Станислав Куняев - Жрецы и жертвы Холокоста
Тому, что судьба Шарона, посягнувшего на какие-то сотки «земли обетованной», завещанной Иеговой народу Израиля, была решена, я нашёл подтверждение в еврейской газете «Форум», в размышлениях Е. Сатановского, президента Института изучения Ближнего Востока (Москва).
«Шарон сегодня — это уже не тот Шарон, что 20 лет назад. То же самое можно сказать о большинстве политических деятелей. Они стары, они устали. Они запуганы. На сцену должно выйти поколение новых политических деятелей. От этого зависит, останется ли Израиль на карте. В конце концов, страну теряет не армия — страну теряют её лидеры».
От ритуальных каббалистов-знатоков обряда «пульса денура» к просвещённому российскому востоковеду информация доходит моментально, словно по таинственным сообщающимся сосудам истории.
«Пульса денура», шаманские танцы раввинов, юноша Игал Амир, словно бы возникший в современном Израиле из времён Иисуса Навина… Чудеса? Конечно. «Правоверный иудей действительно верит в физическую реальность и эффективность перечисленных во Второзаконии и других книгах проклятий. «Еврейская энциклопедия» подтверждает, что эта вера держится до сих пор. В этом отношении евреи сходны с африканскими дикарями, верящими в то, что заклинания могут привести к смерти, и с американскими неграми, дрожащими перед шаманами Вуду» (Дуглас Рид. Спор о Сионе, стр. 38)
«Талмудистская литература обнаруживает веру в действенную силу слов, доходящую до явного суеверия… проклятие, произнесённое учёным раввином, неотвратимо… Иногда проклинали, не произнося ни слова, а лишь фиксируя на жертве свой пристальный взгляд. Неизбежным последствием этого взгляда были скоропостижная смерть, либо обнищание» (Там же, стр. 78).
Вся эта ниточка древнейших обрядов (вплоть до «дела Бейлиса!») тянется из глубины тёмных времён, Члены вечного синедриона, как высшая жреческая инквизиция, присматривают за рядовыми жрецами, и если те из прагматических соображений чуть-чуть пошатнутся вправо-влево, чуть засомневаются в законности или целесообразности владычества над землёй обетованной, чуть помыслят пойти на компромисс с арабами, усомнившись в союзе Ягве и его народа, то инквизиция Верховная тут же выносит им приговор.
Вот почему от этого диктата Осип Мандельштам бежал в христианство, Троцкий в русскую революцию, Маркс — в теоретическии западноевропейский коммунизм, Роже Гароди — в ислам, Иосиф Бродский в американскую космополитическую жизнь. Куда угодно, только бы вырваться из-под власти жрецов, из «хаоса иудейского», о котором с удивительной точностью писал выдающийся русский поэт Николай Заболоцкий в стихотворенье «Бегство в Египет», где идёт речь о спасении младенца Христа от фарисейской инквизиции:
Снилось мне, что я младенцемВ тонкой капсуле пелён,Иудейским поселенцемВ край далёкий привезёнПеред Иродовой бандойТрепетали мы. Но тутВ белом домике с верандойОбрели себе приют………………………………………..Но когда пришла идеяВозвратиться нам домойИ простёрла ИудеяПеред нами образ свой —Нищету свою и злобу,Нетерпимость, рабский страх,Где ложилась на трущобуТень распятого в горах, — [7]Вскрикнул я и пробудился…
* * *В газете «Форум» (№ 219, 2009.) я прочитал статью журналиста Симона Джекобсона, которая повергла меня в изумление: оказывается, в правовом государстве Израиль, считающемся оплотом демократии на Ближнем Востоке, не существует Конституции! Вот что пишет об этом юридическом феномене автор статьи «Есть ли будущее у современного сионизма»:
«Израиль так и не принял Конституции (…) многие религиозные евреи настаивают, что единственная подлинная конституция еврейского государства — это Тора и еврейский закон (Алиха).
Они не только не видят необходимости в светской конституции, но даже усматривают в подобном документе угрозу верховенству Торы и соответствующим тысячелетним традициям еврейской жизни на родине и в диаспоре».
А мы ещё возмущаемся, что иные мусульманские народы сегодня пытаются жить по законам шариата. Да Тора на две тысячи лет старше любого шариата!
Ну это всё равно, как если бы русские жили даже не по «Домострою», а по «Правде Ярослава Мудрого»… Конечно, там, где Тора, где Второзаконие — там и «Пульса денура», и «Уши Амана». Поневоле вспомнишь даже про кровь христианских младенцев. Словом, «ветхозаветная демократия»…
* * *Евреи — люди лихие,они солдаты плохие,Иван воюет в окопе,Абрам ворует в рабкоопе.Я всё это слышал с детстваи скоро совсем постарею,но мне никуда не детьсяот крика: «евреи! евреи!»Не воровавший ни разу,не торговавший ни разу,ношу в себе словно заразуэту особую расу,пуля меня миновала,чтоб говорилось не лживо:Евреев — не убивало,все воротились живы.
Меня, начиная с 1959 года, когда я его впервые прочитал, тревожило это стихотворение Бориса Слуцкого. Но всю сложность, глубину и противоречивость его я понял только в нынешней старости.
Борис Слуцкий — честный поэт, находившийся в эпицентре всех социальных и национальных веяний — русских, советских, еврейских, попытался в этом стихотворении внятно выразить всю сложность еврейской судьбы. Он бесстрашно принимает (или, по крайней мере, не отвергает) упрёки мировой и русской истории, когда перечисляет действительные пороки еврейства: «они солдаты плохие», «люди лихие», «Абрам торгует в рабкоопе», «евреев не убивало — все воротились живы»… Это — почти набор антисемитских обвинений — анекдотов, наветов, слухов, сплетен… Но честный поэт Слуцкий не возмущается, не кричит в истерике «антисемитизм!», «черносотенство!», он со спокойной усталостью как бы соглашается, что нет дыма без огня, что в этих антисемитских упрёках есть некая страшная и трагичная для евреев и для него правда: «но мне никуда не деться от крика «евреи!», «евреи!» Он почти соглашается с тем, что есть для этого тотального осуждения причина, поскольку очень уж непохожи евреи на все другие ветви человечества. «Ношу в себе словно заразу эту особую расу» — с мужеством отчаяния признаёт он, что раса — «особая», но одновременно поэт понимает, что мир несправедлив, обвиняя поголовно в «особом расизме» всех евреев.
Вот он сам. Его душа, распахнутая в стихах. Его судьба, непохожая на судьбу «Абрама», торгующего во время войны в рабкоопе; непохожая на судьбу евреев, укрывшихся в тылу, на судьбу евреев, которые и «люди лихие» и «солдаты плохие», не похожа на судьбу чуть ли не всей «особой расы». «Не воровавший ни разу, не торговавший ни разу» — но почему мир не хочет видеть этой его единоличной искупительной честности, его офицерской мужественности, его, в конце концов, советского патриотизма? А сколько горестной иронии в последних строчках: «пуля меня миновала» — для чего? — для дальнейшей жизни после войны?! — да нет, всё гораздо сложнее, для того, чтобы «навет» на еврейство был абсолютным, безо всякого исключения:
чтоб говорилось не лживо,евреев — не убивало,все воротились живы!
Даже его личная удача — остался жив — ложится на антисемитские весы истории, потому что мир убеждён в порочности «особой расы», «избранного народа». А это уже разговор с судьбой, вымаливание милости у немилосердного, страшного и карающего Бога евреев Ягве. Моление, похожее на моление Авраама о том, чтобы ревнивый Бог Израиля простил утонувшие в грехах и непослушании ветхозаветные города Содом и Гоморру, поскольку в них всё-таки есть среди тысяч достойных только «заклятия» несколько праведников. «И подошёл Авраам и сказал: может быть, есть в этом городе пятьдесят праведников? Неужели Ты погубишь и не пощадишь места сего ради пятидесяти праведников в нём? Не может быть, чтобы ты погубил праведного с нечестивым… Судия всей земли поступит ли неправосудно?» (Бытие, 18).
Поэт возвращает нас к спору, длящемуся сорок веков, начало которому было положено в мошенническом и трогательном молении Авраама, чтобы грозный Ягве помиловал ради горстки праведников целый город грешников.
Свято место пусто не бывает. И недаром Борис Слуцкий, выросший в эпоху воинствующего атеизма, вспомнив отринутого историей ветхозаветного Бога, поставил на его место другой, более понятный образ:
Мы все ходили под Богом.У Бога под самым боком.Он жил не в небесной дали,его иногда видалиживого. На мавзолее.Он был умнее и злееТого — иного, другогопо имени Иегова,которого он низринул.Извёл, пережёг на уголь,
(«всесожжение», «Холокост» — по отношению к Ягве! — Ст. К.)
