Тед Банди. Полная история самого обаятельного серийного убийцы - Холли Бин
Сосед громко закричал, зовя на помощь, и в следующий момент, как будто можно было испугаться еще сильнее, подскочил на месте – Карен пошевелилась. Преступник, кем бы он ни был, ее не убил.
Десять дней Карен Спаркс пролежала в коме и еще месяц оставалась в госпитале. Она лишилась слуха на пятьдесят процентов и зрения на сорок. Первое время совсем не могла говорить, и ей пришлось учиться заново. У нее начались эпилептические припадки. Тем не менее то страшное нападение она пережила. Полицейские, обследуя дом, установили, что через окно без занавесок на северном фасаде можно было заглянуть в ее комнату; также выяснилось, что дверь с южной стороны обычно стояла открытой.
Кампус, взбаламученный новостью о Карен, шумел несколько недель. Строились разные предположения: девушке отомстил бывший возлюбленный, пришлый преступник проник в мирный университетский квартал, один из соседей напал на нее, воспользовавшись моментом, когда остальные спали. Дело осложнялось полным отсутствием вещественных доказательств: не осталось ни отпечатков пальцев, ни следов ног, а расширитель был стандартным, и такими пользовались во всех больницах и частных кабинетах.
В паре минут езды от дома 4324 на Восьмой улице в Ю-Дистрикте снимали жилье пятеро подруг: Джоан Теста, Джинджер Хит, Карен Скэвьем, Моника Сазерленд и Линда Хили. Линда выросла в окрестностях Сиэтла и чувствовала себя в университетском квартале как дома. В двадцать один год она заканчивала последний курс на факультете психологии и собиралась заниматься преподаванием, а еще помогать детям с отставанием в развитии. Подрабатывала она тоже поблизости, диктором на местной радиостанции Northwest Ski Promotion.
Сразу после поступления Линда пару месяцев пожила в общежитии, а потом узнала, что освободилась комната в доме на 12-й улице, и переехала к подругам. Домик был скромный, с шаткими перегородками из фанеры, оклеенной обоями, но девушек это не смущало. Такая жизнь была по ним: веселье до упаду, обычные жалобы на нехватку денег и загруженность в университете, лекции днем и развлечения по вечерам.
Пит Нил зашел к девушкам после занятий 1 февраля позвать их всех в «Данте». Пойти согласились трое: Линда, Джоан и Джинджер. Маленький бар, где они были завсегдатаями, находился в паре кварталов от дома на 12-й улице, и им достался столик на галерее. Линда, как всегда жизнерадостная и в приподнятом настроении, купила кувшин пива на всех; за столом обсуждали музыку и сплетничали о старых знакомых. В какой-то момент Пит отошел к соседнему столику, потом вернулся, купив еще кувшин. Линда рассказала, что завтра к ней должны приехать родители и ее бойфренд – встреча была долгожданная, и Линда, известная среди друзей кулинарка, заранее придумала, что приготовит для семейного ужина. Недавно она жаловалась на боли в желудке, но уже договорилась о приеме у врача, да и в последние дни боли прекратились, так что волноваться было не о чем.
– Мне надо уйти не позже девяти, – предупредил подруг Питер. – Хочу успеть на автобус в 21:15, а то до дома не доберусь.
– Тогда проводишь нас, ладно? – сказала Джинджер. – Мы тоже пойдем.
Воспоминания о нападении на студентку были еще свежи; мужская компания не помешала бы, хотя по-настоящему никто из девушек не боялся. Проводив троицу на 12-ю улицу, Пит забрал пластинки, которые одалживал им, и бегом бросился на автобусную остановку.
Девушки уселись смотреть телевизор, а через некоторое время к ним присоединился брат Джинджер, заглянувший проведать сестру. Линде позвонил ее парень, и она проболтала с ним около часа. Прежде чем лечь спать, она зашла в комнату Джоанн. Та немного пожаловалась ей на своего жениха, жившего в Фениксе: что-то он давно не объявлялся.
Зимние ночи в штате Вашингтон темные, хоть глаз выколи; несмотря на уличное освещение, за окнами стояла непроницаемая мгла. Внезапно Джоанн вскинула голову:
– Кажется, там кто-то есть.
Линда встала, подошла к окну и выглянула наружу. Ей показалось или в сумраке промелькнула какая-то тень? Да нет, просто ветер поднял сухие листья. Пожелав подруге спокойной ночи, Линда спустилась к себе. Она занимала комнату на нижнем этаже, в полуподвале; через перегородку от нее жила Карен Скэвьем. Самой Карен еще не было – она задержалась в библиотеке, а потом встретилась в баре с друзьями. Вернувшись домой, Карен увидела, что свет горит только в спальне Джоанн Тесты. Она зашла к подруге и просидела с Джоан до часу ночи.
Усталая, Карен не проверила по пути к себе, заперта ли наружная дверь в полуподвал. Она запиралась только изнутри, и ею пользовались в основном Линда и Карен. Остальные заглядывали в полуподвал по необходимости, когда надо было взять велосипеды. Входная дверь наверху уже несколько дней стояла открытая, потому что кто-то из девушек потерял ключи, а запасные еще не сделали.
В комнате Линды было темно, и Карен, не заглянув к ней, прошла к себе. Возбужденная встречей в баре, она еще долго не могла заснуть, а потом то проваливалась в сон, то просыпалась снова, но ничего необычного не слышала. Под утро она заснула наконец по-настоящему, но тут в половине шестого зазвонил будильник Линды. Она пользовалась радиочасами, и после звонка включилась музыка, но Карен удалось подремать еще с полчаса, пока снова не зазвонил будильник – на этот раз ее собственный.
Идя в ванную, Карен снова услышала музыку из комнаты Линды и подумала, что у той выходной, и она лежит в кровати. В половине седьмого в доме раздался телефонный звонок.
– Это Марк с радиостанции. С работы Линды, – послышался голос в трубке. – Ее нет на месте, вы не знаете, что случилось?
Карен постучалась к подруге, но та не отвечала. Девушка вошла и включила свет. Музыка в радиочасах играла, но Линды в комнате не оказалось. Карен сразу бросилась в глаза аккуратно заправленная постель – обычно Линда оставляла ее как есть, особенно когда в спешке собиралась на работу.
Карен прошлась по остальным комнатам: Моника предположила, что Линда может быть у своего парня, но остальные возражали, что она никогда не прогуляет смену на радио. Карен вернулась к телефону и ответила, что Линды
