Эстафета поколений: Статьи, очерки, выступления, письма - Всеволод Анисимович Кочетов
Колыбель революции... До чего же это точно сказано!»
Вот теперь автор скуповатых на раскрытие своего внутреннего мира автобиографических заметок предстает перед нами более полно, освещенным изнутри. Теперь особенно ясно, как с пионерских и комсомольских лет духовно рос, мужал и креп будущий писатель-коммунист, непоколебимый в своих идейных убеждениях, до конца преданный ленинской партии и делу Великого Октября. Ясно и то, почему он с такой настойчивостью утверждал в своих художественных и публицистических произведениях идею преемственности, эстафеты революционных поколений.
Здесь же отметим, что ни в очерке о Новгороде, ни в очерке о Ленинграде В. Кочетов нигде не говорит только от своего имени. Вместо «я» — повсюду «мы». Тем самым подчеркивается неразрывная связь своей судьбы с судьбой своего поколения, с судьбами всего советского народа — черта, характерная как для него самого, так и для наиболее идейно стойких и нравственно чистых героев его книг.
В годы довоенных пятилеток, наполненных трудовым пафосом, в основном завершилось становление В. Кочетова как личности, хотя, разумеется, не остановилось и не могло остановиться дуковное развитие, напротив, оно пошло еще интенсивней. В Отечественную войну он вступил уже вполне зрелым, сложившимся бойцом большевистской печати. Об этом свидетельствует его книга «Улицы и траншеи. Записи военных лет», которая вобрала в себя все наиболее ценное, что было написано и опубликовано в дни войны.
Когда В. Кочетов был уже известным писателем и редактировал литературно-художественный журнал «Октябрь», автору этих строк посчастливилось работать с ним тринадцать лет. Тем не менее не только я, но и другие сотрудники редакции, за исключением, может быть, отдельных лиц, имели весьма смутное представление о его жизни на войне.
Мы, конечно, знали, да и то понаслышке, что, несмотря на полное освобождение от воинской службы по состоянию здоровья, он с первых же дней войны стал военным корреспондентом «Ленинградской правды», а потом фронтовой газеты. Знали, что долгое время он исполнял свои обязанности, не имея никакого воинского звания, а это еще больше осложняло и без того труднейшую и опасную работу фронтового журналиста, и лишь позже был удостоен офицерского звания. Но это, кажется, и все, что знало большинство из нас. И, лишь публикуя «Записи военных лет» в своем журнале, мы убедились, какой поистине героический путь прошел наш главный редактор, хотя и здесь он менее всего говорит о себе, стараясь остаться в тени.
В художественно-публицистических «Записях военных лет» автор воссоздает картины героической битвы за Ленинград сначала на дальних подступах к нему, потом на ближних, затем в жесточайшие блокадные дни и ночи. Военный корреспондент В. Кочетов, говоря словами М. Горького, поистине «вездесущ» и «всевидящ». По заданию редакции газеты он мчится на машине, шагает своим размашистым шагом по дорогам войны, ползет под огнем по-пластунски туда, где обстановка особенно накалена.
Он пишет документально точные очерки, корреспонденции, фронтовые заметки о героях дивизии народного ополчения, о бесстрашных пехотинцах и танкистах, летчиках и артиллеристах, моряках и саперах, разведчиках и медсестрах. Пишет о комиссарах и политработниках, поднимающих людей в атаку бессмертным кличем: «Коммунисты, вперед!» Пишет о героях труда, кующих под огнем, в холодных полуразрушенных цехах новое оружие и возвращающих в строй израненные, разбитые танки, орудия, самолеты. Рассказывает и о тех неисчислимых бедствиях и лишениях, которые выпали на долю населения великого города, но ни на минуту не теряет веры в победу.
В книгах «Улицы и траншеи» и «Город в шинели» дана целая галерея достоверных, художественно убедительных портретов юношей и девушек того времени, сражающихся плечом к плечу вместе со своими отцами, старшими братьями и матерями против полчищ ненавистного врага, посягнувшего на честь, свободу и независимость нашей Родины. Вот оно, единство советских поколений, спаянных огнем войны!
Образ военного корреспондента Всеволода Кочетова ярко запечатлел в своих воспоминаниях крупнейший советский поэт Николай Тихонов, сам неустанно боровшийся в осажденном Ленинграде оружием пламенного поэтического и публицистического слова. «Когда я встречался с ним, — пишет Н. Тихонов, — я всегда поражался живучести этого человека. И его негодное, невоенное сердце подчинялось его железной воле и выдерживало все: голод, холод, неимоверную усталость, не говоря о постоянном пребывании под огнем, под бомбежками и постоянными огневыми налетами». Это о высоких нравственных, человеческих качествах В. Кочетова. Другой активный участник обороны великого города, Герой Советского Союза В. К. Лаптев, вспоминая военные корреспонденции и очерки этого человека с железной волей, пишет: «Всегда своевременные и острые, правдивые и целенаправленные, они передавали напряжение гигантской битвы, развернувшейся у стен города, рассказывали о величии духа советских воинов, оборонявших невскую твердыню».
Тогда же, в блокадные дни и ночи, началось и художественное творчество В. Кочетова. На основе личных встреч, впечатлений и своих фронтовых корреспонденций он пишет повесть «На невских равнинах», посвященную бессмертному подвигу бойцов, командиров и политработников народного ополчения. Затем создает повесть «Предместье» — о восстановлении разрушенного до основания колхоза прямо под огнем врага, на клочке земли, зажатом между линией фронта и смертельно голодным и холодным Ленинградом, жителям которого позарез нужны были свежие овощи и картофель. Это чудо не выдумка: восстановление такого колхоза, прообразы людей, сотворивших это чудо, засвидетельствованы документальными «Записями военных лет».
Одна из характерных черт творчества В. Кочетова, проявившаяся с первых же повестей и рассказов, — жизненная достоверность, правдивость в изображении явлений действительности и людей. Впоследствии, ставши уже известным писателем, в беседе со студентами и преподавателями Литературного института имени А. М. Горького он говорил:
«Не знаю, кому как, а мне, в частности, необходимо хорошо узнать того, кто послужил прототипом героя моего произведения...
Не знаю, кто как, а я способен выдумывать и додумывать лишь в том случае, когда располагаю достаточным «живым» материалом».
Подтверждением сказанному самим писателем служат и его ранние, послевоенные
