Марина Цветаева - Тетрадь вторая

Через лоб — огромный и совершенно-законченный — ярко-голубая жила: Zornesader.[118]

Уменьшительные: Егорушка и чешское Иржик (был у чехов такой король) — на память о Чехии.

Приданое великолепное: ни одной вещи купленной: сплошь подношения! Меньше всего пеленок, больше всего кофточек: не шутя — штук 50! Этим обилием — устрашена.

Есть раздвижная американская коляска — для когда постарше — купленная за 50 крон у каких-то русских.

В<оля> Р<оссии> подносит ему настоящую, с верхом. — Письмо приведу. — Пока спит в андреевской бельевой корзине. Есть ванна (одолженная). Есть — всё. Ни один мой ребенок так не был встречен. Дай Бог РОСТУ и ВЕКУ!

В вечер дня его рождения актер Брэй[119] (редкий и страстный знаток стихов и такой же поклонник Пастернака) читал в Чешско-Русской Едноте мои стихи, в частности «Посмертный марш» и «Новогоднюю».

Третий день как встала. Чую, что скоро будут стихи.

(Помню как ни за что не хотела выходить на волю. «Да Вы — выйдите, погода чудная» — и т. д. Как под теми или иными, вовсе не моими — предлогами: слабость, усталость, не знаю чего — оттягивала. Мне казалось просто немыслимым — перешагнуть порог. И диким, что никто этого не понимает. Точно так просто — взять и выйти.

Нежелание выходить из <пропуск одного слова> круга чрева.)

— Счастливый мальчик! Весной родился! (докторша Романченко, как я чувствовавшая 1-ое февраля — весною. А какая тогда бушевала метель!)

Третий день как встала. Чую, что скоро будут стихи.

С спокойствием кормящей

Лирическое млеко

(Состав: ревность, гордость, обида, пр. Всякими ядами.)

    — не молоко:

Чистейшее вдохновение!

Мысль: (NB! Я всё, что не стихи, тогда называла мыслью. А м. б. так и есть — у меня?)

Никогда я так не чувствовала отдельности души от тела, как этот год. Душа моя живет не во мне, а вне. Она меня зовет. ( — Wo bleibst Du denn? [120]) Совсем не удивилась бы, встретив ее на улице. — «Ты похожа на мою душу».

А что такое тело (я)? Тело — опустелый дом души, сознание отсутствия ее, тело: тоска по душе.

(NB! a чем тоскуешь?)

Душа — охотник, охотится на вершинах, за ней не угонишься. Моя тяга в горы (физическая!) только желание <пропуск одного слова>. День встречи с моей душой был бы, думаю, день моей смерти: непереносность счастья.

Живу как сомнамбула: ем, пью, перекладываю, кормлю. И вечная посуда. И соринки, которые подбираю. Нужно это моей душе? Нет. Точно меня кто впряг — и везу. И совсем не хочу прислуги. Всякая относительность отношения — и существования — для меня — оскорбление. Tant pis — tant mieux.[121] И обратно. Это не лечится из капéльниц. Сама жизнь — болезнь. Всякая.

А может быть, если бы я как В<олкон>ский брала билет на пароход в Тунис, я говорила бы иначе.

У меня по отношению к себе (душе и телу) — садизм. (NB! ненавижу медицинские термины. Всё нужно иносказывать.) Желание загнать насмерть. «Надорвалась, кляча!» (К. И.)

Живу, везу. Но глаза весь день полны слез и что-то внутри так натянуто, как ни одна струна ни под одним смычком. Так только жилы натягиваются — на дыбу.

18-го февраля 1925 г.

А стихов нет. (Как Аля в детстве: «Стихи устали». Конечно устали — биться и разбиваться в дребезги — о посуду, qui, elle, reste intacte.[122] Я глиняную миску больше берегу!) Вспоминаю Жан-Кристофа и ту музыкальную лавину вместе с Foehn’oм.[123]

Большая головная усталость — д. б. от бессонных ночей. Для других я еще — Кастальский ток, для себя —

Бывало — и проходило (приходили). И, конечно, — пройдет (придут). Но сейчас без них тяжело, просто — доказательство несуществования.

(NB! Всё это накануне Крысолова. Если б знать! 1933 г.)

У погоды и времени года

Память собственная, за нас

Помнящая...

Нет забывчивей моей | крови...

                 нашей |

Я не помню, но что-то помнит...

Та весна окликает эту

(Иль сия окликает ту?)

Невозвратна как время

Но возвратна как вы, времена

Года...

Равнодушна как вечность,

И пристрастна как первые дни

Вёсен...[124]

Спроси у волны морской:

Кто именно?

Беспамятность! — лишь с мужской

Сравнимая...

Из письма:

Лилит: пра-первая, нечислящаяся. Ревность к звуку. Дробление суток. Все мужчины (если они не герои, не поэты, не духи и не друзья)...

От безмыслия — к бессмыслию (поэтический путь Б<альмон>та). Трагедия вселюбия? Комедия вселюбия. Дон-Жуан смешон. Петух на птичьем дворе. Дон-Жуан — функция.

Аля: — Он мужчина и потому неправ.

Aus meinen kleinen Leiden

Mache ich grosse Lieder... [125]

Стихи:

«Променявши на стремя» — д. б. начало марта.

Запись: — У меня ничего не было за душой, кроме больших слов. Они и были мною.

Великие слова!

Они и были мною.

О Крысолове (Hammeln).

Дочка, дочка бургомистрова!

(NB! Первая строка Крысолова.)

И ивы нежные мои,

Лениво зазеленивающие.

мечта о крыселове

(Небольшая поэма)

Посвящается моей Германии.

(Начато 1-го марта 1925 г. Георгию — месяц.)

     быстрые...

Дочка, дочка бургомистрова!

Краткая фабула (по легенде).

Город (Гаммельн) погибает от крыс. Бургомистр назначает награду: тому кто город Гаммельн от крыс избавит — руку своей дочери (красотки). Явление зеленого охотника (Jäger’a). Ратуша. Предложение. Подтверждение. Крыселов играет на дудке и уводит (неизвестно куда) всех крыс. На след<ующее> утро — в ратушу. Отказ бургомистра отдать ему свою дочь. (Предшествует целый ряд предложений (замен) к<отор>ые Крыселов отвергает.)

Угроза Крыселова. Третий день. Утро (или полдень?). Звуки волшебной дудки. (Что встает? Дать постепенность.) Дети — мальчики и девочки. Если будни — с школьными ранцами, если воскресенье — с игрушками и молитвенниками. Мимо ратуши. Из ворот — дочка бургомистра с молитвенником. Врастающий в землю бургомистр. (Лучше — бегущий вслед!)

Два варианта: или описание озера: постепенность захождения, погружения. Вода смыкается над головой. Центр — бургомистрова дочка.

Либо — по слухам — завел их всех в гору. (Горное озеро, внутри горы.)

Толкование:

Охотник — Дьявол — Соблазнитель — Поэзия.

Бургомистр — быт.

Дочка бургомистра — Душа.

Крысы — земные заботы, от которых Охотник освобождает город. (?)

Быт не держит слова Dichtung,[126] Dichtung — мстит. Озеро — вроде Китеж-озера, на дне — Вечный Град, где дочка бургомистра будет вечно жить с Охотником.

Тот свет.

(Входят в опрокинутый город.)

Шляпа с огненным пером (от какой птицы?).

Главы:

1. Крысиная напасть.

2. Охотник.

3. Увод крыс.

4. Бургомистр.

5. Увод детей.

6. Озеро.

Две музыки: первая — для крыс: крупами, сахаром, сальными огарками — врывается Индия: тропики. Тропическая крыса зовет.

Другая: каждый ребенок слышит в ней свое: мальчики — барабан, сражение (конские гривы, хвосты, литавры, раны...), девочки (и т. д.), некоторые идут — сонные, другие — за подарками, иные слышат звон медных кастрюль и видят гигантские игрушечные кухни: плиты, сковороды и т. д.

Дочка бургомистра: пение ангелов? (дать демонов). Просто — рай?

NB! Эпизод: бургомистр, видя напасть, затыкает ей уши воском (венчальные свечи под колпаком).

Проходит сквозь воск.

(«Музыка прошла сквозь воск!»)

Хорошенько дать крысиную толкучку, грызню, возню, «крысы ноги отъели»...

NB! Лирические отступления.

Тих и скромен город Гаммельн...

(Здесь начинается черновик Крысолова)

Мысль: Единственная женщина, которой я завидую — Богородица: не за то, что такого родила: за то, что так зачала.