Александр Подрабинек - Карательная медицина
Несколько иное положение с госпитализированными в психбольницы общего типа по вышеупомянутой инструкции или решению суда. Для этих людей больница — не промежуточная инстанция между СПБ и свободой. Здесь они должны пройти «лечение», и выпишут их только тогда, когда это сочтет нужным КГБ. Свидания им предоставляются только с родными, два-три раза в неделю по одному-два часа. Если наш арестант проводит здесь после СПБ обычно месяцев шесть-восемь, то эти люди задерживаются частенько на более длительный срок. В основном это относится к интернированным в ПБ общего типа по решению суда. Но, надо сказать, такие случаи сравнительно редки. С политическими статьями чаще попадают в СПБ. Известны случаи, когда в общих психбольницах вовсе не назначали лекарств. Да и предназначены они не для изоляции, а для лечения, с КГБ непосредственно не связаны, борются, как и все стационары, за оборачиваемость коек — поэтому длинных сроков в этих больницах не бывает. Это короткая и менее драматичная дорога карательной медицины, чем предыдущая. Здесь нет крутых поворотов, уклонов и опасностей, подстерегающих путника на пути прохождения принудлечения в СПБ.
Но зато поистине экзотичны и неожиданны пути попадания в психбольницы общего типа по «Инструкции о неотложной госпитализации...». Анализа этой инструкции мы коснулись в главе «Правовые аспекты...», а теперь посмотрим, как она осуществляется на деле.
В Москве, Ленинграде, Киеве и других крупных городах принудительная госпитализация осуществляется станциями неотложной психиатрической помощи при содействии милиции и психоневрологического диспансера (ПНД), с ведома главного или дежурного психиатра города. Там, где нет станций неотложной психпомощи, госпитализацию осуществляет любой психиатр (ПНД, стационара, поликлиники, медсанчасти) вместе с милицией и также с ведома главного или дежурного психиатра. В рассматриваемых нами случаях за спиной милиции стоит КГБ.
В Москве принудительная госпитализация инакомыслящих продумана до мелочей. Для этих профильных вызовов существует даже специальная машина. Правда, на ней госпитализируются не только диссиденты, но и крупные чиновники высших советских органов (жертвы междоусобной грызни). Эта машина, специализированная по карательной медицине, внешне ничем не выделяется из потока машин, заполняющих улицы Москвы. До недавнего времени это была обыкновенная черная «Волга» (ГАЗ-24), без опознавательных медицинских знаков, с номером 47-10 МОК. Она принадлежала автобазе «скорой медицинской помощи», чинилась и мылась в гараже под Электрозаводским мостом, а дежурила на станции неотложной психиатрической помощи при больнице им. Ганнушкина (Потешная ул., д. 3). Работал на ней персонал этой станции, но избранный — старые, перепроверенные, умеющие держать язык за зубами психиатры и фельдшера, обязательно коммунисты. Недавно эта машина сменилась. Теперь едет точно такая же, но белая «Волга», и гараж ее в Безбожном переулке. Все так же выезжает она на квартиры и в общественные места, в министерства и другие советские учреждения. Возят диссидентов и на обычных «рафиках» или «уазах» — обычной «скорой помощи».
«Инструкция...» предусматривает принудительную госпитализацию только тех психически больных, которые представляют опасность для жизни окружающих и своей собственной. В психиатрии это может выразиться в агрессивном поведении при мании преследования, галлюцинаторно-параноидных состояниях, попытках к самоубийству (суицидальная настроенность). Карательная медицина интерпретирует эти положения инструкции на свой лад.
Так, например, в г. Электросталь молодого рабочего Алексея Бубнова поместили в психиатрическую больницу общего типа после того, как он на партийном собрании открыто выступил с заявлением о своем выходе из партии.
Ирину Кристи интернировали в психиатрическую больницу общего типа № 1 им. Кащенко в Москве за то, что она пыталась проникнуть в зал суда, где судили открытым (!) судом ее друга Кронида Любарского.
Жену врача Никитенкова поместили в психиатрическую больницу общего типа после того, как она с мужем неудачно попыталась пробиться на территорию посольства США в Москве в надежде получить там политическое убежище[77].
Физик Ю. Бровко прорвался в шведское посольство с целью выяснить возможности эмиграции в Швецию. При выходе из посольства он был задержан сотрудниками КГБ и насильно госпитализирован в психиатрическую больницу им. Кащенко[78].
Инженер-строитель Миндаугас Тамонис отказался принять участие в реставрации памятника советским воинам и потребовал воздвигнуть в Литве монумент памяти жертв сталинизма. За это он был насильно помещен в психиатрическую больницу, где пробыл три месяца, подвергаясь лечению инсулином[79].
Подобных примеров — множество.
Быть может, мы мало сведущи в психиатрии, но мы убеждены, что эти люди не угрожали чьей-либо жизни, тем более своей собственной.
Как мы уже говорили, в принудительной госпитализации принимают участие представители власти. К направлению на госпитализацию, выданному психиатром, прилагается путевка органов милиции. В ней указывается, что гражданин имярек признан психиатром социально опасным психически больным и задержан органами милиции для направления на прохождение принудительного лечения в соответствии с «Инструкцией о неотложной госпитализации психически больных, представляющих общественную опасность» от 26.VIII.1971 г. Всякое возмущение, протесты и негодование по поводу принудительной госпитализации будут расценены психиатрами как свидетельство психической болезни. Положение здесь поистине безнадежное. Эта машина перемалывает всех. Невозможно ни защищаться, потому что признан душевнобольным, ни протестовать, потому что не арестован, ни апеллировать — потому что не осужден.
Есть и менее исхоженные пути, потише и покороче. В действие вступает все та же инструкция, только используется здесь не сила, а ложь. КГБ часто невыгодно приезжать за своей жертвой домой или на работу, привлекая внимание соседей, коллег, случайных прохожих. Гораздо проще вызвать неугодного инакомыслящего к себе. Но куда? Если послать повестку с вызовом в КГБ, то об этом моментально станет известно всем друзьям вызванного, а для подобных акций лишние свидетели нежелательны. Нужно нейтральное, не вызывающее подозрений место. Можно вызвать, например, в военкомат. Если человек стоит на учете в ПНД, можно вызвать его туда якобы для беседы. Можно даже вызвать в милицию под любым благовидным предлогом. В последнее время этот способ получил некоторое распространение.
Интересно, что в повестке из диспансера, присылаемой на дом, напоминается, что необходимо иметь при себе «10 чистых конвертов с марками». Они нужны для отправления писем из психбольницы. Уже одна эта фраза свидетельствует о том, что вопрос госпитализации решен без всяких бесед. Копию одной такой повестки мы приводим здесь, предварительно вычеркнув из нее фамилию вызванного.
Гр………….
Просим Вас прийти на прием к врачу Каторгину в диспансер (Донская, 48).
В случае неявки будет сообщено в отделение милиции.
Врач принимает: понед., пятница, субб. с 9-12 четверг, втор. 14-19.
Иметь при себе 10 чистых конвертов с марками.
тел. 232-14-00
16/1-76.
Подпись
По прибытии в психиатрическую больницу нашего «душевнобольного» в течение суток должны освидетельствовать три врача-психиатра и, подтвердив диагноз, дать согласие на стационирование. Конечно, это пустая формальность, но и она чаще всего не соблюдается. Это и понятно. Зачем врачам утруждать себя лишними беседами, тратить время, если они заранее знают, что этого «больного» госпитализировали по распоряжению КГБ.
Обычно в течение нескольких месяцев наш инакомыслящий находится в психиатрической больнице общего типа, подвергаясь воздействию галоперидола, аминазина, инсулина, сульфозина и других препаратов.
В последнее время стали гораздо реже превентивные принудительные госпитализации. Прежде потенциально опасные, неудобные властям инакомыслящие граждане помещались в психбольницы перед визитами в СССР высокопоставленных государственных деятелей, перед советскими юбилеями, партийными съездами. Ослабление подобной политики объясняется недавним возмущением западной и демократической общественности репрессиями в СССР.
Отбыв назначенный ему КГБ срок в психиатрической больнице общего типа, наш измученный лекарствами и отчаянием арестант возвращается домой. Пребывание в психбольнице, особенно в специальной, остается в его жизни вечным клеймом. Его мытарства продолжаются и на воле.
Суд, освободивший от принудительного лечения в психбольнице, может признать его недееспособным. Он лишается гражданских прав, предоставленных ему законом. Над ним учреждается опека. Взрослый, здоровый, самостоятельный человек зависит от воли своих опекунов, часто идущей вразрез с его убеждениями. Это обычно родные, искренне желающие ему добра, но неспособные понять или хотя бы уважать его жизненные принципы и стремления.
