Владлен Измозик - «Черные кабинеты» История российской перлюстрации. XVIII – начало XX века
Подозрительными письмами должно было считать «все те, которые заключают в себе какое‐либо свободное и непозволительное суждение на счет Правительства, изъявляемое на него неудовольствие, злоумышленные сношения с иностранцами, условия или соглашения к скопам [т. е. возмущениям] потаенных партий, словом все то, что имеет вид наклонности к возмущению тишины и безопасности государственной»272. Затем высочайшим секретным указом от 12 июля 1804 года Трощинскому было предписано учредить секретную экспедицию в Подольской пограничной почтовой конторе (город Каменец-Подольск; ныне – Каменец-Подольский в Хмельницкой области на Украине), чтобы иметь «наблюдение за корреспонденцией как иностранною, так и тех из жителей тамошних, поведение коих привлекло на себя внимание Правительства». Туда был направлен специальный чиновник. При образовании в 1808 году Белостокской губернии по докладу министра внутренних дел князя А.Б. Куракина Александр I высочайше разрешил перлюстрировать в Белостокской почтовой конторе иностранные письма273.
Наконец, в Петербурге всегда с настороженным вниманием присматривались и прислушивались к разговорам и пересудам во второй столице – в Москве. М.Л. Магницкий писал Александру I в 1808 году:
Письма, в Москву отправляемые, и приезжие из Петербурга непрестанно наполняют ее слухами, для правительства вредными. Слухи же сии, невзирая на нелепость их, с жадностью внимаются и распространяются с чрезвычайной быстротой в обширном городе, составленном по большей части из людей праздных или отставных и дворян недовольных… В древней столице сей, куда каждую зиму съезжается со всех концов России богатейшее дворянство, гибельная мода порицать правительство переходит в провинции274.
5 сентября 1805 года, перед отъездом в действующую армию, император утвердил записку Н.Н. Новосильцева о создании на время своего отсутствия секретного Комитета высшей полиции в составе военного министра, министров юстиции и внутренних дел для обеспечения «всеобщего спокойствия». Из одиннадцати пунктов инструкции членам Комитета два были особо выделены карандашом государя – третий и девятый. Третий пункт гласил: «Через сношение с Дирекциею почт Комитет должен получать немедленные и верные сведения о подозрительных переписках». Девятый пункт также был характерен: «Само собою разумеется, что существование сего Комитета, равно и… сношения с полицией и Дирекцией почт должны сохраняемы быть в совершенной тайне»275. К 1807 году этот орган уже прекратил свою деятельность. Но 13 января 1807 года на основе новой записки все того же Новосильцева появился указ об учреждении на постоянной основе и во всероссийском масштабе нового межведомственного органа «высшей полиции» – Комитета охранения общей безопасности, или, как его стали называть, Комитета 13 января 1807 года, с контрольно-надзорными и координационными функциями. В записке Новосильцева опять имелся пункт о получении через министра внутренних дел сведений «о подозрительных переписках», открываемых «по Дирекции почт». Естественно, что в именном указе об этом не упоминалось. Перлюстрация оставалась строжайшей тайной276. В делах Комитета 13 января сохранилось перлюстрированное письмо неизвестного автора из Москвы, в котором тот резко отзывался о Тильзитском договоре, вынужденно подписанном Александром I с Наполеоном Бонапартом 25 июня 1807 года.
По примеру своих предшественников Александр I сам занимался делами перлюстрации. Лишь на время своего отсутствия в столице он поручал просмотр перлюстрированной корреспонденции кому‐то из ближайшего окружения. Например, 31 августа 1808 года император «по случаю отбытия из Санкт-Петербурга соизволил оставить гг. министрам для должного исполнения» ряд пунктов. В пункте двенадцатом, в частности, предлагалось министру внутренних дел в случае получения сведений и копий «с перлюстрированных подозрительных писем» сообщать «оные тотчас занимающему первое место [председателю Комитета министров]». Такое же распоряжение было отдано 22 марта 1812 года министру внутренних дел О.П. Козодавлеву – о доставке копий перлюстрированных писем председателю Комитета министров, а также о доставке главнокомандующему в столице тех копий, «коих содержание особенно до вверенной ему части относиться будет»277. Императору Александру I перлюстрированную корреспонденцию доставлял директор Санкт-Петербургского почтамта, а затем – министр внутренних дел278.
Одновременно министр внутренних дел В.П. Кочубей в связи с предполагаемым «нашествием французских агентов» обратил особое внимание на безопасность Петербурга и западных приграничных губерний, «присоединенных от Польши». Соответствующие указания были даны «главноуправляющему в столице» С.К. Вязмитинову, а также военным губернаторам А.М. Римскому-Корсакову в Вильно и М.И. Голенищеву-Кутузову в Киеве (будущий фельдмаршал занимал эту должность фактически с ноября 1806‐го по апрель 1808 года, но юридически – вплоть до 1810 года). Предлагалось «всеми способами» установить надзор за подозрительными иностранцами. Для этого, в частности, виленскому почт-директору А.С. Лавинскому (и, видимо, его киевскому коллеге) предписано было сообщать «господину военному губернатору все сведения, какие по обыкновенному наблюдению над перепискою в литовском почтамте открыться могут»279. В июле 1809 года уже Александр I предписал министру внутренних дел князю А.Б. Куракину восстановить перлюстрацию в Минской губернской почтовой конторе, «обратив меру сию особенно на тех жителей губернии, кои наиболее привлекают на себя примечание Правительства»280.
В ходе русско-турецкой войны 1806–1812 годов, когда российская армия вошла на территорию Дунайских княжеств, 6 сентября 1810 года по секретному указу государя была учреждена секретная почтовая экспедиция в Яссах. Было приказано отправить туда двух чиновников из Московского почтамта, «нужные к сему способности имеющих», снабдив их «потребными для секретной части вещами и надлежащим наставлением»281.
Все эти годы особое внимание придавалось сохранению тайны перлюстрации. Когда в 1806 году военный подольский губернатор генерал-лейтенант И.Н. Эссен потребовал от Почтовой конторы в Каменец-Подольске «вскрытия некоторых писем», в дело вмешался министр внутренних дел граф В.П. Кочубей. Он представил Эссену и литовскому почт-директору правила ведения этих тайных операций. В частности, перлюстрацией должны были заниматься не почтмейстеры, а особо доверенные чиновники282.
Еще одним важным объектом наблюдения при проведении перлюстрации, о котором нам известно с конца XVIII века, были части российской армии, участвовавшие в военных действиях, а также жители занимаемых территорий. В январе 1799 года, в период подготовки к войне с Францией, в корпуса российской армии были направлены помощниками полевых почтмейстеров чиновники, имевшие опыт перлюстрации. Например, в Отдельный корпус князя С.Ф. Голицына был направлен помощником полевого почтмейстера служивший в Петербургском почтамте Ф.И. Маснер. 15 сентября 1799 года под Цюрихом, во время тяжелого поражения корпуса, которым командовал уже А.М. Римский-Корсаков, Маснер попал в плен. Любопытно, что если полевой почтмейстер Н. Сытин, также оказавшийся в плену, был освобожден уже 27 сентября, то Маснера французский генерал А. Массена «отправил в завоеванную местность». После возвращения в августе 1800 года в Петербург Маснер продолжил службу в почтамте. В мае 1805 года по высочайшему именному повелению именно он был командирован в Яссы «для исправления особых дел»283. Одновременно 17 января 1799 года в корпус Б.П. де Ласси и в корпус А.Г. Розенберга помощниками почтмейстера были командированы коллеги Маснера из Главного почтового правления Е.И. Киммель и А.П. Штер284. Как докладывал Николаю I главноуправляющий Почтовым департаментом князь А.Н. Голицын после смерти Штера, тот находился в Главной квартире фельдмаршала А.В. Суворова «для секретного наблюдения за перепискою, проходившею чрез Полевой почтамт нашей армии»285.
Во время заграничного похода русской армии 1805–1807 годов также были созданы полевые почтамты, почтмейстеры которых выполняли и функции перлюстраторов. В частности, опытный перлюстратор Х.Х. Кантер был командирован из Литовского почтамта 5 декабря 1806 года в корпус генерала Ф.Ф. Буксгевдена, а затем служил до ноября 1807 года под началом командующего русской армией Л.Л. Беннигсена286.
Еще до начала русско-турецкой войны 1806–1812 годов, 16 августа 1806 года, последовало распоряжение Александра I санкт-петербургскому почт-директору откомандировать к командующим армиями М.И. Голенищеву-Кутузову и И.И. Михельсону по полевому почтмейстеру с помощником «с нужным наставлением <…> так и по секретной части» и по два почтальона. В армию Голенищева-Кутузова были направлены коллежский советник Е.И. Киммель и губернский секретарь П. Шишмарев, а в армию Михельсона – титулярный советник К.И. Гомгольц и губернский секретарь А.Е. Баскаков. После соединения войск в начале 1807 года Киммель и Шишмарев были отозваны в столицу. При этом Киммель продолжил службу в особой экспедиции почтамта, а Шишмарев, оставленный в штате Полевого почтамта «впредь до надобности», употреблялся «в экспедиции приходящих иностранных почт»287.
