Макс Хейстингс - Вторая мировая война. Ад на земле
С 1945 г. как в Европе, так и в Азии конфронтация с Советским Союзом породила новые стратегические императивы, которые рассматривались как достаточное основание для того, чтобы привлечь тысячи немецких и японских военных преступников для работы в американских, британских и советских разведывательных организациях и научно-исследовательских учреждениях. С замечательным цинизмом американцы амнистировали командующего японского отряда 731 по разработке бактериологического оружия, генерала-лейтенанта Сиро Исии, в обмен на его секреты. Изучив информацию, американские ученые в Кэмп-Детрике объявили ее бесполезной. Но личным решением Верховного главнокомандующего генерала Дугласа Макартура большинство из 20 000 ученых и врачей, занятых в японской бактериологической программе военных лет, смогли продолжать работать на гражданских позициях, несмотря на ответственность за неслыханные убийства в Китае. Расплата за злодеяния настигла лишь двенадцать ведущих членов отряда 731, которых осудили русские во время процесса в Хабаровске в 1949 г. Виновные получили длинные тюремные сроки; штаб-квартира генерала Макартура в Токио объявила пропагандой как сами процессы, так и вполне обоснованные советские обвинения американцев в покрывании японских преступлений с использованием бактериологического оружия.
Кто виноват в катастрофе, обрушившейся на Японию? Младший офицер Кисао Эбисава пожимает плечами: «Высшие военные чины – начальство». Но потом добавляет: «Хотя на самом деле следует включить и весь народ, потому что его настроение тащило нас в войну очень долго. Какая-то жуткая неизбежность была в том, как мы погружались в трясину все глубже и глубже»29. После 1945 г. японцы отреклись от своих милитаристов и даже от воевавших солдат с таким жаром, который очень огорчил их ветеранов, многие из которых ни в чем не раскаивались. В 1956 г. полковник Хаттори Такусиро, бывший военный секретарь одного из японских министров военных лет, гордо написал: «Японская армия не знала равных в своей потрясающей бойцовской силе, и это не имеет никакого отношения к тому, что Япония потерпела поражение»30. Японцы приняли послевоенные Соединенные Штаты с великим энтузиазмом, который растопил сердца большинства американцев, служивших в оккупационной армии. Японские завоевательные кампании, обращение японцев с покоренным населением, в том числе с китайцами, стали запретными для обсуждения темами в политике, общественной жизни и даже в школьном образовании. В послевоенном сознании японцев преобладали Хиросима и Нагасаки; император Хирохито сохранил свой трон, несмотря на то что привел страну к войне, что сделало признание коллективной вины менее естественным и для его подданных.
В 2007 г. выживший во время огненного смерча в Токио японский писатель Кадзутоси Хандо сказал: «После войны вся вина была возложена исключительно на японскую армию и флот. Это казалось справедливым, потому что вооруженные силы всегда обманывали гражданское население насчет происходящего. Мирная Япония не чувствовала коллективной вины – именно этого и хотели американские победители и оккупанты. Равным образом, именно американцы настаивали, чтобы в школах не преподавали современную японскую историю. В результате сегодня очень мало людей младше пятидесяти что-нибудь знают о японском вторжении в Китай или колонизации Маньчжурии». В начале ХХI в. Хандо читал лекции по истории периода Сева в женском колледже. «Я попросил пятьдесят студенток перечислить страны, которые не воевали с Японией в новейшее время. Одиннадцать назвали США».
«Честно говоря, обсуждать произошедшее во время Второй мировой войны важно, – добавляет он, – из-за того, что сегодня между Китаем и Японией такие плохие отношения. Но начать такую дискуссию – большая проблема, потому что так мало молодых японцев знают хоть какие-то факты. Есть много людей, которые не поддерживают воинствующих националистов и в то же время считают унизительным терпеть бесконечную критику со стороны Китая и Кореи. Им не нравится, что эти страны суют нос в то, что им кажется исключительно японскими внутренними делами. Большинство из нас думает, что мы извинились за войну: один из наших бывших премьер-министров довольно приниженно принес извинения. Лично я думаю, что мы извинились достаточно»31. Это спорное мнение, и некоторые британцы и американцы вовсе не согласятся с Хандо. Даже совсем недавно, в 2007 г., глава японских ВВС был вынужден подать в отставку после того, как опубликовал труд, в котором отстаивал человеколюбивый характер деятельности Японии в Китае между 1937 и 1945 гг.
Среди стран, на которые особенно заметно повлиял исход конфликта, оказалась Палестина. В течение более двух десятилетий британского мандата ее будущее постоянно горячо обсуждалось. Капитан Дэвид Хопкинсон был одним из сотен тысяч британских солдат, которые прошли через Святую землю во время военной службы и задумались о ее судьбе. У Хопкинсона имелся личный интерес, поскольку его жена была наполовину еврейкой. В 1942 г. он написал ей из Хайфы о своем неприятии сионизма, которое было основано на убеждении, что «евреи наиболее ценны в тех странах, где они давно обосновались. Я не менее других впечатлен техническими и культурными достижениями евреев в Палестине, но, когда резко националистически настроенное меньшинство пытается выкроить для себя независимое государство на территории, на которую претендуют и другие, это кажется несоответствующим высоким идеалам мира и человечности, исповедуемым цивилизованными европейцами»32.
И все же в 1945 г. такие умеренные взгляды были сметены кошмарными событиями холокоста, которые открылись перед всем миром. Важно подчеркнуть, что даже после того, как все цивилизованное человечество поразили кинохроники из освобожденных Бергена-Бельзена и Бухенвальда, даже в правительственных кругах Запада понимание полного масштаба геноцида евреев приходило медленно. Но стало очевидным, что евреи Европы пали жертвами уникальной сатанинской программы массового уничтожения, которая также оставила многих выживших без крова и имущества. Эрл Харрисон, специальный уполномоченный США по вопросам иммиграции, посетил лагеря для перемещенных лиц в Европе и был шокирован тем, что он там обнаружил. В отчете президенту Трумэну в августе 1945 г. он писал: «Похоже, что мы обращаемся с евреями так же, как нацисты, с той лишь разницей, что мы их не уничтожаем». Огромная ирония истории заключается в том, что гонения Гитлера преобразили судьбы евреев всего мира. Эти гонения послужили таким стимулом для сионизма, которому многие западные люди не смогли противостоять по причинам нравственного характера. Никогда больше антисемитизм не будет социально приемлемым в западных демократических обществах; и убийство евреев Европы ускорило создание государства Израиль в 1948 г. Однако, хотя холокост и оставил долгий и опустошительный след в западной культуре, многие общества по всему миру так никогда и не почувствовали его значимости, а в некоторых случаях даже отрицают его реальность. Широко распространена обида на западные державы, которые пытались загладить свою вину за участь евреев во время войны широким историческим жестом, подарив им территории, в мусульманском сознании по праву принадлежащие арабам.
Другая проблема еще шире: некоторые современные историки – граждане бывших европейских колоний – рассматривают свои народы как жертвы эксплуатации в ходе войны. Они считают, что Британия, в частности, втянула их в борьбу, в которой у них не было никакого интереса, за чуждое им дело. Такие утверждения – лишь точка зрения, а не обоснованные выводы, но для европейцев представляется важным отдавать себе отчет в таких чувствах, которые противоположны свойственным нам инстинктивным предположениям, что наши прародители воевали за правое дело.
Разумеется, в западной культуре этот военный конфликт продолжает завораживать поколения тех, кто родился после его окончания. Наиболее очевидно это объясняется тем, что Вторая мировая война – самое мощное и ужасное событие в человеческой истории. При огромном размахе схватки одни взошли так высоко на вершины мужества и благородства, в то время как другие так низко опустились в бездну, что это внушает трепет последующим поколениям. Для граждан современных демократических стран, которым неизвестны серьезные страдания и общая опасность, бедствия сотен миллионов между 1939 и 1945 гг. находятся почти за гранью постижения. Практически все участники, как народы, так и отдельные личности, шли на моральные компромиссы. Возвеличивать эту борьбу как чистый конфликт между добром и злом не получается, как невозможно с позиций разума прославлять опыт и даже исход, который принес столько горя стольким людям. Победа союзников не принесла всеобщего мира, процветания, справедливости и свободы; она принесла лишь некоторую часть этих ценностей лишь некой доле участвовавших. Кажется, что с уверенностью можно лишь сказать, что победа союзников спасла мир от гораздо худшей судьбы, которая бы его постигла в случае триумфа Германии и Японии. Этим знанием взыскующие добродетели и истины вынуждены довольствоваться.
