Лариса Кучерова - КГБ в Афганистане

Приходилось учитывать и национальный вопрос. Сталкивать мусульман с мусульманами – дело неблагодарное. Поэтому при отборе солдат-срочников предпочтение отдавали славянам.

С особой остротой стоял вопрос предотвращения панических настроений и дезертирства. С людьми, замеченными в идеологической неблагонадежности и психологических срывах, проводилась разъяснительная работа. Если же этого было недостаточно – их отстранял и от участия в боевых действиях, в планировании и разработках боевых операций.

Задачи противостоять западным спецслужбам, наличие и активность которых предполагались в Афганистане, ставились, но только в общем плане. Конкретных ориентировок мы не имели. Необходимо учитывать, что данные события приходились на наиболее активный период «холодной войны». Главное на тот момент было не допустить усиления и без того достаточно прочных позиций американцев на территории сопредельного с Советским Союзом государства. Да и само понятие «противостояние иностранным спецслужбам» – не масштаба оперработника. Это более сложная работа специальных подразделений, требующая целого комплекса мероприятий с участием как спецподразделений, так и других министерств и ведомств. Нашим же сотрудникам предписывалось отслеживать несанкционированные контакты военнослужащих с местными жителями и своевременно о них докладывать.

Учитывая серьезность определенных задач, было принято решение для командировки «за речку» отбирать наиболее опытных, подготовленных профессионалов, физически сильных, выносливых, сохраняющих спокойствие и способность действовать в любых экстремальных ситуациях. Помимо этого, требовались незаурядные знания по психологии и умение применять их на практике, а также владение иностранными языками. Дмитрий Швец, Владимир Шульга, Иван Лагунов, Олег Капустин, Валерий Нисифоров, Филиппов, Анатолий Буйное всем этим требованиям соответствовали.

В ночь с десятого на одиннадцатое декабря 103-й гвардейской ВДД объявили боевую тревогу с выходом в районы ожидания вблизи предписанных аэродромов. Подняли ночью. Взяв с собой все имущество и боеприпасы, витебские части улетели кто в Болбасово под Смоленском, кто под Свердловск, а кто на Балхаш.

357-й полк, оперативное обеспечение которого осуществлял молодой старший лейтенант, выпускник Рязанского высшего военного воздушно-десантного училища Владимир Шульга, из Боровухи-1 выдвинулся в Теплый лес недалеко от Витебского аэродрома.

– Декабрь. Холод собачий. Морозы стояли лютые. Костры и палатки не спасали. Пока ждали вылета, одиннадцать человек обморозили ноги.

Владимир Шульга:

– Боевая обстановка мало располагала к ведению секретного и совсекретного делопроизводства. Поэтому дела, находившиеся в производстве отдела, пришлось по договоренности передать особому отделу 37-й танковой дивизии. Часть из них – требующие проведения определенного ряда оперативно-следственных мероприятий – пришлось просто закрыть. Офицеров, проходивших по пятой линии, чья идеологическая благонадежность подвергалась сомнению, оставляли в Союзе. По-другому было нельзя. Для проведения предстоящей операции это являлось фактором основополагающим.

Владимир Шульга:

– В конце семидесятых годов прошлого столетия город Витебск как место паломничества заграничных туристов интереса практически не представлял. Однако после выдвижения частей дивизии в районы ожидания у иностранных военных атташе неожиданно проснулся неподдельный интерес к историко-культурным достопримечательностям этого небольшого белорусского городка. Соответствующие структуры были буквально завалены запросами на их посещение. Особенно усердствовали американцы.

Погрузка техники 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Декабрь 1979 г.

Благовидных причин для отказа не было, поэтому нам приходилось принимать меры, чтобы отсутствие десантников не бросалось в глаза. Опустевшие казармы 317-го полка, личный состав которого к тому времени мерз где-то в районе Свердловска, стояли в самом центре города. Зимой темнеет рано, и неосвещенные окна предательски демонстрировали всем, что здания пустуют. Дабы создать видимость присутствия, в них временно поселили студентов профтехучилищ с конкретной установкой: вести жизнь шумную, громкую, заметную. Дважды повторять не пришлось. Шумело студенчество от души, со знанием дела. Проезжающий мимо транспорт оглушал целый шквал гитарно-магнитофонных звуков, вылетающих из открытых форточек. Атташе, чертыхаясь в душе, едва скрывали свое раздражение от того, что напрасно пришлось тащиться в эту глушь по такому морозу. Проверяемая информация не находила конкретного подтверждения.

Несколько раз они пытались проехать и в Теплый лес. Мол, мы люди не местные, заплутали, извините.

Но наши сотрудники ни на минуту не выпускали навязчивых гостей из поля зрения и все их усилия прояснить ситуацию пресекали на корню.

Владимир Шульга:

– Информация частям, ожидавшим дальнейших приказаний, в основном поступала по линии Министерства обороны. КГБ БССР хранил молчание. Складывалось впечатление, что местные чекисты были не в курсе происходящих событий. Учитывая уровень секретности, которым окружили проведение операции, это не казалось удивительным. Особые отделы в то время напрямую замыкались на 3-е Главное управление КГБ СССР в Москве. Все решалось именно там. Круг лиц, владеющий информацией, был очень узок.

Офицерам раздали карты Афганистана с информацией о населении, климате, обычаях. Стали изучать. Время шло. Определенности – ноль. В нашем полку служил старший лейтенант – сын одного очень высокопоставленного чиновника из штаба ВДВ. Его периодически просили позвонить отцу, узнать последние новости. Таким образом картина немного прояснялась. Кто именно настаивал на вводе войск, нас не интересовало. В большую политику мы не лезли. Знаю точно, решение было принято не с первого раза. На доклад к Брежневу ходили несколько раз. Хотели даже вернуть дивизию на зимние квартиры. Но 24 декабря поступила команда – «вперед». В ночь на 25-е нас срочно погрузили на самолеты, и 357-й воздушно-десантный полк улетел из Витебска.

Владимир Шульга:

– 25-го были уже на Балхаше. Раздали боеприпасы. Объявили готовность вечером вылететь. Появились отказники. Когда стало понятно, что это не просто учения, пять сверхсрочников из оркестра лететь отказались…

Погрузка личного состава 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Декабрь 1979 г.

Наконец офицерам четко сформулировали задачу: в дружеской республике Афганистан мятежные войска подняли бунт, наш долг – помочь законно избранному президенту Амину и правительственным войскам в борьбе с мятежниками. Посадили в самолеты. По плану 357-й полк высаживался в Баграме, затем он должен был выйти маршем на Кабул и там разделиться по ранее закрепленным объектам. Однако до конца никто себе не представлял, как именно будет выглядеть эта самая помощь. Степень нашего участия в боевых действиях так и осталась неопределенной.

Владимир Шульга:

– В Баграме высаживались ночью. Быстро, четко, без проволочек. Пятерка Ил-76 заходила на посадку с интервалом в три минуты между самолетами, сразу выгружали технику и тут же уходили на взлет. Через пять-десять минут приземлялась следующая группа. Все было рассчитано, продумано, отлажено. Посадка, взлет, снова посадка. Гул турбин, протяжный рев моторов, лязг железа. Технику начинали прогревать еще в самолетах. Зимой по ночам ртутный столбик в Афганистане опускался до минус сорока. Несмотря на то что Ил-76 отапливался, дабы избежать непредвиденных заминок, моторы прогревали загодя.

Афганцы «добро» на посадку не давали. Выключили посадочные огни. Самолеты шли вслепую. Хорошо, что на баграмском аэродроме с апреля находилась наша эскадрилья военно-транспортной авиации. Официально они оказывали дружественному народу помощь в восстановлении народного хозяйства, занимались перевозкой грузов. Реально – в момент «Ч» должны были взять аэродром под контроль и обеспечить посадку наших самолетов. Когда этот самый момент наступил – авиаторы сработали четко. Правда, огни то горели, то гасли, то опять загорались. Потом летчики рассказывали: пока били афганцев – огни горели, как только переставали – свет выключали…