Александр Омельянович - В тылу врага
Шли осторожно, как умеют ходить по лесу только разведчики. Дорогу внезапно преградила широкая вырубка. Начали обходить её стороной. Прошли уже половину, как вдруг где-то рядом послышался лай собак и в небо взвились ракеты. В их свете разведчики увидели бегущих со стороны леса вооружённых людей в штатском с овчарками. Это были люди из боевых отрядов СА. Сергей, не дожидаясь приказа, дал по ним очередь из ручного пулемёта. Его поддержали: Пётр — вторым пулемётом, остальные — автоматами. Встреченные огнём гитлеровцы, громко перекликаясь, отступили в лес. Оттуда они пускали попеременно жёлтые и красные ракеты, требуя помощи. Обстановка для разведчиков становилась всё более угрожающей.
После нескольких часов утомительного марша, обходя стороной вырубки, дороги и просеки, группа Генрика добралась наконец до болота. Начали всё чаще попадаться кусты. Разведчики углублялись в них всё дальше и дальше, ища место для отдыха. Ждали Андрея и товарищей, не зная, живы ли они и сумеют ли найти отряд в этих непроходимых дебрях. Темнота сменилась рассветом, а группа Андрея не появлялась.
И только на следующую ночь Андрей и его разведчики нашлись, вернее, их нашёл дозор, когда они брели среди болот невдалеке от места, где остановилась группа Генрика. Все были целы и невредимы. Группа Андрея нарвалась на сильную засаду возле самого шоссе. Ответили огнём, с трудом прорвав кольцо окружения, в которое эсэсовцы хотели их загнать. Теперь уже не было никаких сомнений и том, что их разведывательная деятельность в Борецкой пуще раскрыта. Немцы, бесспорно, примут все меры к тому, чтобы ликвидировать группу. Создавшаяся обстановка требовала правильной оценки и принятия необходимых решений.
Разведчики сидели в кустах, обдумывая, как действовать дальше. К тому, что гитлеровцы рано или поздно их обнаружат, они были готовы ещё до отлёта в пущу. Схватки с врагом, к которым они привыкли, не страшили. Их беспокоило лишь одно: чтобы в Центр регулярно поступала информация о движении на близлежащих шоссе и о местах концентрации немецких войск, а об этом пока не могло быть и речи.
Долго раздумывали над сложившейся обстановкой, пока не пришли к выводу, что действовать надо по-новому. Они знали, что облава будет продолжаться минимум несколько дней. Решили на это время тщательно соблюдать осторожность и не мозолить немцам глаза. Группу разделили на две части. Андрей со своими разведчиками должен был отойти дальше на восток. Если немцам удастся уничтожить одну из групп, вторая сможет продолжать свою деятельность. Генрик со своими людьми остался на прежнем месте, чтобы, как только немцы успокоятся, снова приступить к выполнению задания.
Время тянулось страшно медленно. Спали по очереди, навёрстывая упущенное в предыдущие дни. Низко над лесом кружил ненавистный «шторх», высматривая сверху огонь или дым костра и чутко вслушиваясь в эфир. Уже третий день разведчики не имели связи со штабом и не покидали своей базы. Необходимо было отправиться в разведку.
Двинулись втроём — Генрик, Тони и Сергеи. Захватили ручной пулемёт, винтовку с глушителем и гранаты. Болотами дошли до озера Волиско. Местами передвигались ползком. В лесу стояла такая тишина, что был слышен даже малейший шорох. Они беспрепятственно добрались до шоссе, залегли и стали ждать. Как всегда, ночью шло много машин. Темнота ограничивала видимость. Обратили лишь внимание на автомашину специальной конструкции с круглой антенной на крыше, которая дважды в течение ночи проехала по шоссе. Это была автомашина с гониометром, она выслеживала радиостанцию, действовавшую в пуще.
Едва только растаяла темнота, разведчики начали различать опознавательные знаки на автомашинах, следующих по шоссе. Благодаря сведениям, полученным от пленных немцев, многие знаки знали уже на память. Тони, лёжа рядом с Генриком, провожал взглядом каждый мотоцикл. Он уже не владел собой. Генрик пытался сдержать его порывы, но Тони не сдавался, умоляя разрешить ему подстрелить из винтовки с глушителем хотя бы одного фрица и забрать документы, которые тот везёт. Пришлось позволить Тони поохотиться за курьерами.
Как назло, автомашины шли в этот день одна за другой, так что проезжавшие мотоциклисты не были в одиночестве. Поскольку уже наступали сумерки, Тони решил уложить из винтовки первого попавшегося курьера.
Он протёр перчаткой линзу оптического прицела, установленного на винтовке, проверил глушитель и улёгся поудобнее под свисающими над ним ветками. Вскоре с запада донеслось тарахтение мотоцикла. Тони повернул в его направлении винтовку. Генрик и Сергей следили в бинокли, как по шоссе нёсся мотоциклист. Его очертания росли в оптическом прицеле винтовки. Тони медленно навёл точку, где перекрещивались линии в прицеле, на прыгающий силуэт, отпустил предохранитель, выждал секунду— две, чтобы мотоциклист приблизился ещё немного. Генрик и Сергей затаили дыхание.
Глухо хлопнул выстрел. Мотоцикл полетел в кювет, а водитель покатился по шоссе. За руки и ноги его уволокли в кусты. Сергей вытащил из кювета мотоцикл. Отойдя на несколько сот метров от шоссе, они замаскировали в кустах труп водителя и мотоцикл, забрали трофеи — туго набитую сумку, оружие, документы и обмундирование — и, не скрывая своей радости, быстро двинулись на базу. Там их уже ждал связной Пётр, прибывший от Андрея с информацией, добытой его группой.
День оказался удачным. К сожалению, пока нельзя было передать полученные сведения. Генрик знал, что немцы, как правило, особенно внимательно следят за эфиром ночью, поэтому днём шансы на безопасную передачу радиограммы были большими. Они с Сергеем составили её ночью и долго раздумывали, откуда удобнее вести передачу. Выбор пал на место, расположенное в нескольких километрах от шоссе, откуда, в случае чего, можно было скрыться в глубь пущи. Охрану Тамары и радиостанции составляли четверо разведчиков.
Радиограмма была короткой и содержала лишь самую необходимую информацию. Разведчики встали в охранение. Тамара начала передавать донесение…
15
Эдвард Мерецкий, изучая радиодело, постоянно находился в деревне Мурава, под Каунасом. В те дни, когда тоска по брату становилась невыносимой, он отправлялся в Каунас, к знакомому дому, где располагался разведотдел, и пытался узнать, нет ли новостей о Генрике. Ему отвечали немногословно. Он, однако, не отступал и доходил до самого полковника, настойчиво добиваясь у него ответа. Добытая им информация зачастую ограничивалась тем, что брат здоров и бьёт фрицев. Однажды Эдек поймал в коридоре разведотдела полковника и спросил:
— Товарищ полковник, а что с Генриком?
Тот взял его под руку и провёл в свой кабинет. Эдек понял, что ему должны сообщить какое-то важное известие. Хорошее или нет? Предчувствие подсказывало, что известие должно быть плохим, однако выражение лица полковника, казалось, говорило о другом. Он предложил Эдеку сигарету, закурил сам, спросил, как жизнь, учёба, а затем, как бы подбирая слова, стал говорить о Генрике. О том, что он здоров, как и все в его группе, что они сообщили в последнее время много интересных сведений о враге. Эдек старался не проронить ни слова, а когда полковник замолчал, стал просить его, чтобы тот хоть как-то подсказал, где сейчас находится Генрик со своей группой и когда можно ожидать его возвращения.
Полковник встал и отодвинул занавеску с висящей на стене карты Восточной Пруссии, на которой наряду с детально вычерченной линией фронта виднелись л какие-то другие таинственные обозначения. Секунду поколебавшись, полковник указал на район Борецкой пущи. Так, значит, там? Там, где-то в лесных дебрях, находится в эту минуту его брат? Эдеку хотелось спросить ещё о многом, но полковник задёрнул занавеску и приложил палец к губам, как бы предупреждая, что теперь необходимо забыть то, о чём только что шёл разговор. На вопрос, обнаружили ли немцы существование группы, полковник ответил утвердительно, сказав, однако, что разведчики знают, как вести себя, чтобы не попасться.
В заключение этой доверительной беседы Эдеку было сказано, что его брат геройский парень, из чего Эдек сделал вывод, что брат выполняет действительно какое-то очень важное задание. Весь день после этого разговора он ходил в приподнятом настроении.
Полковник и другие офицеры разведки фронта знали, вероятно, о группе разведчиков и Генрике значительно больше. Радисты день и ночь прослушивали эфир, принимая сообщения не только от группы Генрика. На основании получаемых шифровок, а также данных из других источников штаб обобщал сведения о противнике, обороняющем подступы к Восточной Пруссии. Каждое, пусть самое незначительное, известие, содержавшееся в скупых строчках радиограмм, имело для разведотдела огромную ценность. Знаки и номера на автомашинах и других видах транспорта, например, говорили о том, где размещаются те или иные дивизии, проясняли пути и источники их снабжения, свидетельствовали о перемещении частей. Однако самые ценные данные заключались в показаниях перехваченных курьеров и захваченной при этом документации. Весь разведотдел штаба фронта буквально жил деятельностью разведывательных групп. Любое известие ожидалось с нетерпением. И когда случалось, что позывные группы Генрика не появлялись в эфире в положенное время, отдел охватывало беспокойство. А если… Впрочем, никто в таких случаях не допускал никаких предположений вслух о том, с чем могли столкнуться члены группы там, в борецких лесах. Большое беспокойство вызвало у полковника донесение о том, что группа обнаружена, что произошло несколько вооружённых столкновений с противником и по этой причине выход в эфир затруднён. Все прекрасно знали, что леса Восточной Пруссии невелики. Если немцы начнут прочёсывать местность, разведчикам придётся туго. А поскольку всё говорило о готовящемся наступлении наших войск, потребность в разведданных о положении противника в том районе возрастала с каждой минутой. Разведчики должны были действовать невзирая на любые обстоятельства.
