Людмила Шапошникова - Мы-курги
— Ты постигаешь искусство власти над людьми и духами, — говорил он ему. — Пора забыть о доме.
Он восхищался наставником, но и боялся его. Этих людей многие боялись в Курге. Они приходили с Малабара, называли себя тантрическими браминами и заставляли кургов служить индусским богам. Заставляли своим колдовством, вызывавшим страх и почтение даже у храбрых воинов. Тантра — таинственное древнее искусство индусских жрецов. Изнуряющая и беспощадная практика, развивающая силу мысли, воздействующую на других. Прошедший обучение становится магом, великим магом. Малабарские маги и волшебники наводняли Кург. Они были очень разными. Одни — просто шарлатанами, теперь он это понимал. Другие же действительно могли многое… Он чувствовал, что им помогали какие-то странные и загадочные силы, объяснения которым он не находил. Этих других было много меньше. Слова «тантрический брамин» вызывали у людей страх и покорность. Курги верили в духов и считали, что тантристы могут управлять этими духами. Не только духами мертвых, но и душами живых. Их искусство волшебников и магов заставляло верить им и их бояться.
Ему было семнадцать лет, когда он впервые столкнулся с этим искусством. В их деревне Кунжала появился брамин. Он был чернобород, на его худые плечи была накинута оранжевая роба. Глаза брамина смотрели пристально и, казалось, видели человека насквозь. Многие утверждали, что эти глаза светятся в темноте, как у волка или шакала. Он заставил работать на себя низкорослых темнокожих рабов, которые трудились на полях кургов. С их помощью он соорудил небольшой храм и установил в нем многорукого бога, которого он назвал Ишвара, или Шива. Он потребовал, чтобы курги молились Шиве. Но у кургов его деревни были свои боги, и они не хотели поклоняться чужому. Тогда пришлый жрец собрал жителей деревни у своего храма и сказал, что сейчас покажет могущество своего бога. Он долго жег огонь перед изображением многорукого и пел непонятные заклинания. Потом вдруг исчез, как будто сквозь землю провалился. Курги стояли пораженные и не могли поверить своим глазам. Некоторые, придя в себя, высказали предположение, что богиня Кавери, рассердившись на жреца, заставлявшего молиться чужому богу, наконец избавила деревню от него. Но в ответ на это, раздался смех — зловещий, нечеловеческий смех, как будто смеялся дух. Вслед за этим перед глазами испуганных кургов вновь предстал жрец, живой и невредимый. И тогда дрогнули даже храбрые мужчины. Они покорно потянулись к многорукому богу.
Он помнил, как был наказан нерадивый почитатель Шивы. Этот человек кричал и корчился в конвульсиях на виду у всей деревни, потому что, как утверждали, жрец вселил в него злого духа. С того момента жители стали исправно молиться чужому многорукому богу, сделанному из бронзы, и исправно кормили жреца. Тогда он и дал себе слово стать таким же волшебником, как этот жрец. Но отец сказал ему, что он мужчина и воин, а воину не пристало заниматься колдовством. Однако, как истый воин, он был непреклонен. А потом пришли те, и он не мог понять, как они узнали о его намерениях. Они увели его с собой. И никто в доме не возразил им. Потому что великих магов и волшебников боялись.
Теперь он стал одним из них. То, что делал брамин в храме, — самое легкое. Он сейчас умеет больше. Он знал, что человеческий мозг удивительно устроен. Он поддается воздействию чужой сильной воли и мысли. Эта мысль, как выпущенная стрела, должна попасть в определенную цель. В мозгу много таких «целей». Он их изучал. Каждая цель — это центр, и если в него попали, он порождает свой образ. Тот образ, который несла стрела в своем наконечнике. Образ приятный или страшный, образ человека или далеких мест. Магическая мысль, заключенная в стреле, превращала этот образ в реальность. Не навсегда. На какое-то время. Он научился хорошо стрелять и безошибочно попадать. Не зря он был прекрасным воином. Его научили и другому. Лечить людей травами, внушением, прикосновениями магических рук. Теперь он маг и лекарь. Но прежде всего воин. Поэтому он так рвался домой. В Курге было неспокойно, и он тревожился за свою окку и свой дом предков. Наставник уступил его уговорам.
— Но помни, — сказал он, — по первому зову вернешься обратно. Не вернешься, пеняй на себя. Будешь наказан. Я добр, но требую полного повиновения. Иди. Он скакал три дня, и вот теперь его лошадь у собственного дома. Он спешился и повел ее на поводу. Остановился у крайнего окна и осторожно постучал. В этой комнате жил его младший брат, и он не хотел тревожить дом столь поздним и неожиданным появлением. В окне метнулась фигура. Брат, видимо, не спал, Загремел засов, и брат показался на пороге. Он шагнул к брату, но тот испуганно и удивленно отшатнулся. «Не узнал», — подумал он. И не мудрено, прошло столько лет. Его нос с горбинкой заострился и стал похож на клюв птицы, щеки запали, черные глаза приобрели ту пронзительность, которой отличались тантрические маги и волшебники.
— Кто ты? — прошептал брат, смотря на него, как будто перед ним был не живой человек, а бесплотный дух.
— Понаппа! — ответил он.
— Не может быть! — закричал брат. — Понаппа давно исчез.
— Теперь он вернулся, — и протянул брату руки.
Вскоре вся деревня узнала, что Понаппа вернулся. Понаппа не скрывал ни от кого, кем он стал. Он начал лечить и работать волшебником. Оба занятия всегда вызывают у людей величайшее почтение. Почтение приводит к восхищению. Восхищение заставляет много говорить. И рассказывают, что Понаппа сделал немало доброго. Он навел порядок среди недисциплинированных и безобразничающих духов. Он организовал из них отряд. Десять исправившихся и подающих надежды духов вошли в него. Они служили Понаппе верой и правдой. Курги утверждали, что Понаппа легко общался с духами предков, которые обитали в канникомбре и получал от них ценные и дельные советы, шедшие на пользу большой семье. Слухи о могуществе волшебника пошли по всему Кургу. Их распространяли с большим удовольствием, поскольку великий волшебник был своим, кургом, а тантрические брамины были чужими, и их боялись.
Курги очень радовались, что, наконец, заимели собственного волшебника. Некоторые последовали примеру Понаппы, но не достигли его совершенства. Понаппа оставался непревзойденным.
В то время окка воевала с оккой, деревня с деревней, округ с округом. И когда на родную деревню Понаппы пошли отряды соседнего раджи, Понаппа взял меч и сел на своего вороного коня. Почему-то колдовство действует только в мирное время. Когда начинается война, оно теряет свою силу. В сражении волшебник может быть только воином. Обычным и уязвимым. Духи не суются на поле битвы. Им там нечего делать, да и страшно. Говорят, отряд из десяти духов отсиживался в кустах и наблюдал, как их хозяин и повелитель вместе с остальными бился с врагами. Вражеский меч опустился на Понаппу. Великий волшебник и храбрый воин сполз с седла, и никто уже не мог ему помочь. Он сам, говорят курги, стал духом.
Но если волшебник может быть обычным воином, то стать обычным духом ему не удается. В пылу битвы, которая длилась несколько дней и кончилась поражением деревни Кунжала, не смогли совершить погребальной церемонии над телом погибшего воина. Вот отсюда-то и начались все беды. По утверждению многих, «дух Понаппы», обладая изощренным воображением волшебника, стал вызывать у всех головную боль. Сначала заболели головы у всей деревни, потом у всего округа, а потом у всего Курга. И так они болели, что на какое-то время прекратились набеги и сражения. Если болит голова, то не до войны. Десять духов, потеряв хозяина и оставшись без надзора, тоже не теряли времени. Короче говоря, в Курге началось такое, что и врагу не пожелаешь. Чтобы справиться с таким разгулом, нужен был Великий маг. Среди кургов такого еще не появилось. И тогда послали за магом на Малабар. Великий маг прибыл в повозке, запряженной быками. На нем был темно-синий балахон и остроконечная шапка. По словам свидетелей, он долго не мог понять, что делать с разбушевавшимися духами, особенно с Понаппой. Но потом сообразил. Взял раковину и загнал их туда. Раковину увез с собой на Малабар и закопал под камнем. Но Понаппа сам был великим волшебником и, конечно, нашел способ сбежать из раковины. Он прибыл второй раз в свой Кург, но уже не на вороном коне. Каким образом — курги об этом почему-то молчат. Да это и несущественно. Он поселился в том храме, около своей деревни, где стоял многорукий Шива. Поскольку Шива ничем особым за это время себя не проявил, а тантрический брамин, построивший храм, уже умер, то стали поклоняться Понаппе. И в некоторых других храмах Курга тоже стали это делать.
В храмах, где подозревалось присутствие Понаппы, завели специальных оракулов. И до сих пор, если в Курге начинает болеть у кого-либо голова, приносят жертвы духу Понаппы. Так волшебник-кург победил своих учителей — тантрических браминов — и заставил забыть о чужом многоруком боге. И в этой победе ему содействовал весь Кург, его древняя вера и особенно духи его предков. Именно духи предков были основой древней веры. Той веры, которая еще существовала до появления тантрических браминов. Той веры, которая сохраняется и до сих пор. Кое-что я об этом уже писала. Духи предков неотделимы от дома предков. Там они обитают, там им поклоняются.
