Коллектив Авторов - Мир после кризиса. Глобальные тенденции – 2025: меняющийся мир. Доклад Национального разведывательного совета США
Закат постнефтяного века? К 2025 году мир окажется в центре фундаментального энергетического сдвига как с точки зрения типов топлива, так и с точки зрения источников его добычи. Уровень добычи жидких углеродов (т. е. сырой нефти, сжиженного природного газа и нетрадиционных ископаемых типа битумных песков) вне рамок ОПЕК окажется несовместимо низким по сравнению со спросом. Уровень производства многих традиционных производителей энергоресурсов – Йемена, Норвегии, Омана, Колумбии, Великобритании, Индонезии,
Аргентины, Сирии, Египта, Перу, Туниса – уже находится на спаде. В других странах – Мексике, Брунее, Малайзии, Китае, Индии, Катаре – уровень производства не возрастает. Число стран, способных в сколько-нибудь значимых количествах увеличить добычу, сокращается. Только шесть стран – Саудовская Аравия, Иран, Кувейт, ОАЕ, Ирак (потенциально) и Россия – могут обеспечить, в соответствии с прогнозами, к 2025 году 39 процентов мирового производства нефти. Основные производители будут сосредоточены на Ближнем Востоке, где имеется около двух третей мировых запасов. Производство в странах ОПЕК в Персидском заливе, как прогнозируется, вырастет с 2003 года до 2025 года на 43 процента. Только Саудовская Аравия будет производить почти половину всей добычи в районе Персидского залива; количество превзойдет ожидаемую добычу в Африке и Каспийском регионе вместе взятых.
Частичным итогом такой концентрации ресурсов будет возрастание контроля над газовыми и нефтяными запасами со стороны национальных нефтяных компаний. Когда Римский клуб сделал свой знаменитый прогноз предстоящего энергетического кризиса, «Семь сестер» все еще сохраняли сильное влияние на глобальные нефтяные рынки и производство.[8] Поощряемые владельцами акций, они отреагировали на эти ценовые сигналы новыми открытиями месторождений, инвестициями и развитием технологий, необходимых для увеличения продукции. По контрасту с той ситуацией национальные нефтяные компании имеют сильные экономические и политические основания для ограничения инвестиций, для того чтобы удержать процесс производства на существующем уровне. Сохранение нефти в земле обеспечивает ресурсами будущие поколения в нефтяных государствах, что сужает возможности выбора ими варианта экономического развития.
Численность, географическое расположение производителей нефти способствуют снижению темпов осуществления еще одного энергетического перехода – перехода к более чистому горючему. Приоритетным горючим в этом отношении является природный газ. К 2025 году потребление природного газа, как ожидается, возрастет на 60 процентов, в соответствии с прогнозами Энергетического информационного агентства. Хотя месторождения природного газа не обязательно располагаются рядом с нефтяными, но они также сконцентрированы в очень немногих странах. Три страны – Россия, Иран и Катар – владеют 57 процентами мировых месторождений природного газа. Рассматривая нефть и природный газ в целом, можно констатировать, что лишь две страны, Россия и Иран, являются центральными фигурами в газовой энергетике. Тем не менее Северная Америка (Соединенные Штаты, Канада и Мексика), как ожидается, произведут солидную долю – 18 процентов от мирового показателя в 2025 году.
«Стареющее население в развивающемся мире; растущая нехватка энергетических ресурсов, воды, продовольствия и озабоченность изменениями климата, вероятно, наложат отпечаток на исторически беспрецедентную продолжающуюся эру процветания».
Даже если использование природного газа возрастет в абсолютных цифрах, что, по всей вероятности, случится, самым быстрорастущим источником энергии может стать каменный уголь, несмотря на то, что он является самым «грязным» топливом. Растущие цены на нефть и природный газ дают дополнительные преимущества дешевым источникам энергии, которых много вблизи рынков. Три крупнейших и растущих с наибольшей скоростью потребителя энергии – Соединенные Штаты, Китай и Индия – и Россия обладают четырьмя крупнейшими мировыми запасами каменного угля, что составляет 67 процентов открытых мировых запасов. Увеличение производства угля может расширить возможности энергетических систем, основанных на угольных невозобновляемых источниках, на одно или даже два столетия. Китай станет крайне зависимым от угля к 2025 году, и Пекин окажется к этому времени под сильным международным давлением, побуждающим его к использованию более чистых технологий сжигания угля. Китай приближается к США по интенсивности загрязнения атмосферы углем, несмотря на свой намного меньший ВВП.
Использование ядерного топлива для производства электроэнергии, как ожидается, увеличится, но это увеличение не будет достаточным для того, чтобы покрыть потребность в электричестве. Ядерные реакторы третьего поколения будут иметь более низкую стоимость производства энергии, повышенные характеристики безопасности и лучшие характеристики проектов с точки зрения ядерных отходов и угроз распространения ядерных материалов. Реакторы третьего поколения экономически конкурентоспособны с учетом уровня текущих цен на электричество и начинают размещаться по всему миру.
Хотя большинство заводов, производящих ядерные реакторы, находятся в индустриальных странах, увеличение потребности в электричестве в Китае, Индии, Южной Африке и других быстрорастущих странах повсеместно увеличит потребность в ядерной энергетике.
Синхронизация решает все
Все существующие технологии не могут стать адекватной заменой традиционной энергетической архитектуре в требуемых масштабах. Новая энергетическая технология, возможно, будет неоправданной коммерчески и не получит широкого распространения к 2025 году (см. приложение). Современное поколение биотоплива слишком дорого для выращивания, способствует увеличению цен на продовольствие, и его производство требует столько же энергии, сколько и получается в итоге. Другие способы конвертации ресурсов непродовольственной биомассы в горючее и химические продукты должны стать более обещающими, такими как основанные на выращивании водорослей или использовании отходов сельскохозяйственного производства, особенно биомассы целлюлозы. Развитие чистых технологий использования угля и его очистки дают основания для вывода, что если к 2025 году эти технологии окажутся конкурентоспособными по стоимости, то позволят производить больше электричества в условиях, ограничивающих отходы углерода. Долговременные разработки водородного топлива имеют определенный потенциал, но пока остаются в младенческой стадии развития и будут являться еще десятилетие недоступными для коммерческого использования. Могут понадобиться огромные инфраструктурные инвестиции, чтобы поддержать «водородную экономику». Как свидетельствуют исследования Национальной лаборатории Аргонна, водород на всем цикле использования, от стадии добычи до стадии хранения, оказывается вдвое дороже, чем бензин. Даже при условии благоприятной политики и субсидий в защиту окружающей среды, что потребуется в ситуации производства биотоплива, «чистой угольной энергетики», «водородной экономики», как показывает опыт истории, существует адаптационный временной лаг. Недавнее исследование показало, что в энергетическом секторе требуется лаг в 25 лет, чтобы технологии стали приспособленными и широко распространенными. Главная причина существования этого лага – потребность в новой инфраструктуре, требуемой для поддержки и осуществления данной инновации. Для энергетики требуются особенно крупные инфраструктурные и мощные инвестиции, осуществляемые в течение 150 лет, охватывающие производство, транспортировку, очистку, маркетинг, торговлю. Приспособление природного газа, топлива, во многих отношениях превосходящего нефть, иллюстрирует трудности перехода к чему-то новому. Технологии использования природного газа стали широко доступны после 1970-х, но природный газ все еще отстает от сырой нефти на мировых рынках, поскольку технические и инвестиционные требования для производства и транспортировки превышают те, которые нужны для использования видов топлива на основе нефти. Просто для того, чтобы удовлетворить базовые энергетические потребности в течение 20 следующих лет, требуется, по оценкам, более чем 3 триллиона долларов инвестиционных средств в традиционные углеводороды со стороны компаний, созданных в течение более чем столетия, и капитализация рынка в сотни миллиардов долларов. В силу того, что новая форма энергии, с большой долей вероятности, не сможет использовать существующую инфраструктуру без модификаций, следует ожидать, что новая форма энергии потребует аналогичных массовых инвестиций. Несмотря на то что шансы новой энергетики выглядят сомнительными, мы не можем исключить возможности перехода к ней к 2025 году, что позволит избежать расходов на капитальную перестройку инфраструктуры. Наибольшая возможность для относительно быстрого и недорогого перехода в течение этого периода существует у новых поколений возобновляемых источников энергии (фотоэлектрического, ветрового) по мере улучшения технологий производства батарей. У многих из этих технологий стоимость инфраструктуры, представляющей барьер для индивидуальных проектов, могла бы снизиться, создав возможность для многих маленьких экономических структур развивать собственные проекты преобразований энергии, которые напрямую обслуживают их интересы, например, стационарные виды топлива, обеспечивающие энергией дома и офисы, перезаряжаемые автомобили двойного назначения, возврат избыточной энергии в энергетическую систему. Схемы превращения энергии, такие как планы выработки водорода для автомобильного топлива из электричества в гаражах владельцев, смогли бы позволить избежать необходимости развивать инфраструктуру транспорта, основанного на использовании водородных видов топлива. Сходным образом не содержащее этанола биотопливо, вырабатываемое из генетически модифицированных культур, может оказаться в состоянии создать условия для значительного инвестирования в транспорт, работающий на жидких видах топлива, и инфраструктуру, способствующую его распространению.
