Людвиг Вольтман - Политическая антропология

Исследования Лебона и Матиегка подтверждены были Фр. Маршаном. Этот исследователь определил, что средний вес мозга женщин без исключения меньше мозга мужчин равного размера организма, и он пришел к заключению, что меньший вес мозга женщин есть выражение иной организации женского тела вообще, в которой (т. е. организации) также и мозг принимает участие.[81]

По Рудингеру и Пассету, новорожденные мальчики отличаются от девочек кроме того более широким и более высоким развитием лобных долей.[82]

Вирхов и Монтогомери Вест — того мнения, что женщины склоняются более к брахицефалии; другие, напротив, как Велкер, учат, что они длинноголовее мужчины. По моим собственным наблюдениям, в пределах той же расы не существует никакой существенной разницы между обоими полами, и, как показал В. Пфицнер, в смешанном населении имеется почти абсолютное согласование в случаях и распределении долихомезо- и брахицефальных типов у обоих полов.[83]

Противоречия в результатах разысканий исследователей Л. Вильзер объясняет тем, что, по его мнению, отношение между обеими формами головы у разных рас не одно и то же. В общем, женщина стоит на несколько низшей ступени развития, чем мужчина, и когда длинноголовая раса путем восприятия чужой крови получает склонность становиться круглоголовее, женский череп будет несколько долее оказывать этому сопротивление и будет считаться более длинноголовым.[84]

Помимо величины черепа, мужские и женские черепа той же расы представляют еще иные замечательные отличительные признаки в конфигурации и формовании — modelierung — отдельных частей. Эккер обозначил, как главный отличительный признак женского черепа, плоскую макушку, образующую угол со лбом. Также надбровные дуги не так сильно выдаются вперед, как у мужчин. Однако эти различия у низших рас выражены гораздо слабее.

Между тем как у женщины большие волосы находятся только на голове, под мышками и на лобке, остальная часть кожной поверхности часто бывает покрыта тонкими шерстистыми волосами, как у ребенка, у мужчин обыкновенно гораздо больше мест, как, например, лоб, совершенно лысых. Даффнер заключает отсюда, что женщина, вследствие полного сохранения эмбриональной волосатости, так же, как и в различных других отношениях, больше сохраняет детский характер расы.[85] В подобном же смысле надо понимать многократно высказывавшийся антропологами взгляд, что женщина больше сохраняет общий расовый тип, чем мужчина.

Вторичные половые признаки не могут между тем рассматриваться, как абсолютные границы между обоими полами. Бывают разнообразные переходы и смешения этих свойств. Некоторые мужчины имеют во многих частях своего телосложения женственный тип, который часто находит также соответствующее выражение в их психическом и половом поведении.

Оба пола переживают после рождения, посредством ряда возрастных ступеней, период роста, достигнутой зрелости и обратного развития, каковые явления основываются не только на простом увеличении и уменьшении, но и на изменении пропорция органов. Еще очень мало исследовано, значительно ли друг от друга различаются законы роста и обратного развития у обоих полов в отдельных расах. Известно только, что цветные расы в общем быстрее «созревают», чем расы белые. Лучше осведомлены мы, посредством многочисленных измерений школьников рекрутов, о различиях роста между сельским и городским населением и между низшими и высшими сословиями в пределах европейской расы.

Новорожденный человек обнаруживает иные пропорции, чем взрослый. У первого преобладает величина головы и торса. Вначале нижние конечности быстро растут в сравнении с туловищем. Это отношение остается у девушки до 12 лет, у мальчика — до 15. Позже, однако, наступает противоположное явление, и верхняя часть туловища растет по отношению ко всему телу быстрее нижних конечностей.[86]

В отношении всего роста организма девушки, по Паглиани, до пятнадцатого года жизни превосходят мальчиков; затем мальчики получают перевес как в длине тела, так и в весе его.[87] Рост достигает своих высших пределов у мужчин в 25–30 лет, у женщин — приблизительно в 20 лет, причем рост в длину в сельском населении бывает несколько медленнее, чем в городском населении, а в последнем опять медленнее у рабочих и мастеровых, чем в высших классах занятий.

Развитие мускулатуры заканчивается у мужчин между 23 и 27 годами, у женщин — между 19 и 23.[88]

В общем, в летнем полугодии имеет место более сильный рост, и именно более всего в период от 14 до 15 года жизни.

А. Монти исследовал рост окружности головы и нашел, что в 1-м году жизни она прибавляется на 9–12 сантим.; на 2-м — на 1–2; на 3-м — 1–1,5; от 3–5 лет — на 2; от 5–10 — на 1; от 10–12 — на 1; на 13-ом — на 2,6 мм., на 14-ом — 2,4 мм.; в последующие годы — все менее, так что с 20–25-летним возрастом окружность головы почти вполне выросла.[89]

Что касается формы черепа, то черепной указатель (отношение продольного диаметра к поперечному) остается, по исследования Монтогомери Вест, в существенном неизмененным.[90] К старости только немного прибавляется ширина, так что указатель несколько повышается. Этот замечательный старческий рост черепа есть, быть может, наследие антропоидов, ибо как оранг, так и шимпанзе указывают в старости более высокую брахицефалию, чем в молодости.[91]

По Брока, мозг увеличивается до 40 лет, — в два последние десятилетия, конечно, только очень мало, — затем он остается в стационарном состоянии до 50-летнего возраста, чтобы затем снова постоянно убывать.[92] Это убывание мозга идет параллельно убыванию величины и веса тела, равно как обратному развитию всех прочих органов.

Видовые качества человека унаследуются с тем же самым постоянством, как и отличительные признаки всякого другого вида органических существ. Структура и физиологические функции его организма, специфические способности его духа, социальные побуждения, дарования языка и разума унаследуются постоянно всеми членами, за исключением тех случаев, которые явно должны быть рассматриваемы как болезненные.

О роде и действительности наследственности у человека высказывались различные и часто прямо противоположные взгляды. Между тем как в настоящее время большинство антропологов убеждены в могуществе унаследования, Томас Бокль еще почти полвека назад, во введении к своей «Истории цивилизации в Англии», вообще подвергнул сомнению действительность естественного унаследования у человека, насколько дело идет о специальных явлениях. Он писал: «Мы часто слышим о наследственных талантах, наследственных пороках и наследственных добродетелях; кто, однако, подвергнет критическому исследованию такие рассказы, тот найдет, что мы не имеем никакого доказательства их достоверности. Способ, которым существование наследственности обыкновенно доказывается, в высшей степени нелогичен; обыкновенно собирают примеры душевных особенностей у отца и его детей и заключают отсюда, что эти особенности унаследованы. Мы должны спрашивать не только, сколько бывает случаев наследственных талантов, но также, сколько случаев, где такие особенности не были наследственны. Эти соображения должны нас удерживать от доверия к уверениям в существовании наследственного помешательства и наследственного самоубийства. То же самое действительно для наследственных болезней и еще более — для наследственных пороков и добродетелей, — ибо нравственные явления не так заботливо исследовались, как физиологические, и наши заключения о них, следовательно, еще менее надежны».

Удивительно, что, несмотря на это, Бокль называл свой метод исторического исследования естественнонаучным. Конечно, он был только постольку естественнонаучным, поскольку он все виды развития приписывал среде и статистической закономерности. Между тем его взгляд в высшей степени многозначителен для мощного переворота, совершившегося со времени выступления Дарвина, в понимании истории человеческого рода. В последние десятилетия явления естественной вариации и унаследования основательнее исследованы, так что унаследование должно теперь всегда рассматриваться как самая общая и необходимая функция всех органических существований, также и человеческого организма. Надо однако остерегаться видеть в унаследовании только индивидуальный и прямой случай перенесения свойств родителей на детей. Унаследование есть скорее явление генеалогическое, сложная система органических причин и влияний, над которой господствуют многочисленные правила. Большинство вышеизложенных общих законов унаследования действуют также и у человека. В особенности надо заметить, что унаследование может быть прямым, непрямым и боковым — коллятеральным; что сходство часто обнаруживает себя только в определенном возрасте; что оно может быть односторонним или скрещенным, полным, частичным или, наконец, смешанным, ослабляющим или усиливающим унаследованные свойства.