно!»[168]
Еще более определенно выражается другой французский мемуарист Дюпюи[169]. Он пишет:
«Нас особенно угнетали отряды башкир, вооруженных копьями и луками».
Конечно, не одними копьями и луками были вооружены башкиры. У большинства башкирских казаков были ружья, а у зажиточной части – еще и пара пистолетов. Да и трофейного оружия башкиры приобрели немало, начиная с участия в армейских партизанских отрядах в Центральной России. До наших дней в музеях Башкирии сохранились французские мушкеты, пистолеты.
Совместная борьба русского и башкирского народов против иноземных захватчиков укрепляла боевую дружбу башкирского конника и русского солдата.
Участник похода 1813–1814 гг. русский генерал Андрей Раевский в своих воспоминаниях рассказывает, что при отступлении Наполеон распространял слухи среди немецкого населения, что башкиры «варвары» и что «они питаются неприятелями, и особенно охотники до детей». «По сказаниям Наполеона, – продолжает генерал Раевский, – они (жители Лигницы – авт.) ожидали видеть диких варваров», и, к удивлению, встречают приветливых, добрых воинов[170].
Царское правительство, широко используя башкир для военных походов, не оказывало им помощи ни вооружением, ни обмундированием. Поэтому башкиры во время боевых действий одевались весьма скромно, а лучшие одежды сохраняли для торжественных случаев и одевали их лишь после одержанных побед.
«Правда, что одежда и вид башкирцев, которые в сие время входили в город (Гамбург. – авт.), – пишет Андрей Раевский, – поразили немцев. Но вскоре невинное простосердечие сих «людоедов» рассеяло совершенно всякое сомнение».
В сомкнутых рядах в своих национальных нарядах проходили башкирские полки по улицам городов Европы. С восхищением рассказывает генерал Раевский случай, когда башкирские полки вошли в Гамбург в числе победителей: «Мы сами удивлялись опрятности и чистоте их одежды, которую берегли они только для случаев торжественных. Белые кафтаны и красные шапки в сомкнутых рядах нескольких полков представляли новое, но довольно приятное зрелище»[171].
В 1814 году башкиры, встретившись в Германии со знаменитым поэтом и ученым Гете, старались оставить о себе самое лучшее впечатление. Начальник башкирского отряда, увидев личный богатый музей Гете, подарил ему свое боевое оружие – лук и стрелу. Через одиннадцать лет после посещения башкир старик Гете с восхищением показывал этот драгоценный подарок своему другу И. П. Эккерману.
Вступление союзников в Париж 31 марта 1814 года. Раскрашенная гравюра неизвестного художника. 1‑я чете. XIX в.
«Вот он, – сказал Гете, доставая его. – Как я вижу, он все еще в том же состоянии, в каком был в 1814 году, когда меня почтил его подношением один начальник башкирского отряда»[172].
В своем активном участии в походах 1813–1814 гг. башкиры усматривали необходимость борьбы с врагом, покушавшимся на независимость своей страны, и с врагом, под игом которого находились многие народы Европы.
Как и все русское воинство, башкиры и калмыки были преисполнены гордостью за одержанную победу над сильнейшим врагом, претендовавшим на мировое господство. Конники больше всего были на виду у публики – они не размещались в казармах или в каких-то других помещениях, а устраивали свои биваки на бульварах и площадях. Лев Никулин из воспоминания участника Отечественной войны 1812 года и заграничных походов 1813–1814 гг. приводит следующую картину:
«Под деревьями были разбиты шалаши, сухие ветви, солома держались на казацких пиках. Казацкий бивуак в Париже! Сено, бочки, ведра, коновязи… Бородатый казак чистит коня скребницей; другой на радость парижанам показывает, как слушается его конь, ложится и встает по его слову, ходит за ним, как собачка; третий – забавляется с полковой дворняжкой… Господа парижане во фраках, дамы в белых платьях, в честь бурбонов, окружают казацкий бивуак… Башкиры порядком дивили парижан своими луками и стрелами; даже сам Вальтер Скотт, прославленный английский сочинитель, посетивший в те дни Париж, отдал им дань в своих путевых картинах…».
Бивуак казаков на Елисейских полях в Париже. Раскрашенная гравюра И. Жозе по оригиналу А. Зауервейда. 1810‑е гг.
