Дэвид Ирвинг - Оружие возмездия. Баллистические ракеты Третьего рейха – британская и немецкая точки зрения
Первоначальный план предусматривал производство ракет в Пенемюнде, Винер-Нойштадте и Фридриксхафене. Однако Гитлер больше не поддерживал этот план[7]. Теперь производство должно было сконцентрироваться в новом подземном сооружении, известном как «Центральные заводы». Группа заводов Вена – Фридриксхафен получила рабочее название «Южные заводы»; «Восточные заводы» планировалось построить вблизи Риги.
К 11 сентября в Пенемюнде все было подготовлено для передачи имущественных прав армейского ракетного производства: представители военного ведомства, комитета по «А-4» Дегенколба и нового сборочного комплекса «Центральные заводы» официально согласились, что последнему будут переданы все ракетные контракты из Пенемюнде, а также контракты завода «Цеппелин» (Фридриксхафен), Винер-Нойштадта и автомобильного завода «Демаг» (Берлин – Факензее).
В правлении «Центральных заводов» были широко представлены СС. Они начали борьбу за то, чтобы «Центральные заводы» получили также исследовательское оборудование и испытательные стенды из Пенемюнде.
22 сентября беседа в штаб-квартире фюрера снова коснулась темы «оружия возмездия».
Геббельс воспользовался возможностью и поднял этот острый вопрос во время утренней прогулки с Гитлером. Сильное желание Гитлера отомстить было очевидным. Во время позднего чаепития, которое продолжалось до 3 часов утра, он рассуждал о том, чего надеется достичь с помощью секретного оружия. Геббельс запечатлел знаменательную сцену в дневнике: «[Фюрер] огласил свою точку зрения, как всегда бескомпромиссную, что Англии нужно отплатить той же монетой, да еще и с процентами, за то, что она сделала с Германией. Программа ответного ракетного удара снова выдвинулась на первое место. Фюрер полагает, что наше величайшее ответное ракетное наступление может начаться в конце января или в начале февраля.
У всех нас словно камень с души свалился, когда мы узнали, что можем обойтись без радиоуправления. Теперь у британцев не останется никакой возможности вмешаться в управление снарядом…» Логическое развитие стратегии Гитлера представлялось очевидным: если подводная война будет развиваться так, как ожидается, и если ракетный обстрел Лондона начнется в январе или феврале 1944 года, два этих германских триумфа морально раздавят британцев, и так уставших от войны. Доктор Геббельс радовался: «Я впервые узнал от фюрера, что гигантская ракета весит четырнадцать тонн: что за внушающее благоговейный ужас орудие убийства! Я верю, что, когда первые снаряды обрушатся на Лондон, среди британцев поднимется настоящая паника!..»
На следующий день Геббельс все еще размышлял о ракете. Он с удовлетворением докладывал Гитлеру о слухах, распространяющихся вокруг германских ракет и секретного оружия: «Этому в немалой степени способствовала и последняя речь Черчилля в палате общин. Мы не знаем ничего определенного, однако некоторые британские газеты напечатали отчеты, на основании которых мы теперь можем предположить, что в общих чертах британцы представляют себе внешний облик нашей ракеты».
В Уайтхолле все еще не пришли к единому мнению относительно того, какую форму примет «кампания по использованию секретного оружия». Некоторые агенты говорили о «ракетах», другие о «беспилотных самолетах» и «воздушных торпедах», а третьи сообщали о гигантском «оружии дальнего радиуса действия». Доктор Р.В. Джонс считал своевременным вновь поднять этот вопрос, несмотря на сомнения, которые проистекали из противоречивых донесений.
25 сентября он разослал свой второй краткий отчет по разработкам германского секретного оружия и снова перечислил основные пункты, которые указывали на то, что работы над оружием дальнего радиуса действия проводились в Пенемюнде по крайней мере до момента августовского воздушного налета. Самое большое количество разведданных поступало от иностранных рабочих, мобилизованных на работу в Пенемюнде: два донесения из тех, что начали прибывать через Испанию в июне, содержали детальные схемы и планы, которые согласовывались с данными дешифровщиков аэрофотоснимков Пенемюнде, включая «сборочный ракетный цех», «экспериментальную площадку» и «пусковую вышку».
Эти сообщения, сведенные воедино, рисовали ясную картину Пенемюнде – армейского исследовательского центра, в котором было от двенадцати до шестнадцати «испытательных площадок», включая площадку номер 7, с которой запускались ракеты дальнего радиуса действия.
Примечательно, что немцы позволили свидетелям увидеть эти секретные разработки, причем не только ракеты, но и самолеты типа «летающее крыло» (впоследствии было подтверждено аэрофотосъемкой) и «торпеды с реактивной силовой установкой», которые должны были применяться против кораблей и запускаться с самолета наведения беспилотных средств. Это последнее оружие, несомненно, было планирующей бомбой «Hs-293», преждевременное раскрытие секрета которой дорого бы стоило немцам.
Британской воздушной разведке было ясно одно: очевидно, наряду с ракетным проектом немцы разрабатывают беспилотный самолет, намереваясь направить его против основных британских городов. Похоже было, что в Пенемюнде германская армия разрабатывала «свое» оружие «в остром соперничестве» с германскими ВВС, которые разрабатывали «свое» оружие.
Доктор Джонс заканчивал отчет словами: «По всей вероятности, германские ВВС разрабатывают беспилотный самолет для бомбардировок на дальние расстояния параллельно с ракетами, и весьма вероятно, что беспилотный самолет будет готов первым».
Это предположение оправдалось.
9
Пока Уайтхолл спорил по поводу размера ракеты и режима ее функционирования, германская ракета дальнего радиуса действия «достигла совершеннолетия»: она больше не была крошечным белым пятнышком на нечетких аэрофотоснимках, не выглядела изнеженным питомцем, нуждающимся в крайне бережном отношении при установке на старт. То, над чем так кропотливо работали преданные идее ученые и инженеры, такие, как Ридель, Тиль и сам фон Браун, теперь должно было быть запущено в массовое производство на огромном подземном заводе ценой изнурительного труда 16 000 пленных.
На этом этапе «А-4» представляла собой гигантский снаряд, снабженный стабилизаторами, высотой в 50 футов и почти 6 футов в диаметре. Несмотря на свой размер, вся конструкция выглядела довольно изящно: из 28 557 фунтов стартового веса, включая боеголовку, более двух третей было занято топливом. Как вскоре станет ясно, это позволяло удовлетворить потребности дальности полета и полезной нагрузки.
Ракета потребляла 8,419 фунта смеси 75-процентного этилового спирта и жидкого кислорода (его топливный бак в нижней части ракеты вмещал 9565 фунтов). Обе жидкости нагнетались в стальную камеру сгорания ракеты, для чего – это и был истинный секрет ракеты – каждый агрегат был снабжен турбонасосом новейшей конструкции.
При запуске ракеты два турбонасоса впрыскивали топливо и кислород в камеру сгорания, где эта смесь воспламенялась. Двигатель запускался в два этапа, определяемые скоростью работы турбонасосов. Первая ступень весом 8 тонн запускалась первой, затем воспламенялась топливная смесь. Когда двигатель начинал работать, ракета вертикально взмывала с пусковой установки, представлявшей собой стальную эстакаду, на которой ракету можно было поворачивать, чтобы навести ее на цель. Четыре графитовых «газовых руля» стабилизировали ракету, пока она не набирала необходимую скорость, а четыре стабилизатора контролировали полет.
Если ракета функционировала удовлетворительно, она поднималась с пусковой установки вертикально, не вращаясь. Это было необходимым условием, так как точность зависела от правильной ориентации стабилизаторов на цель. Азимут и гироскопы тангажа постоянно корректировали взлет ракеты. Когда по данным телеметрии ракета достигала заданной высоты, двигатель ракеты отключался радиосигналом с земли[8].
28 сентября рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер отправился в Польшу, чтобы лично проверить прогресс, достигнутый в Близне при очередных испытаниях ракеты «А-4». Новый испытательный полигон находился к северу от основной железнодорожной ветки Краков – Львов, на расчищенном среди леса участке площадью в одну квадратную милю. Здесь также находился тренировочный лагерь СС с бараками на 16 000 солдат. В шести милях от этого главного лагеря СС подготовили обещанную стартовую площадку. Четыреста человек из военного персонала жили непосредственно на месте, из них только четыре или пять старших офицеров принадлежали СС.
Гиммлер остался в Близне на ночь, выступил с речью перед офицерам СС и на следующий день отбыл в свою штаб-квартиру в Хохвальде, где за ужином рассказал о своих впечатлениях Гитлеру.
На следующий день в Близну прибыл Шпеер, а за ним – Ксавье Дорш, главный инженер из «Организации Тодта». Шпеер добился от Гитлера согласия на освобождение из лагерей военнопленных ученых, которые могли начать работать в «концентрационных лагерях «А-4», как их назвал Шпеер.
