Александр Бобров - От Волыни до Подыни – легендарный Брусиловский
Не советовал императору ехать в Галицию и Григорий Распутин. Воля Государя была, однако, непреклонна и Спиридовичу ничего не оставалось, как срочно самому отправляться в столицу Восточной Галиции. Здесь он представился военному генерал-губернатору генералу графу Бобринскому и сообщил ему о предстоящем царском визите. Это известие застало генерал-губернатора врасплох: ведь совсем недавно Государь говорил ему, что он не приедет во Львов в этом году и губернатор не имел даже парадной формы для такого случая. Но Спиридовича беспокоило другое: отряд охраны, взятый им из Ставки, очень мал и может не справиться со своей задачей. Конечно, на улицах будут выставлены солдаты, но и на них нельзя возлагать особых надежд: «Все эти шпалеры войск по пути проезда лишь красивая декорация, так как, увидев Царя, солдаты будут в таком восторженном экстазе, будут настолько поглощены созерцанием Царя, что, при нешироких улицах, при недостатке полиции и охраны позади войск, в толпе, энергичный преступник всегда сумеет броситься через строй по направлению царского экипажа», – рассуждал Александр Иванович. Наконец, выход был им найден: генерал Веселаго, начальник гарнизона, согласился предоставить в распоряжение Спиридовича пятьсот унтер-офицеров, которые должны были под руководством жандармских офицеров обеспечивать охрану Императора. Этими мерами, по-видимому, не ограничились: ряд неблагонадёжных жителей города был арестован и освобождён лишь после отъезда императора.
Накануне приезда императора прибыл во Львов и протопресвитер армии и флота Георгий Шавельский, задачей которого была организация встречи со стороны Церкви. В частности, он передал архиепископу Евлогию просьбу Великого князя Николая Николаевича сделать приветственную речь по возможности более краткой и не касаться в ней политических вопросов.
– Как же это можно, чтобы речь была короткой?.. Разве можно тут обойти политику? Разве не могу я, например, сказать: «Ты вступаешь сюда как державный хозяин этой земли?» – волновался архиепископ.
– Я думаю, – ответил протопресвитер, – что нельзя так сказать, так как война еще не кончена и никому, кроме Бога, не известно, будет ли наш Государь хозяином этой земли. Пока она – только временно занятая нашими войсками.
– Ну как же это? – настаивал владыка.
– Я вам передал просьбу великого князя, а дальше, владыка, ваше дело, – ответил отец Георгий.
Из Ставки император выехал в среду 8-го апреля. На следующий день, в десять утра Государь прибыл в Броды. «Знаменательный для меня день приезда в Галицию!» – отмечает он в своём сдержанном, так называемом «викторианском» дневнике. В Бродах Государя встретил помощник генерал-губернатора, генерал-майор свиты Его Величества Половцов. Здесь же император принял доклад о положении дел на фронте, поработал некоторое время с бумагами, затем написал письмо Александре Фёдоровне и после завтрака в 12 часов на автомобиле отправился во Львов. Ехал он в открытом салоне быстроходного и надёжного «Делоне-Бельвиля 45 CV» со знаком императрицы – гамматическим крестом на радиаторе. Вместе с императором ехали главнокомандующий русской армией великий князь Николай Николаевич и генерал Янушкевич. Как вспоминает Спиридович, «день был жаркий, и вереница автомобилей катила, окутываемая клубами пыли. По пути два раза останавливались на местах сражений. Государь выслушивал доклады. Несколько раз он подходил к белым могильным крестам, которыми был усеян столь победоносно пройденный русской армией, путь». Об этой поездке есть запись и в императорском дневнике: «Чем дальше, тем местность становилась красивее. Вид селений и жителей сильно напоминал Малороссию. Только пыль была несносная. Останавливался несколько раз на месте сражений в августе м-це; видел поблизости дороги братские могилы наших скромных героев. Солнце пекло как летом».
Во Львов Государь въехал по Лычаковской дороге. В половине пятого на Рогатке, в том месте, где сейчас перекрёсток Лычаковской и Пасичной, императора с рапортом встретил генерал-губернатор граф Бобринский.
Встреча во Львове была восторженной. Утренние газеты известили горожан об ожидаемом приезде императора. Город был убран и украшен флагами, военные оркестры играли русский гимн. По правой стороне улиц выстроились шпалерами войска, по левой стояли горожане. Велась киносъёмка, кадры которой дошли до наших дней. В городе царский кортеж возглавил автомобиль с начальствующими лицами Галиции – генерал-губернатором графом Бобринским, его помощником Половцовым, градоначальником полковником Скалоном. За ними, вторым в кортеже, следовал автомобиль императора. «Нас встречали, бурно проявляя радость, из всех окон на нас сыпались цветы. Ники предупредили, что за печными трубами на крышах домов могут спрятаться снайперы. Я тоже слышала о подобной опасности, но в ту минуту никто из нас не боялся смерти. В последний раз я ощутила ту таинственную связь, которая соединяла нашу семью с народом. Мне никогда не забыть этот триумфальный въезд в Львов», – вспоминала много лет спустя этот день сестра Государя, великая княгиня Ольга Александровна, находившаяся здесь вместе со своим госпиталем.
Владыка Евлогий так описывает встречу императора в храме:»Огромный храм был переполнен до тесноты: генералы, офицеры, солдаты, русские, служащие в разных ведомствах (среди присутствующих я увидал Председателя Государственной думы Родзянко), местное галицкое население – всё слилось воедино; длинная вереница священнослужителей, в золотистых облачениях, с о. протопресвитером Шавельским впереди, – и все это шествие возглавлялось мною. Момент был не только торжественный, но и волнующий, захватывающий душу…Забыв все предостережения, я начал свою речь… В ней я выразил всё, чем были полны души православных галичан:
– Ваше Императорское Величество, Вы первый ступили на ту древнерусскую землю, вотчину древних русских князей – Романа и Даниила, на которую не ступал ни один русский монарх. Из этой подъяремной, многострадальной Руси, откуда слышались вековые воздыхания и стоны, теперь несётся к Вам восторженная осанна. Ваши доблестные боевые орлы, сокрушив в своем неудержимом стремлении вражеские твердыни, взлетели на непроходимые, недоступные снежные Карпаты, и там, на самой вершине их, теперь вьет свое гнездо могучий двуглавый Российский орел.
Через несколько дней, 14-го числа, генерал-губернатор через львовские газеты выразит благодарность горожанам от имени императора за хороший приём. В тех же номерах газет будет сообщено, что Николай II распорядился передать в пользу бедных львовян десять тысяч рублей. Но не только в газетах и мемуаров был отображён этот визит царя. Писатель Юрий Слёзкин, рождённый в семье генерал-лейтенанта Льва Михайловича Слёзкина – участника русско-турецкой войны 1877–1878 годов, начал публиковаться в 1901 году. Повесть о первой русской революции 1905 года «В волнах прибоя» (1906) была запрещена цензурой, а автор осуждён на год заключения, но освобождён после вмешательства высокопоставленных родственников. Роман «Ольга Орг» (1914) – плод эротического Серебряного века пользовался скандальной известностью, выдержал 10 изданий, был переведён на несколько европейских языков, в 1915 году экранизирован. В 1920 году Слёзкин познакомился с Михаилом Булгаковым, которого и ввёл в московскую литературную среду. В романе «Девушка с гор» (1925) вывел его под именем журналиста Алексея Васильевича. В свою очередь Булгаков вывел Слёзкина в «Театральном романе «в образе Ликоспастова. Но сам Слёзкин отошёл от модерна Серебряного века, от научной фантастики, с 1930-х годов стал придерживался принципов социалистического реализма. Он издал очень нужную книгу «Брусилов» в военном году моего рождения – 1944-ом. На её страницах, в частности, беллетрист так описал самую неприятную для государя встречу во Львове: «После молебна царь посетил лазарет своей сестры Ольги Александровны, он расцеловался со знакомыми ранеными и сестрами милосердия, как в пасхальную заутреню, потом отправился обедать. Здесь ему доставил несколько неприятных минут председатель Государственной думы, толстяк Родзянко. На вопрос государя:
– Думали ли вы, что мы когда-нибудь встретимся во Львове? – Родзянко ответил:
– Нет, ваше величество, не думал. И при настоящих условиях очень сожалею, что вы, государь, решили предпринять поездку в Галицию.
– Почему? – спросил озадаченный Николай, потянувшись рукой к усам.
– Да потому, что недели через три Львов, вероятно, будет взят обратно австрийцами, и нашей армии придется очистить занятые ею позиции.
Византийские глаза Николая потемнели, тусклый огонек вспыхнул и померк, он процедил сквозь зубы:
– Вы всегда говорите мне неприятные вещи и пугаете меня, Михаил Владимирович.
Родзянко вобрал голову в ватные свои плечи, попытался подобрать живот, руки прилипли к фалдам длинного кителя, глаза преувеличенно преданно обратились к государю.
