Глеб Бобров - Снайпер в Афгане. Порванные души
Не успела «кишлачная команда» и на горизонте появиться, как из населенного пункта выехал верхом небольшой отряд: благообразный старик (предположительно, сам хозяин) и четыре мужичка, все в халатах, в традиционных головных уборах и без оружия. Пока офицеры связывались с командованием и решали вопрос, что делать с явно мирными, но, судя по виду, «богатенькими» мужиками, те перешли овражек и спокойно поехали как раз перпендикулярно тому самому скату, что «не хуже любого бруствера», в сторону от развалившейся на солнышке роты. Командиры решили все же мужиков повернуть: как это так, их не обшмонали, а они уже уезжают! Недолго думая взяли да и врезали перед ними пулеметную очередь. И что тут началось!..
Дедушка даже головой не повел… Складывалось впечатление, что он всю жизнь ездит этой дорогой и все шестьдесят лет его по десять раз на дню пытаются остановить из ПК. Как ехал шагом, так и продолжал ехать. Даже не шелохнулся. А вот его спутники, напротив, продемонстрировали завидную сноровку…
Еще не успели по пыльной дороге подняться последние султанчики, как мужики буквально слетели с коней, с них тут же сама собой спала одежда байских сынков, и перед раскрывшими рты шурави предстали четверо молодцов в увешанных всякими интересными штучками бронежилетах и затянутых с головы до ног в серо-бело-защитно-песочные горные камуфляжи. На спинах у них были закреплены небольшие автоматы. И через доли секунды на импровизированный бруствер обрушился настоящий огненный шквал.
По свидетельству моего земляка, младшего сержанта Труфанова, все произошло настолько быстро, что никто не успел даже снять оружие с предохранителей. Рота в прямом смысле слова была сметена за склон и на первую секунду боя уже имела четверых раненых. Пока солдаты пришли в себя и, понукаемые офицерами, вновь высунулись из-за склона, диспозиция серьезно изменилась.
Один из телохранителей уводил под уздцы лошадь с восседавшей на ней статуей старика в близлежащую лощину. Трое других успели за эти секунды покрыть почти половину расстояния, а это метров семьдесят, и теперь, перекатываясь через левое плечо и выполняя доселе невиданные трюки, на головоломной скорости зигзагами неслись прямо на позицию роты. Но это еще не все: охране аэродрома был продемонстрирован «высший пилотаж» воинского искусства – прицельный огонь на полном ходу.
Телохранители были вооружены относительно маленькими автоматами, значительно уступавшими по мощности, дальнобойности и по другим параметрам всем без исключения образцам, стоявшим тогда на вооружении нашей армии. Как потом выяснилось, их «машинки» были рассчитаны под девятимиллиметровый пистолетный патрон. Но именно в той ситуации у этих «игрушек» был один плюс – скорострельность, как у авиационной пушки. Решающий плюс… Ну и, конечно же, мастерство, с каким телохранители с ними управлялись.
Не успели солдаты поверить всему увиденному, как по брустверу прокатился новый свинцовый ураган и еще двое отлетело вниз: один, с забитыми пылью глазами, от страха, и второй, командир взвода, схлопотавший разрывную пулю в центр бронежилета. Она посекла ему осколками лицо и руки, опалила шею и, нокаутировав, отшвырнула на несколько метров назад. Впрочем, и все остальные «задетые» имели довольно легкие аналогичные ранения. До сих пор третья МСР знала только один вид боевых действий: неприцельную очередь или одиночные выстрелы с дистанции в один километр по охраняемой территории. Столкнувшись же со столь необычной тактикой, рота в полном составе побежала… За все время боя солдаты и офицеры сделали всего несколько безрезультатных очередей.
Наемники на позиции не появились и в спину рванувшим от них шурави не стреляли. По-видимому, они определили, что для их объекта опасности больше не существует, и отказались от заманчивой возможности безнаказанно перебить деморализованное подразделение.
Когда усиленная шестой мотострелковой (а она и должна была заняться кишлачком) группа бойцов вернулась за брошенными вещами, то верхового отряда уже и след простыл. Правда, были трофеи: солдаты нашли на месте схватки россыпь отработанных гильз да один утерянный при атаке узкий загнутый магазин от автомата импортного производства. В этом рожке еще оставалось патронов пять, и их разобрали на сувениры солдаты нашего батальона.
Я и сейчас хорошо помню эти патроны: два сантиметра длиной, аккуратненькие, блестящие; латунная гильза и никелированная тупая головка пули. На торце, по кругу, маркировка 9-мм PARA, а с противоположной стороны какие-то циферки. Мы попробовали было зарядить ими ПМ, но пострелять не довелось – в нашем великом государстве даже девять миллиметров толще, чем во всем остальном мире (по международным стандартам калибр ПМ соответствует 9,2 мм).
После возвращения в полк была проведена очередная публичная экзекуция. Если бы Сидоров мог, он прямо на разводе задушил бы командира третьей мотострелковой. Но честь советского офицера не позволила ему пасть до душегубства, и он ограничился лишь тем, что долго и со всеми подробностями рассказывал, как трое вооруженных какими-то пукалками «рейнджопера-засранца» обратили в бегство целую, чуть ли не штурмовую, роту. Будь командир третьей мотострелковой на построении с личным оружием, я уверен, он застрелился бы на месте…
После порки Сидоров объявил о предстоящем выходе «примерно в том направлении, но чуточку в другую сторону» и клятвенно пообещал найти тех «говнюков» и «порвать им в клочья сраки». Еще он заверил, что за труп наемника помимо правительственной награды будет выделен отпуск на родину (поистине, чудо из чудес! За всю службу я был знаком только с одним парнем, побывавшим в неслужебном отпуске – мать умерла). Но, конечно же, «рейнджоперов» не нашли и задницы им не надрали. Зато во время рейда в Аргу на ночевке разгорелся бурный диспут на тему: «Попадись они не третьей, а любой другой…» Спорили долго и яростно. И в конечном счете пришли к соглашению. Скорее всего «рейнджоперов» бы замочили… Старший лейтенант Пухов в обсуждении не участвовал. Но слушал и под занавес, подводя итог, буркнул:
– Да уж: уделать-то уделали бы… Только чего бы это роте стоило.
Васек
Одной из самых колоритных фигур в третьем мотострелковом взводе был, конечно же, Вася Либоза.
Родился в Белоруссии, в каком-то заброшенном хуторке под Витебском. И жил там до самого призыва в доблестные ряды Советской армии в мае 1983 года. Полгода Вася провел в ашхабадской учебке и только поздней осенью попал к нам в полк в звании младшего сержанта.
Но уже через несколько дней он стал абсолютным лидером в «выхватывании» по морде, оставив далеко позади себя и Генулю Чернобая, и Сержика Квасова. И, самое интересное, что в отличие от легендарных ротных оболтусов Васька чмырем не был. Чистенький, в меру аккуратный и старательный (даже слишком), иногда (очень редко) расторопный, он имел удивительную, феноменальную способность все и всегда делать невпопад.
В характере Васьки слились воедино две, казалось бы, несоединимые черты: редкая хитрость и еще более редкая простота. Он хитрил по всякому поводу и без повода, но по простоте своей душевной ничего не мог скрыть и в результате через день заступал в наряды, получая бесчисленные тумаки и затрещины.
Насколько я его помню, по-настоящему Ваську никогда не били, в его увертках и оправданиях было столько детской наивности и деревенской простоты, что его грешки чаще вызывали смех, чем раздражение.
Васька вполне мог, заступая в наряд, перед самым разводом потерять эмблемку, а на вопрос: «Где ты ее посеял?» – совершенно серьезно ответить: «Та вот, только что упала!» – и в подтверждение своих слов кидался на пол и упорно, до потери сознания, начинал искать якобы оброненную эмблемку, хотя сам прекрасно знал, что ее там отродясь не было. Или еще лучше – уснул он как-то в карауле. Разводящий подошел к нему вместе со всей сменой. Караульные посмеялись над похрапывающим сержантиком и попытались у него из-под руки тихонько вытащить автомат. Но не получилось – Васька проснулся. Разводящий спрашивает, что ж ты, мать-перемать, сука такая, спишь на посту?! Васек и здесь не растерялся: не успев и глаз протереть, резонно ответил: «А я не сплю! Я задумался…»
И таких номеров Либоза выдавал по два-три на день. Разумеется, на сержантскую должность командира второго отделения третьего взвода, которая ему полагалась по штату, никто Ваську не ставил да, кажется, и не собирался ставить. Взвод вполне обходился двумя сержантами – «замком» Дмитрием Куделей и поднявшимся из рядовых Колей Олексюком. Правда, хотели было назначить на вакантное место Шурика Хрипко, но тот в самый ответственный момент угодил в свой, пожалуй, сотый «залет», и опять-таки из-за Васьки. Только начал «воспитывать» его за какую-то очередную провинность, как в палатку вошел командир первого взвода, принципиальный и бескомпромиссный старший лейтенант Козаков. Пришлось Шурику отсидеть несколько суток на гауптвахте. Сержантское звание в результате он получил только через полгода.
