Елена Первушина - Мифы и правда о женщинах
Однако стоит только взглянуть на другие канцоны трубадуров, как мы без труда убедимся, что любовь, связывающая Даму и рыцаря, меньше всего похожа на религиозное обожание. Наоборот – это вполне земное, плотское чувство. Вот как описывает его прославленный трубадур Бернарт де Вентадорн:
«Увы, зачем нужнаМне жизнь, когда она —Без той, чья белизна,Как первый снег, нежна?Мне радость не данаБыть с ней на ложе сна,Быть с Донной, где онаЛежит обнажена»{ Там же. С. 298.}.
Не стеснялись своих чувств и женщины-трубадурки. Вот строчки из песни, сложенной графиней де Диа:
«Я горестной тоски полнаО рыцаре, что был моим,И весть о том, как он любим,Пусть сохраняют времена.Мол, холодны мои объятья —Неверный друг мне шлет укор,Забыв безумств моих задорНа ложе и в парадном платье.Напомнить бы ему сполнаПрикосновением нагим,Как ласково играла с нимГруди пуховая волна!..»{ Брюнель-Лобришон Ж., Дюамель-Амадо К. Повседневная жизнь во времена трубадуров. М.: Молодая гвардия, 2003. С. 309.}
«Прекрасная любовь» всегда связана с весной, молодостью, радостью, наслаждением, весельем, а зачастую и с изменой. Супружеским узам противопоставляли пылкую страсть любовников. В рассказах о судах любви приводится такой анекдот (едва ли достоверный, но подчеркивающий всю абсурдность представлений о куртуазной любви). Некой даме служили два рыцаря, и одному из них она подарила свою любовь. Другому же в утешение сказала, что если когда-нибудь разлюбит своего избранника, то отдаст свою любовь только отвергнутому воздыхателю. Через некоторое время она сочеталась со своим возлюбленным законным браком, и тогда второй рыцарь пришел требовать «своего», уверяя, что невозможно испытывать «прекрасную любовь» к законному супругу. Он даже обратился в суд любви, и конклав дам, под предводительством Сибилы Анжу, графини Фландрской, признал его правоту – дамы также были уверены, что любить можно «друга», но не мужа.
Пикантность ситуации заключалась в том, что трубадур воспевал красоту чужой жены и получал за это плату от ее мужа. Это может показаться удивительным, но сами мужья не усматривали в этой ситуации ровным счетом ничего странного. Во многом «куртуазная любовь» была литературной игрой. Своими песнями именитый трубадур создавал своеобразный «пиар» двору сеньора, что зачастую помогало сеньору в решении политических и экономических проблем. Именно он, хозяин замка, был одновременно хозяином и дамы (своей жены), и трубадура. Именно он был тем, кто заказывает музыку.
«Кому душа, тому и тело, – вот так бы я любить хотела», – говорит героиня одного из рыцарских романов. Конечно, искренне влюбленная женщина могла подарить любовнику свое тело, но это было, по сути, единственной возможностью проявить свою волю. Без трубадура и без мужа-спонсора дама была никем; ее власть – лишь прекрасная иллюзия. Один из средневековых авторов Андрей Капеллан писал, что коль скоро женщину наделяет властью сам мужчина, то он вправе и отнять эту власть. Большинство феодальных сеньоров согласились бы с ним. Истории о том, как рыцарь бранит, унижает, а то и бьет недостаточно щедрую в любви даму – отнюдь не редкость в жизнеописаниях трубадуров.
Прекрасные дамы в алых платьях, золотых ожерельях и высоких колпачках-энненах были лишь красивой декорацией. Реальной действующей силой в средневековом обществе были женщины-труженицы – крестьянки и ремесленницы, такие, как Батская ткачиха.
Предприимчивые горожанки
Горожанки нашли другой, более прямой путь к свободе. Они не пытались подчинить себе повелителей-мужчин – они решили взять судьбу в свои руки.
Горожанки славились бойкостью и самостоятельностью. Так, в книге «Парижский хозяин» – наставлении молодым женам, написанном в XIV в. – автор, желая укорить женщин, приводит историю, чем-то напоминающую знаменитую шекспировскую комедию «Укрощение строптивой»:
«Слышал я от бальи города Турне, что был он в обществе нескольких давно женатых мужчин, и побились они об заклад. Те из них, чьи жены досчитают до четырех без остановок, возражений, насмешек или замечаний, ничего не будут должны. Но тот, чья половина не сможет досчитать до четырех без перерывов или добавления к этим простым словам “раз, два, три, четыре” каких-либо замечаний, насмешек или возражений, обязан накормить всю компанию ужином. Отправились сначала к первому, которого звали Робен, и жена его считалась весьма гордою. И сразу же супруг сказал ей:
– Мари, говорите вслед за мной то, что скажу я.
– Охотно, сударь.
– Мари, говорите: раз…
– Раз.
– И два…
– И два.
– И три…
И тут Мари слегка надменно произнесла:
– И семь, и двенадцать, и четырнадцать! Что такое? Вы что, смеетесь надо мной?
Так проиграл муж Мари.
Отправились теперь в дом Жана, который позвал Агнес, свою жену, и обратился к ней со следующими словами:
– Повторяйте за мной то, что я скажу: раз…
Агнес презрительно сказала:
– И два.
Таким образом, и он проиграл.
Тассен говорил госпоже Тассине: “Раз…” А та в ответ восклицала: “Что за новости!”, или: “Я не ребенок, чтобы учить меня считать”, или “Вот еще, побойтесь Бога – вы что, подались в музыканты?” и тому подобное. И он проигрывал. А все те, кто был женат на женщинах молодых, хорошо образованных и хорошо воспитанных, выиграли и были рады»{ Виоле-ле-Дюк Э. Э. Жизнь и развлечения в Средние века. СПб.: Евразия, 2003. С. 55–56.}.
Если супруг умирал, тяжело заболевал или бесследно исчезал, женщина брала «семейный бизнес» в свои руки. При этом зачастую она не задумывалась о том, насколько такое занятие подобает женщине. Так, она могла быть не только ткачихой, швеей, кружевницей или вышивальщицей, но также и заведовать оружейной или ювелирной мастерской, плотничать, быть сапожником и даже каменщиком; женщина имела возможность наняться в богатый дом служанкой или экономкой или пойти в городскую управу и работать писцом. Не редки случаи, когда женщины-врачи практиковали вместе со своими мужьями (особенно часто такие семейные пары можно было встретить среди евреев). Женщины-банщицы также занимались «прикладной медициной»: вырезали мозоли, делали массаж, готовили травяные ванны. Вдовы купцов вкладывали деньги в снаряжение кораблей для заморской торговли. Вдовы банкиров нанимали управляющих, но сами внимательно следили за финансовой политикой банка. Вдовы ростовщиков и менял становились к прилавку и брались за весы. Словом, женщины всегда были на подхвате, и если супруг по тем или иным причинам не мог больше содержать семью, женщина всякий раз готова была «подставить плечо».
Женщины под соломенными крышами
Средневековое общество было земледельческим, и основу его составляло крестьянство. Но именно об этих людях мы знаем меньше всего. Крестьяне не оставили нам ни красивых баллад, ни книг, ни картин, ни драгоценных уборов. Рассказать о них могут только описи и судебные протоколы.
Если дочь знатного сеньора могла, отказавшись от замужества, уйти в монастырь и со временем получить в свои руки немалую власть (отнюдь не ограничивая себя в плотских утехах), то для дочери крестьянина брак был единственным способом выжить. Старой деве пришлось бы после смерти родителей становиться батрачкой, наниматься служанкой в другую крестьянскую семью или в поместье сеньора, или же доживать свой век в приживалках у брата и у другой родни. Но крестьянки очень редко оставались старыми девами.
Мужчины женились поздно: в тридцать или сорок лет (как правило, после смерти отца). Девушки были в более юном возрасте, но все же старше, чем невесты-аристократки. Если тех могли выдавать замуж и в девять лет, невесте-крестьянке было не меньше четырнадцати – ведь от нее ожидали, что она сразу примется за все домашние обязанности, ее «рабочая сила» ценилась ничуть не меньше приданого. Приданое могло включать в себя небольшие земельные наделы, деньги, скотину, сельскохозяйственные орудия, столовое серебро, мебель, одеяла, простыни, скатерти.
В 1294 г. Вильям Алейн из Браутона возбудил дело против своего тестя из-за приданого, которое состояло (или должно было состоять) из платья, кастрюли в два галлона, сосуда в полгаллона, двух ковров, пяти шиллингов, «чтобы починить телегу железом», и шести шиллингов для передачи церкви.
В том же году в Эбботс Риптоне подал в суд на Агнес Хуберт из-за приданого, состоявшего из лошади, свиньи, четырех бушелей пшеницы и трех коз.
К добрачному сексу и девушки, и мужчины относились довольно спокойно. Так, некая Гразид Лизье из деревни Монтайю, вступив в связь со священником Пьером Клерже, ответила на вопрос суда: «С Пьером Клерже мне это нравится. И потому это не может быть неугодно Богу. Это не грех».
«Девичья честь» была зачастую вопросом чисто экономическим – за ее лишение налагался штраф. Так, одна из судебных записей в имении Вейкфильде: «Юлиана, дочь Джона Сиббесона, виллана, была лишена девственности до того, как вышла замуж, и до сих пор не уплатила ни "штраф за ложе"{ Она должна была заплатить штраф, так как потеряла девственность до свадьбы. – Прим. авт.}, ни налог на свадьбу»{ Здесь и далее цит. по: Гис Д., Гис Ф. Брак и семья в Средние века. СПб.: Евразия, 2003.}. Следовательно, после изнасилования она благополучно вышла замуж. Причиной наложения и сбора штрафов явилось то, что эрл Джон, владелец манора, нуждался в деньгах. Он увяз в бракоразводном процессе со своей женой, племянницей короля, и хотел получить развод, чтобы жениться на своей любовнице, матери своих детей.
