Владимир Ажиппо - Не зарекайся
Рассказы о ворах носят характер народных сказок, в которых они представлены в роли былинных богатырей. Относиться к ним и нужно, как к сказкам, не принимая всерьез детали повествования. Но при этом помнить: о пустых и никчемных людях говорить не будут. Обычно эти сказки — о могучем влиянии воров на массу арестантов, об их способности поднять каторжан на неподчинение, голодовку и бунт. Доля правды в этом есть. Такие случаи бывали, однако в жизни все происходит не как в народном эпосе, а по другому сценарию.
В рассказах эти подвиги описываются примерно так. Сидят себе воры на малине. Малина — такая, как в фильме «Место встречи изменить нельзя» — с ходиками на стене, неубитым кроликом и продавленным диваном с клопами. Воры пьют чифир и водку, играют в карты, нюхают кокаин и чешут под мышками. Скучно им.
Потом их посещает мысль — а не замутить ли нам чего-нибудь? Например, голодовку в тюрьме? Пора продемонстрировать ментам, кто в Доме хозяин (словом Дом с большой буквы на языке воров называется тюрьма). Надавить на следствие и суд, поломать парочку уголовных дел и, вообще, показать государству, какое оно криминальное. Сказано-сделано, свистнули-гикнули, — вся тюрьма голодает, менты бегают с мокрыми от страха за свою карьеру штанами, следователи прекращают дела, судьи выносят оправдательные приговоры, государственные чиновники трепещут.
В жизни иначе. Воры как опытные арестанты прекрасно знают, как тяжело человеку в тюрьме. Знают, насколько тяжелей ему станет, если он начнет бороться с властью, тем более голодать или, не приведи Господь, бунтовать. Никогда от скуки воры не станут и думать об этом. Плевать они хотели на демонстрацию силы — они и так ее знают. Знают они о том, что уголовные дела ломаются не протестом, а пачкой денег. А государственным чиновникам и так известно, какие они криминальные, от чьей-то голодовки они даже зады из кресел не приподнимут, вот если взятки перестанут давать, тогда завоют точно.
Причина неповиновения, массовых отказов от приема пищи и беспорядков в тюрьме — не в деятельности воров, но они могут эту причину умно использовать. Причина — в нестиранных простынях, в пустой баланде, в смертности от нехватки лекарств. Особенно, когда при этом укрепляется режим, закручиваются гайки, ручеек «грева» перекрывается, а наказания сыплются одно за другим.
Зэки не понимают, что те граждане начальники, которые их обкрадывают, не имеют ничего общего с теми, кто затягивает гайки. Они не знают, что первые не только не делятся со вторыми, не только не дружат, они даже здороваются сквозь зубы. Зэковскому желудку до этого никакого дела нет. Вот и растет недовольство. Воры это недовольство используют и почти всегда добиваются цели: простыни становятся чище, баланда гуще, лекарства доступнее. И «летят головы» некоторых начальников, правда, не тех, кто ворует, а тех, кто воюет. Но это уже не воровские проблемы.
Воровской прогон — это письмо вора, которое адресовано в отличие от ксивы или малявы не конкретным лицам, а массе арестантов. Следовательно, прогон относится и к вам. Администрация тюрьмы практически не в состоянии перехватить прогоны по той причине, что они написаны не самим вором, а от руки размножены в камерах. Часть экземпляров тюремщики, конечно, изымают, но часть все равно гуляет по тюрьме, а через этапы — по другим тюрьмам и зонам.
Этот плюс прогона является и его минусом: он не имеет подписи автора и написан чужим почерком, поэтому может быть искажен при переписке. Как правило, это происходит случайно — от малограмотности переписчика или от неразборчивости его почерка. Нельзя исключить, что прогон написан операми, хотя это почти невероятно. До этого еще надо додуматься. Подобные действия в служебных инструкциях не предусмотрены, а брать ответственность на себя никто из них не хочет и почти никто не умеет. Самое большее, что они смогут сделать — это внести в уже написанный прогон какие-либо изменения: указать другую фамилию или кличку или что-нибудь еще. Написать свой прогон ни один оперотдел не сможет никогда и ни при каких обстоятельствах. Для того, чтобы писать на арестантском языке, надо на этом языке разговаривать, на этом языке думать и этим языком жить.
Большая часть прогонов вряд ли заслуживает внимания. Обычно это написанные специфическим языком выжимки из Святого Писания: не обижай ближнего, будь справедлив и мудр, арестантский интерес ставь выше личного, противодействуй ментам и тому подобная блажь. Воры сами абсолютно не верят в этот наив, но время от времени должны о нем напоминать.
Бывают прогоны и конкретного содержания, с указанием имен, фактов, анализом действий и четкими предписаниями. Вот их нужно читать внимательно, анализировать и делать выводы. При этом желательно избегать обсуждения вслух. Конкретный прогон завязан на конкретном конфликте, а от любого конфликта лучше держаться подальше. Для убедительности приведу текст одной малявы (автор и адресат себя, конечно, узнают).
«Привет всем, с массой наилучших пожеланий и т. д. По поводу ознакомленного ясности нет и быть не может, и одна, и вторая мусорская пашпортина однозначно. Я видел, как пишут, я знаю, как поступают в таких ситуациях. Ф…, не лезь в эти дебри, я же тебя просил, самое лучшее, что Мы можем предпринять в данной ситуации, это облагополучивать Наш Быт — это Святое. И запомни, те, кто действительно Истинные лидеры преступного Мира, т. е. Воры, никогда не позволят втягивать массу, в том числе и Бродяг в свои неразберихи. Кто Вор, а кто егор решает Круг Воров на Воле, а не масса каторжан и арестантов, так зачем же вся эта блевотина народу!!? Я тебя уважаю как своего младшего Брата и прошу — не лезь в это болото, занимайся тем, чем ты занимался, от этого много больше пользы. В общем, я надеюсь на твое понимание и не делай роковых ошибок, т. е. не вздумай обсуждать или говорить кому бы то ни было свое мнение по всему этому сблеву.
На этом, пожелав всего-всего, искренне Я».
Умно. Добавить нечего. Ну разве только то, что мусорская «пашпортина» была одна, и изготовлена по указанному выше рецепту именно для того, чтобы скомпрометировать воровскую «пашпортину».
Существует еще одно явление, которое в зэковском сознании связывается с ворами в законе — общак. По легендам, где-то далеко, за тридевять земель, существует воровской общак, который, естественно, контролируют воры, и размеры которого доходят до баснословных сумм — миллионов и миллиардов долларов (в разных редакциях легенд по-разному). Спорить не буду, кроме воров этот общак, понятное дело, никто не считал, не видел, а только слышали о нем в легендах. Речь не о нем.
В каждой тюрьме либо существует постоянно, либо возникает время от времени свой местный общак, как бы маленькая копия воровского. Инициаторами его создания становятся более или менее авторитетные урки, которые придерживаются (или делают вид, что придерживаются) воровской идеи и понятий. В общак вкладываются деньги, сигареты, чай, продукты питания, одежда и другая благотворительность. Цель его — оказание помощи тем, кому в тюрьме тяжелей всего: в первую очередь «вышакам», а также тем, кто в карцере.
Идея общака, вроде бы, вполне благородна, но вокруг него постоянно возникают какие-то интриги и скандалы. Причина — недоверие зэков друг к другу. Один считает, что в общак он положил больше другого, другому кажется, что общак съедается его держателями и так без конца.
Если кто-то станет вас убеждать, что надо принять участие в пополнении общака, не возражайте, ведь по понятиям общак — это святое (слова «общак», «святое», «вор» написаны так, как положено в грамматике, — с маленькой буквы, по понятиям же их нужно писать с большой: такой вот агитационный ход). Человека, отказавшегося выделить что-либо в общак, могут ожидать неприятности, как минимум — общее презрение. Но не стесняйтесь расспросить «активистов» общака о подробностях его функционирования: кто его держит, кто распределяет, кому реально помогли из этого общака. Главное, чтобы вопросы ваши носили познавательный, а не подозрительный и, тем более, обвинительный характер. Вам обязаны ответить. Имен, пожалуй, не назовут, но общую схему обрисуют. Дуриловка здесь недопустима, когда-нибудь за нее могут строго спросить.
Также при наполнении общака недопустимо и насилие в любой его форме: угрозы, вымогательства, запугивания. Понятия (если они не козлиные) предполагают, что разумный и уважающий себя арестант сам выделит что-нибудь в общак, понимая, что он делает правильное дело. Если же вы ощущаете давление, можете не сомневаться — половину общака сожрут и скурят те, кто его собрал. В этом случае надо правильно оценить и рассчитать свои силы: или дать жесткий отказ, или, во избежание конфликта, что-то выделить, но щедрость (и глупость) не проявлять.
Также надо знать, что тюремщики борются с общаком, пожалуй, ретивее, чем с любым другим проявлением зэков ской самодеятельности. Для них он, как красная тряпка для быка. Вот и воюют по-бычьи: топорно, неумело, бестолково, но нахраписто и жестоко. Объективных и серьезных причин для этого нет. Просто откуда-то сверху постоянно исходят суровые указания: общак — главный признак организации преступности, поэтому его надо находить, изымать и уничтожать (если бы поступали остроумнее, зэки давно вокруг общака перегрызли бы друг другу глотки, а так — наоборот — сплачиваются в борьбе).
