Владимир Губарев - Супербомба для супердержавы. Тайны создания термоядерного оружия
«Предоставьте нам, волей-неволей специалистам в этом деле, делать политику, а вы делайте и испытывайте свои бомбы, тут мы вам мешать не будем и даже поможем. Мы должны вести политику с позиции силы. Мы не говорим этого вслух — но это так! Другой политики не может быть, другого языка наши противники не понимают. Вот мы помогли избранию Кеннеди. Можно сказать, это мы его избрали в прошлом году. Мы встречаемся с Кеннеди в Вене. Эта встреча могла быть поворотной точкой. Но что говорит Кеннеди? «Не ставьте передо мной слишком больших требований, не ставьте меня в уязвимое положение. Если я пойду на слишком большие уступки — меня свалят!» Хорош мальчик! Приехал на встречу, а сделать ничего не может. На какого черта он нам такой нужен? Что с ним разговаривать, тратить время? Сахаров, не пытайтесь диктовать нам, политикам, что нам делать, как себя держать. Я был бы последний слюнтяй, а не Председатель Совета Министров, если бы слушался таких, как Сахаров!»
Во время этого монолога никто не смотрел на Сахарова. Тот чувствовал себя прокаженным.
Но вскоре Хрущев смягчился: он понимал, какую роль играет Сахаров в Атомном проекте. Да и идея создания сверхбомбы принадлежала Андрею Дмитриевичу. После испытаний его труд будет отмечен еще одной звездой Героя. Тем самым Хрущев дал понять, что не помнит зла и умеет прощать тех, кто возражал ему.
Для Хрущева 100-мегатонная бомба становилась в политике еще одним «спутником», еще одним «Гагариным», и именно так он начал относиться к идее атомщиков.
Подготовка к испытаниям «Кузькиной матери» шла легко и без серьезных осложнений. Ведь ничего принципиально нового с точки зрения техники в ней не было. Более того, гигантомания в атомном оружии считалась примитивным делом, не требующим творческого подхода.
Проект «Дурак» так и не был осуществлен: идея сделать атомный заряд в десять раз мощнее, чем все существующие, не оправдывала себя. Это был «атомный тупик», так как водородное оружие в сотни и тысячи раз мощнее, чем атомное. Зачем же нужен «Дурак»?
А термоядерные заряды почти непрерывно доказывали свое превосходство.
Серия сверхмощных взрывов была осуществлена в США.
31 октября 1952 года — 10,4 мегатонны.
28 февраля 1954 года — 15 мегатонн.
В том же году еще два взрыва — 11 и 13,5 мегатонны.
И, наконец, появилось термоядерное изделие МК17. Оно было огромных размеров — весом около 20 тонн и длиной более 7 метров. Эта бомба была принята на вооружение в армии США. Предполагалось, что она будет размещаться на борту стратегического бомбардировщика. Так как многочисленные базы со всех сторон окружали Советский Союз, то проблем с доставкой этой бомбы до цели у американских стратегов не было.
По своей мощности МК17 почти в тысячу раз превосходила того «Малыша», что был сброшен на Японию.
Суммарная мощность всех термоядерных взрывов в США к 1961 году составила около 70 мегатонн. Наши же физики предложили бомбу мощностью в 100 мегатонн!
Испытания предполагалось провести на Новой Земле. Здесь ничто не ограничивает мощности оружия — населенных пунктов вблизи нет, да и радиация распространится над пустынными территориями. Однако руководство Арзамаса-16 предложило испытывать супербомбу на мощность в 50 мегатонн — этого вполне достаточно, чтобы поразить воображение не только наших потенциальных противников, но и мировое общественное мнение.
Испытания супербомбы должны были стать эффектным финалом той «ядерной сессии», которая началась осенью 1961 года.
Физики прекрасно понимали, что рано или поздно мораторий закончится, а следовательно, они смогут проверить все изделия, которые они создавали в своих ядерных центрах. Так и случилось. Академик Б.В. Литвинов вспоминает:
«1 сентября 1961 года. С этого дня ядерные испытания — воздушные и наземные — возобновились на обоих ядерных полигонах СССР — Семипалатинском и Новоземельском. Испытания проводились специалистами обоих оружейных ядерных институтов — КБ-11 и нашего НИИ — 1011 военнослужащими полигонов и различныхвоинскихчастей… Всего в 1961 г. НИИ-1011 провел 14 ядерных испытаний, из них 9 было произведено на Семипалатинском полигоне и 5 на Новоземельском. В шести ядерных испытаниях заряды, в которых были реализованы новые идеи физиков-теоретиков института, «сработали» (т. е. взорвались) в нерасчетном режиме. Это означало, что при взрыве физические процессы протекали не совсем так, как предполагали теоретики. Это было ударом не только для них, но и всего института… Острословы из КБ-11 (ВНИИЭФ), кажется, это был Е.А. Негин, обыгрывая фамилии наших руководителей — Забабахина и Леденева, придумали тогда такую шутку: «Ни 10, ни 11, все заледенело и не забабахнуло». Светлым пятном наэтом невеселом фоне было удачное испытание термоядерного заряда, который имел неоригинальную физическую схему, но удачно компоновался в боеголовку новой баллистической ракеты, которую проектировали в конструкторском бюро, возглавляемом академиком Владимиром Николаевичем Челомеем».
Хрущев хорошо знал ситуацию с испытаниями, сам бывал на полигонах, наблюдал за пусками ракет. К неудачам относился спокойно, конструкторов и ученых не наказывал. Требовал только одного: вперед! И главную свою надежду он связывал с супербомбой. Воображение рисовало картину, которая напоминала «войну миров». 50 стратегических бомбардировщиков взлетают на Дальнем Востоке и летят через всю страну. На борту одного из них — супербомба. Она сбрасывается над Новой Землей. С борта военного корабля за финалом учений наблюдает сам Н.С. Хрущев.
Ход учений должен широко освещаться в печати. Пять специальных корреспондентов должны вылететь на борту самолета сопровождения. В своих репортажах они должны подробно расписать все детали испытаний. И самый главный вывод: СССР обладает самым мощным ядерным оружием и самой современной ракетной техникой.
В то время я работал в отделе науки «Комсомольской правды». У Ярослава Голованова и у меня был допуск к секретным работам. Однажды мы получили распоряжение никуда не отлучаться и ждать. Мы выяснили, что нам предстоит лететь на испытания ядерного оружия. Куда именно, не знали.
Ситуация начала проясняться после встречи американского сенатора с Хрущевым. Во время беседы Никита Сергеевич сообщил гостю, что в СССР готовятся испытания супербомбы. Мощность ее 100 мегатонн. «Мы решили испытать ее в полсилы, — сказал Хрущев, а потом добавил: — Но и этого достаточно, чтобы уничтожить любого врага…» В интервью «Нью-Йорк тайме» сенатор добавил, что советский лидер имел в виду, что взрыв такой бомбы над Нью-Йорком уничтожит и Вашингтон.
Эту информацию перепечатали все газеты мира, за исключением наших.
В заводских цехах Арзамаса-16 супербомба не помещалась. И ее решено было собирать прямо на железнодорожной платформе, соорудив вокруг нее стены. Предполагалось, что по завершению работ одна из стен будет разобрана и платформа отправится в дальний путь на Кольский полуостров. Там бомбу будет ждать специальный самолет.
Стратегический бомбардировщик Ту-95 переоборудовался на заводе-изготовителе. «Кузькина мать» не помещалась в бомболюке, а потому потребовалось специальное устройство для подъема и крепления изделия.
Рассказывают, что академик А.Н. Туполев, узнав о цели эксперимента, заметил: «Взлетит-то птичка взлетит, а вот сядет ли?!»
Физики и авиаторы рассчитали, как именно взрыв будет воздействовать на обшивку самолета, насколько мощным будет световой удар. Было решено покрасить бомбардировщик в белый цвет. Это поможет выдержать колоссальные силовые нагрузки, которые обрушатся на машину. Экипаж тренировался каждый день, несколько десятков вылетов было совершено по предполагаемой трассе. Приказ был четок: изделие обязательно должны быть сброшено.
Была разработана специальная парашютная система, способная плавно опускать изделие в атмосфере до высоты в 4 тысячи километров. По расчетам теоретиков, взрыв на такой высоте даст минимальное количество радиоактивных осадкой. Этой проблеме академики Ю.Б. Харитон и А.Д. Сахаров уделяли особое значение.
А Хрущев с нетерпением ждал завершения работ по сборке супербомбы.
17 октября ему доложили, что эксперимент можно провести в течение десяти — четырнадцати дней. Открывался XXII съезд партии, иН.С. Хрущев выступал с Отчетным докладом. Однако он не выдержал и отвлекся от написанного и утвержденного текста. Хрущев вдруг сказал:
«Очень успешно идут у нас испытания и нового ядерного оружия. Скоро мы завершим эти испытания. Очевидно, в конце октября. В заключение, вероятно, взорвем водородную бомбу мощностью в 50 миллионов тонн тротила. Мы говорили, что имеем бомбу в 100 миллионов тонн тротила. И это верно. Но взрывать такую бомбу мы не будем, потому что если мы взорвем ее даже в самых отдаленных местах, то и тогда можем окна у себя выбить. Поэтому мы пока воздержимся и не будем взрывать эту бомбу. Но, взорвав 50-миллионную бомбу, мы тем самым испытаем устройство и для взрыва 100-миллионной бомбы. Однако, как говорили прежде, дай бог, чтобы эти бомбы нам никогда не пришлось взрывать ни над какой территорией. Это самая большая мечта нашей жизни!»
