Джон Маккалох - Религия древних кельтов
В ходе развития сюжета «Тайн» Кухулин убил мага Калатина и его дочерей. Но жена Калатина родила еще трех сыновей и трех дочерей, и из-за них герой был наконец убит. Все было сделано так, чтобы удержать его в стороне от воинства, которое теперь двигалось против Ульстера, но наконец одна из дочерей Калатина приняла облик Ниамх и предложила ему идти дальше. Когда он вступил в борьбу, дочери Калатина убедили его съесть мясо собаки, что было для него смертельным делом, поскольку это было одно из его заклятий – никогда не есть плоти собаки. Таким образом случилось так, что в борьбе он был убит Лугайдом, а его душа явилась к ста пятидесяти царицам, которые любили его, напевая мистическую песню о пришествии Христа и наступлении Судного дня, – интересный пример фантома, совпадающего со смертью. Эта и другие христианские следы показывают, что христианские редакторы саги нежно относились к древнему языческому герою. Это тем более заметно в истории, в которой он является королю Лоэгайре и святому Патрику, прося первого поверить в Бога, а святого Патрика перенеси его со своими верующими на землю живых. Подобная христианизация встречается в истории о смерти Конхобара, последовавшей после того, как он услышал от своего друида, что землетрясение – это результат позорного распятия на кресте Христа.
В этой саге Кухулин появляется как идеальный кельтский воин, но, подобно другим идеальным воинам, он – «возвеличенный, не естественный», многие из его дел являются просто преувеличениями, распространенными среди примитивных народов. Даже его «перекошенность» или ярость во время сражения – это всего лишь величание дикого безумия всех воинов-варваров. К личности этого идеального воина, некоторые черты которого, возможно, были получены из традиционных историй о фактических героях, присоединялись сказочные мотивы и эпизоды из саги. О каждом идеальном герое – кельтском, греческом, вавилонском или полинезийском – рассказываются одни и те же, вполне определенные вещи. Это феноменальная сила во младенчестве; победа над вражескими силами; посещение потустороннего мира; любовь с богиней; божественное происхождение. Они принадлежат общему источнику народных сказок и накапливаются вокруг каждого великого имени. Поэтому, кроме отдельных черт облика или географической локализации, они не дают ключа к разгадке мифического характера героя. Такие подвиги приписываются и Кухулину, поскольку он, несомненно, был идеальным героем «неделимых арийцев», но хотя могут быть найдены параллели между ним и греческим Гераклом, они могут быть так же легко обнаружены между ним и героями неарийских регионов, например Полинезии. Подобные параллели проливают не слишком много света на личность Кухулина. Так, в то время как греческий герой спасает Гесиону от дракона, Кухулин спасает Деворгиллу от трех фоморов – существ, кому платили настоящими человеческими жертвоприношениями. Таким образом, сказочные сюжеты, получившие всемирное распространение, были образованы кельтской религиозной верой и ритуальной практикой.
Согласно «мифологической школе», Кухулина следует считать солярным героем. «Он достигает своего полного развития в необычайно раннем возрасте», как и Солнце, так же как и многие герои других саг и сказок, которые не являются солярными. Три цвета волос Кухулина – темный цвет вблизи кожи, рыжий в середине, золотой у кончиков – как бы символизируют лучи Солнца, или три части, на которые кельты делили день. Но в другом месте его локоны желтые, как в действительности у принца Чарли и в песне, – там он не солярный герой. Опять же семь зрачков его глаз, возможно, «намекали на дни недели». Все женщины, которые любили его, слепли, – ссылка на трудность пристального глядения на Солнце. Как это прозаично! Эта слепота была комплиментом, который платили Кухулину женщины, которые делались слепыми, когда разговаривали с ним, так же как любовницы Коналла Кернаха окосевали, когда он разговаривал с ними. Слепота Кухулина явилась результатом его привычки втягивать один глаз в голову и выпучивать другой, – известная солярная черта! Его «перекошенность», во время которой, помимо этой «слепоты», кровь приливала к голове и образовывался магический туман, а его гнев вызывал сноп искр над ним, – указывает на рассвет или закат, хотя с заходящим Солнцем скорее можно сравнить героя, спокойно тонущего, чтобы отдохнуть, чем безумного гиганта, собирающегося зарезать друга или противника. «Перекошенность», как уже было сказано, является преувеличенным описанием безумной ярости воина, так же как страх, который приносил смерть тому, кто смотрел на его размахивание своим оружием, был порожден практиками воинов Маори. Луг, который, возможно, был богом Солнца, не имеет никакой такой «перекошенности». Охлаждение героя в трех бочках воды, которые выкипают, и его появление из них розово-красным символизируют Солнце, погружающееся в воды и снова появляющееся на рассвете. Разве это не напоминает освежающую ванну, которую принимают разгоряченные воины, вода которой нагревается от жара их тел? Одним из заклятий героя было не смотреть на лошадей Мананнана – волны, что при интерпретации означает, что Солнце находится вблизи смерти, когда приближается к морю. Однако Луг, бог Солнца, ездил на коне Энбарре (персонификация волн), в то время как сам Кухулин часто пересекал море, а также жил, не зная горя, с женой морского божества Фанд. Опять же магические лошади, которых он понукал, черного и серого цвета, являются здесь «символами дня и ночи», хотя неочевидно, почему серая лошадь должна символизировать день, который не всегда серый даже на западных островах. В отличие от солярного героя, Кухулин наиболее активен зимой и отдыхает в краткий промежуток времени от резни в полдень – время наибольшей солнечной активности и летом и зимой.
Другая теория говорит о том, что всякое посещение героем странной земли означает сошествие в Гадес, что символизируется Солнцем, тонущим на западе. Остров Скатах, возможно, был Гадесом, но более вероятно, что это – Элизиум, с некоторыми чертами, позаимствованными из христианской идеи ада. Но земля Эмер, которую также посетил Кухулин, не символизирует ни Гадес, ни Элизиум. Эмер называет себя «инген риг рихис гарта», что профессор Рис перевел как «дочь углелицего царя», то есть она – дочь тьмы. Следовательно, она – дева рассвета и становится женой Солнца-героя. В истории нет ничего подтверждающего эту теорию, и неясно, почему рассвет и Солнце должны быть божественной парой. Слова Эмер, вероятно, подразумевают, что она – «дочь царя» и «пламя гостеприимства» (рихис гарта)? Кухулин во время ее посещения ехал с запада на восток, вопреки очевидному курсу Солнца. Экстравагантность солярной теории заметна также в гипотезе, согласно которой у Кухулина были другие жены, и, как бог Солнца, он занимался любовью с девами рассвета, по одной на каждый день, подобно царю в романе Лоуйса с его 366 женами, включая високосный год.
Но вряд ли стоит приводить дальнейшие примеры, якобы подтверждающие «солнечную теорию». Достаточно увидеть в Кухулине идеального воина, чьи подвиги являются претенциозными преувеличениями традиционных представлений о воинских деяниях или заимствованы из сюжетов народных сказок, не только кельтских. Возможно, он был богом войны, поскольку он был связан с Бадб, а также с Морриган. Но у него есть также некоторые черты героя культуры. Он претендует на превосходство в мудрости, политике, искусстве бардов, ритуалах друидизма, приносят различные вещи из мира богов. В любом случае кельты оказывали почести героям, живым или мертвым, и Кухулин, бог или идеальный герой, возможно, был объектом культа. Согласно мнению М. Д'Арбуа, Кухулин и Коналл Кернах – эквиваленты Кастора и Поллукса, Диоскуров, которым, по словам Диодора, поклонялись кельты, жившие у океана. Кухулин, подобно Поллуксу, был сыном бога и, по некоторым сведениям, был воспитан матерью Коналла, точно так же как Леда была матерью и Кастора, и Поллукса. Но, с другой стороны, Кухулин, в отличие от Поллукса, был смертным. М. Д'Арбуа отождествляет затем две пары героев с некоторыми фигурами на алтаре в Клуни. Это – Кастор и Поллукс; Цернунн и Смертуллос. Он приравнивает Кастора к Цернунну, а Поллукса – к Смертуллосу. Смертуллос – это Кухулин, и это объясняется на основе события в «Тайн», в котором герой, упрекаемый за свою молодость, принимает вид медведя перед нападением Морриган в облике угря. Это выражается словом «смертайн» («присоединять») и таким образом соединяется с именем «Смертуллос» и дает ему начало. На алтаре на Смертуллоса нападает угорь или змея. Поэтому Поллукс – это Цернунн-Кухулин. Опять же имя Цернунн означает «рогатый» – от «церну» («рог»), – слово, обнаруженное в эпитете к Коналлу Кернаху. Но оно было дано ему не потому, что он рогатый, а из-за угловатой формы его головы, поскольку эта угловатость (cern) была результатом удара. Этот эпитет может означать «победоносный». В целом эта теория скорее изобретательна, чем убедительна, и у нас нет никаких доказательств того, что фигуры Кастора и Поллукса на алтаре были копиями кельтской пары. Цернунн был богом подземного мира, а Коналл не имеет к подземному миру никакого оношения.
