Федор Раззаков - Гибель советского кино. Тайна закулисной войны. 1973-1991
Приступая к работе над «Агонией», он задумал вложить в свое произведение такую «фигу» против действующей власти, которую легко должны были распознать не только сведущие люди, но и рядовые зрители. Говоря проще, картину разложения царской власти Климов собирался проецировать на тогдашние брежневские верхи. Ведь это был тот период конца первой половины 70-х, когда советский пропагандистский аппарат начал усиленно раздувать культ Брежнева, а западная пропаганда пыталась всячески его дискредитировать (например, «вражьи голоса» в лице радиостанций «Голос Америки», «Свобода», Би-би-си постоянно вбрасывали в уши советских людей слухи о загулах дочери генсека Галины).
В январе 1974 года, когда Климов снимал вторую серию, на съемочной площадке побывала корреспондентка журнала «Советский экран» И. Германова. Она взяла интервью у режиссера, которое вместе с большим репортажем (целых две полосы!) будет опубликовано в апрельском номере журнала. Объясняя смысл своего фильма, режиссер произнес монолог, который люди сведущие сразу связали с современной советской действительностью – надо было только заменять одни слова на другие. А сказал режиссер следующее:
«Не только Николай II был бессилен управлять Россией. Разброд и хаос царили во всей правящей верхушке. Общий язык не могли найти не только Правительствующий Сенат, Государственная дума и другие органы власти, ожесточенная борьба за влияние шла и внутри них…
Одной из характерных, симптоматичных фигур этого времени стал Григорий Распутин. Чудовищная, как назвал ее Ленин, фигура. Это был безграмотный человек, влияние которого на царя и на ход государственных дел в 1915–1916 годах было огромным. Практически ни одно назначение на государственные посты не проходило без его участия. Авантюрист и мистификатор, он чувствовал себя как рыба в воде в упаднической, пронизанной мистицизмом атмосфере двора. Распутина окружали проходимцы, дельцы и психопатки. Он был связан с крупными банкирами, министрами, царедворцами, духовенством – не было сферы государственной жизни, в которую он бы не вмешивался. Это позволит дать в фильме широкую панораму падения нравов всей верхушки тогдашнего общества…»
Как ни странно, но Климов практически без всяких препятствий довел съемки картины до своего логического конца. Хотя при желании любой редактор мог распознать ту «фигу», которую он заложил в центр сюжета. Но никто даже не возразил. Скандал разгорелся позже – во время приемки картины.
25 сентября в Госкино СССР состоялся просмотр «Агонии». На него сбежалось чуть ли не все киношное руководство, поскольку слухи о картине давно будоражили кинематографическую среду. Говорили, что Климов очень смело показал тот разврат, который царил в верхушке дореволюционной России, а игра Алексея Петренко (он играл Распутина) и вовсе называлась гениальной. В сущности, никто из пришедших в ленте не разочаровался – фильм действительно был неординарный. Но Ермаш был в шоке. Он-то считал, что снимается фильм по мотивам пьесы «Заговор императрицы», а никакого заговора не было и в помине. Вернее, заговор был, но совсем другой.
Однако повернуть колесо вспять было уже невозможно. Поэтому Ермаш попросил Климова сделать копию с картины, с тем чтобы в ближайшие дни показать ее на дачах членам Политбюро. Их слово должно было решить участь фильма. Но Климов внезапно заартачился. Стал ссылаться на то, что у него существует пока только черновая запись, которую он не успеет быстро привести в надлежащий вид. Судя по всему, режиссер просто понял, что реакция на его произведение будет резко критическая, поэтому решил всячески тянуть время. И вместо того чтобы привести картину в надлежащий вид, он… укатил отдыхать на юг. Маневр удался – Ермаш не стал показывать фильм членам Политбюро.
Работы по переводу черновой копии в нормальную шли до конца года. В середине апреля 1975 года готовый фильм снова смотрели в Госкино и опять приняли положительно. Создателям фильма даже выплатили причитающиеся им деньги, после чего Климова отправили в Кишинев в качестве члена жюри Всесоюзного кинофестиваля. Однако с выпуском фильма в прокат Ермаш не спешил: хотел заручиться поддержкой в Политбюро.
Между тем 10 июля начался очередной Московский кинофестиваль, на который съехались сотни кинематографистов со всех концов света (не приехали на него, как мы помним, только американцы). Многие из них уже были наслышаны (!) о скандальном фильме Климова и горели желанием его посмотреть. Вот как об этом вспоминал сам Э. Климов:
«На фестиваль приехали друзья, говорят: «Покажи фильм-то». А я не могу, фильм лежит в сейфе у министра. Спрашиваю Сизова Николая Трофимовича (Н. Сизов в те годы был гендиректором «Мосфильма». – Ф.Р.), что происходит.
– Дела плохи. Показывать «Агонию» нельзя. Но знаешь, фильм хотел бы посмотреть Иштван Сабо (совершенно очаровательный человек, имеющий одинаковые имя и фамилию с известным венгерским режиссером, председателем венгерского Госкино). Давай организуем просмотр для очень узкого круга. Ты представишь картину…
Я обрадовался. И сболтнул нечаянно об этом показе Анджею Вайде в ресторане гостиницы «Россия». А днем прихожу на «Мосфильм» в первый, репрезентативный зал с мягкими креслами. Переводчик уже на месте, не говорящий по-русски Сабо – тоже. Начинаем просмотр, и вдруг подъезжают два «Икаруса». Все избранные гости фестиваля во главе с Анджеем Вайдой! Сизов ничего не понимает, смотрит на меня, я смотрю на него и только руками развожу.
– В чем дело?
Я говорю:
– Не знаю.
А это Анджей Вайда собрал всех и привез на «Мосфильм».
И вот сидит министр, сидит венгерский переводчик (ведь заказывали же). И – полный зал народу. Так и смотрели под венгерский перевод…»
Тем временем «Агонию» уже успели посмотреть некоторые члены Политбюро, и практически все отнеслись к ней отрицательно, поскольку прекрасно поняли, что под критикой последних дней царизма авторы произведения имели в виду нынешнюю советскую действительность. Именно во второй половине 70-х кремлевское руководство вступило в завершающую стадию своего кризиса, который был идентичен тому, что было показано в «Агонии». В фильме фигурировали слабый царь и его фаворит Распутин, здесь – больной Брежнев (генсек начал сдавать с конца 74-го, когда у него случился инсульт во Владивостоке) и его медсестра (этакий «Распутин в юбке»), слухи о которой уже начали барражировать в кругах интеллигенции (говорили, что она имеет на генсека сильное влияние и даже способствует принятию многих государственных решений). Там царский двор представлял из себя кучку проходимцев и мздоимцев, погрязших в разврате и коррупции, здесь – почти то же самое (одни истории с той же дочерью генсека Галиной чего стоили).
Не случайно, что и роман Валентина Пикуля на эту же тему – о Григории Распутине – под названием «У последней черты» будет также запрещен для публикации (в свет успеют выйти только четыре номера журнала «Наш современник» с ним, после чего Политбюро наложит на это дело запрет). Правда, там причину запрета многие объяснят другим мотивом: в своей книге Пикуль нарисует Распутина марионеткой в руках евреев.
Но вернемся к фильму «Агония».
Дело там дошло до того, что в ситуацию пришлось вмешаться КГБ. Причем объяснялось это не только тем, что Комитет был в числе учреждений, бдящих в СССР за идеологией. В этом мог быть и личный интерес самого Андропова, который всерьез испугался тех параллелей, которые невольно возникали при просмотре фильма и могли поставить под удар лично его. Взять ту же историю с медсестрой, которая регулярно снабжала генсека психотропными лекарствами. Можно предположить, что оказалась она рядом с генсеком не случайно, а благодаря стараниям КГБ и руководства 4-го Управления Минздрава. В итоге подсаженный на лекарства генсек стал удобной пешкой в руках некоторых людей из своего ближайшего окружения, они таким образом могли непосредственно влиять на принятие им судьбоносных решений. Если бы «Агония» вышла в прокат, параллели Распутин – брежневская медсестра избежать бы не удалось, поэтому Андропов, видимо, и засуетился.
1 августа 1975 года шеф КГБ подписал секретную записку за номером 2058, посвященную фильму «Агония». В ней сообщалось следующее:
«На киностудии «Мосфильм» закончена съемка кинокартины Э. Климова «Агония» по сценарию С. Лунгина и И. Нусинова, в которой показан «распутинский» период Российской империи.
По имеющимся в органах безопасности данным, в этой кинокартине искаженно трактуются исторические события того времени, неоправданно большое внимание уделяется показу жизни царской семьи и интимной жизни Распутина. Кинокартина содержит сцены сексуального характера.
Поэтому, видимо, не случайно иностранные кинематографисты проявляют повышенный интерес к этому фильму, а прокатчики намереваются приобрести кинокартину для показа ее на зарубежном экране.
