Андрей Малахов - О чем говорят. По ту сторону экрана
После настоящего разговора двух профессионалов, то есть после большой похвалы и небольшой критики, можно было переходить к личным вопросам:
– Вот видишь, я познакомил вас со своими друзьями, а ты… – Стасик выдержал небольшую паузу, размазывая тоник на лице, но я на провокацию не велся. – Ну, ты же мне ничего не рассказываешь. А я тут с Мариной познакомился…
Я молчу в замешательстве. Как это они познакомились? Где?
– Да. – В голосе Стасика слышится легкая обида. – И это была не первая моя встреча с ней.
И он в красках поведал мне о случае в Третьяковском проезде:
– И вот ты представляешь, что я чувствую, когда вижу эту кофточку в стрип-клубе!
– Когда? – не выдерживаю я игры в молчанку.
– Как когда? Я же говорю, когда у нас была выездная акция в «Красную Шапочку». Позавчера.
Странно… Марина же сказала, что вернется только через неделю. Наверное, Стасик что-то путает. Но Стасик видит мое недоверие и обижается:
– Не веришь? Ну так спроси у Бойко, – и заорал невесть откуда взявшимся командирским голосом: – Где Бойко? Почему, когда она нужна, ее никогда нет на месте?
С перекура прибежала веселая Наташа.
– Это правда, что вы встретили Марину? – спрашиваю я ее очень спокойно, хотя внутри у меня все кипит («друзья называется!»).
«Испепеляющая взглядом» – это про Наташу и про то, как она посмотрела на Стасика.
– Ну да, встретили, – Наташа делает очень честные глаза. – А что тут такого? У нее там были какие-то иностранцы. По работе. Может, она им Москву показывала?
– А почему я узнаю обо всем последним? – изображать равнодушие мне все сложнее.
– Ой, да мне и в голову не пришло. Мало ли, что могло ее туда занести. Может, эти ее иностранцы туда пойти захотели?
– Занести? – возмутился наконец и без того долго молчавший Стасик. – Иностранцы? Ты же сама мне говорила про ее персональную скидку. А ты знаешь, что такое персональная скидка в этом клубе? Она дается только тем, кто потратил там больше, чем 50 тысяч долларов!
Наташа как следует наступает Стасику на ногу и изо всех сил пытается перевести разговор в другое русло:
– Ой, да там все так чудно! Андрюш, представляешь, там можно даже выкупить официанта на вечер. В меню даже есть такая графа: «Освободить официанта от работы»! Представляешь?!
Да, представляю. Где-то это я уже слышал. Но точно не от Сергея Зверева.
Несколько параноидальных предложений, и наконец «вкусной» признается тема «Я работаю без одежды». Девчонки в восторге:
– Супер! Мы должны позвать сюда тех, кто работает в стриптизе!
– Надеюсь, все понимают, что замыкаться на стриптизе нельзя, что эту тему нужно давать шире? – Сам того не желая, я выступаю в роли все еще отсутствующей Генриетты, правда, я не прикладываю пальцы к вискам и не говорю, что не вижу эфира.
– Но как же без стриптиза! – возмущается Пятницкая. – Это же непрофессионально!
– Да! – вторит ей Бойко. – Мы должны пойти в ночной клуб, чтобы посмотреть, то есть найти героя…
– У меня такое ощущение, – намекаю я про фурор (не сказать дебош) в «Красной Шапочке», – что вы там были совсем недавно.
– Ну что ты, Андрей! Нам же нужны еще герои.
– Да, мне кажется, нам нужно их поискать. Чтобы мы не превратилась в «Секс с Анфисой Чеховой», нужно же обсуждать разные истории.
Так список потенциальных героев эфира «Я работаю без одежды» помимо стриптизерш и стриптизеров пополнили натурщицы Строгановского училища, актрисы, которые снимались в эротических сценах, и самое главное – некая припасенная Ларисой на черный день героиня, которая развлекается тем, что ночью любит ходить в «Седьмой континент», раздеваться, гулять голой между прилавков и наблюдать реакцию людей. Все в восторге.
– Нужно поставить туда скрытые камеры!
– Ларис, а она полностью голая или не полностью?
– По-моему, она просто топлес.
– А если мы ее попросим, она согласится СОВСЕМ?
– А может, не надо совсем?
– Но формы? Достойны показа?
– Ну что вы, мы все там закрасим, и все будет пристойно.
– А мы сможем камеры установить? У нас нет проблем с «Седьмым континентом»? Может, позвонить Володе Груздеву?
– Да нет. Это им какая реклама – у них тетка гуляет в отделе молока в чем мать родила.
Прошло уже 17 (включая ночь) часов после окончания программы «Все про постель», но телефон в редакции продолжал нещадно надрываться. Казалось, что от перевозбуждения он уже не гудит, а хрипит.
– Я больше не могу, не могу! – Бойко трясущимися руками достала сигарету.
– Дался им этот старичок! – недоумевала Лариса. – Как будто все с ума сошли!
Миша, заменив бьющуюся в истерике секретаршу (сейчас она пила воду из чашки, и звук ее клацающих зубов сопровождался телефонным трезвоном), уже отчаялся услышать от абонентов что-либо вразумительное, и решил, что пора присоединяться к Юле. Но где-то на сотом звонке он с шумом выдохнул, промокнул вспотевшее лицо носовым платком и сменил тактику общения, отвечая всем звонящим одно и то же:
– Спасибо за звонок, мы обязательно примем к сведению!
Сначала мы решили, что такое яростное зрительское негодование было вызвано началом программы.
Представьте себе огромную кровать, ведущего, лежащего под белым атласным одеялом, а справа и слева от него – роскошную блондинку и немыслимой красоты брюнетку. Обе, разумеется, неглиже.
(Роли моих «партнерш по сну» исполнили Надя и Лена – танцовщицы певца Димы Маликова.)
Но после часа непрестанных криков и потока ругани стало ясно, что мое подражание Людовику XIV тут ни при чем. Фривольное даже по сегодняшним меркам поведение «короля-солнца», который часто развлекался подобным образом, иногда вместо фрейлин вставляя своих фаворитов, наших зрителей не возмущало.
Через три часа мы обнаружили, что звонят нам почему-то одни женщины и почему-то все пенсионного возраста. Конечно, джентльмены называют такой возраст дам «элегантным». Но в данном случае ни о какой элегантности звонивших говорить не приходилось.
– Мерзость! Гнусность! Чудовищно!
– Как вы могли такое показать?
– Это беспредел!
Вот самые мягкие слова, которые раздавались в трубке. Адресованы они были единственному человеку.
Участник Отечественной войны, капитан запаса, житель Краснодара Николай Андреевич Корнюхов во всех смыслах был положительным человеком. В свои 74 года он оставался в строю и преподавал в местном техникуме трудовое обучение. Был трижды женат, разведен, имел взрослых детей и сейчас был занят поисками новой подруги жизни. К подруге этой у Николая Андреевича было только два требования. Ей должно было исполниться не больше двадцати, и она обязательно должна была родить ему наследника.
– Пять лет назад, – заявил он в студии, – я понял, что должен встречаться только с молодыми. А женщины в возрасте – это зло и балласт для нашей страны.
Примером такого балласта была для ветерана и его собственная сорокапятилетняя (!) дочь, которая была против матримониальных планов родителя, считая его обычным распутником.
– Женское тело возбуждает мужчину, только когда ядреное! – философствовал в студии Николай Андреевич. – Если бабе под сорок, все, поезд ушел! Пусть занимается внуками и огородом!
У самого ветерана имелся частный дом и 15 соток земли, и он не исключал, что окучивание огорода должно вменяться в обязанности его будущей молодой супруги.
Когда поздним вечером совершенно обессилевший Миша не выдержал и после накатанного «Спасибо за звонок, мы обязательно примем к сведению», заорал в трубку: «Да пошли вы к чертовой матери!» – Лариса испугалась и, перехватив телефон, вежливо поинтересовалась:
– Простите великодушно! Но почему вы называете Николая Андреевича старым пердуном?! По-моему, для своих лет он очень прилично выглядит!
– Прилично?! – женщина на том конце провода захлебнулась от негодования. – Высохших, облезлых старперов вообще нельзя показывать нормальным людям! Вы что, ослепли! Не видите, как у него вставная челюсть вываливается?!
Только поздним вечером следующего дня телефон начал чуть остывать. Бойко спустилась в аптечный киоск за валидолом для себя и валерьянкой для Миши, но, когда вернулась, он уже спал, уткнувшись лицом в колени Ларисы.
– Значит, если бы на месте этого дядечки, – гладя Мишу по волосам, спрашивала ее Лариса, – был молодой красавец и он заявил бы в студии, что спит и видит себя с опытной дамой лет пятидесяти пяти, все эти зрительницы завалили бы нас благодарственными письмами и телеграммами?
До Нового года остается всего две недели. Город охвачен подготовительно-покупательной лихорадкой. Выбираются подарки, составляются списки гостей, заготавливаются продукты, шьются костюмы зайчиков и снежинок, покупаются билеты на новогодние елки… Только редакторам «Большой стирки» не до этого – они готовят новогоднюю программу. Такую, чтобы поразила миллионы телезрителей, заставив их остаться на нашем канале 31 декабря. В последние часы уходящего года, когда миллионы домохозяек будут нарезать салаты, редакторы должны сделать все для того, чтобы никому не захотелось взять в руки пульт дистанционного управления.
