Сталинград. Крах операции "Блау" - Пауль Карель
Начальник Генштаба был не в восторге от предлагаемого плана. Его переполняли сомнения по поводу того, что крупное немецкое наступление вообще возможно после больших потерь, понесенных в ходе зимней кампании 1942 года. Германское главное командование и Генеральный штаб сухопутных войск в конце марта всё ещё ощущали тяжесть кризисной ситуации.
На Волхове ещё не была полностью разгромлена армия генерала Власова. Войска под командованием графа Брокдорф-Аленфельдта все ещё находились в Демянском котле. Ещё не была освобождена из котла под Холмом боевая группа Шерера. В районе Дорогобуж — Ельня, что всего в 40 км восточнее Смоленска, все ещё доминировало кризисное настроение. Здесь действовали советские войска силами одной армии, одного гвардейского кавалерийского корпуса и одного воздушно-десантного корпуса.
Но это были далеко не все тревоги и заботы, удручавшие начальника Генерального штаба сухопутных войск в конце марта 1942 года. В Крыму, на подступах к Севастополю, застрял Манштейн со своей 11-й армией, а в январе русским даже удалось отвоевать Керченский полуостров. Но хуже всего обстояли дела под Харьковом. С середины января здесь шли ожесточенные бои. Советское верховное командование старалось изо всех сил взять в клеши Харьков. Южная часть клещей, а именно 57-я советская армия, взломала немецкий фронт на реке Донец по обе стороны Изюма на участке фронта шириной 80 км. Советские дивизии уже создали здесь плацдарм глубиной в 100 км. Передовые части наступающих советских войск угрожали Днепропетровску, центру снабжения группы армии «Юг».
Станут ли вклинившиеся советские войска инструментом прорыва с непредсказуемыми последствиями — это зависело от того, смогут ли быть удержаны оба «краеугольных камня» севернее и южнее места вклинения — Балаклея и Славянск. Здесь вот уже несколько недель батальоны двух немецких пехотных дивизий вели поистине легендарные оборонительные бои. От исхода этих боев зависело дальнейшее развитие ситуации на всем южном участке фронта. Берлинская 257-я пехотная дивизия удерживала Славянск, венская 44-я пехотная дивизия — Балаклею.
В кровопролитных боях берлинские полки обороняли южный фас Изюмской дуги. Боевая группа под командованием полковника Драббе сражалась смело и маневренно за нищие деревни, колхозы и хутора так, что даже самые сдержанные по тону военные сводки не могли скрыть своего удивления по поводу успехов немецких войск. Деревня Черкасская стала кровавым символом этих боев. За 11 дней боевая группа Драббе потеряла здесь половину от своего тысячного состава. 600 бойцов удерживали фронт круговой обороны протяженностью в 14 км. Советы потеряли здесь 1100 солдат убитыми. В конце концов им все-таки удалось взять эту деревню, но она стоила им боевой мощи пяти полков.
Прежде чем генерал-полковник в полдень 28 марта отправился из своей ставки в «Волчье логово», он приказал представить ему боевые донесения из штаба пехотной дивизии о боях, ведущихся на протяжении вот уже 70 дней. Эта дивизия должна была быть упомянута в сводках Вермахта, так как немецкие полки разгромили три советские стрелковые и одну кавалерийскую дивизию. Разумеется, и собственные потери свидетельствовали об ожесточенности боев: 652 убитых, 1663 раненых, 1689 обмороженных, 296 пропавших без вести, — всего 4300 человек личного состава. Это составило половину общих потерь, которую дивизия под Славянском понесла за 10 месяцев войны на Восточном фронте.
В северном секторе Изюмского прорыва, в районе Балаклеи, вела бои венская 44-я пехотная дивизия. Она удерживала фронт протяженностью 100 км. И на всем этом участке наступал целый советский корпус, усиленный танковыми подразделениями и дивизионами реактивных установок.
Душой обороны были и здесь боевые группы и их командиры. То, что выдержала боевая группа под командованием полковника Боне, командира 134-го пехотного полка, сражавшегося в лучших немецких традициях, на решающих участках прибрежных высот Балаклеи, овеваемых ледяными ветрами, может быть причислено к легендарным событиям войны на Восточном фронте.
Борьба шла за деревни и отдельные хутора, то есть практически за ночлег, так как при 40-градусном морозе дом с протопленной печкой, где можно было немного поспать, был вопросом жизни и смерти. Немцы цеплялись за деревни, русские же пытались выбросить их оттуда, поскольку они также хотели выйти из своих снежных укрытий, где сосредотачивались для проведения атак, и найти место под крышей, в теплом углу, чтобы, не боясь замерзнуть, подремать с часок.
Итак, для солдата война велась ради элементарных, жизненно важных вещей. Как немцы, так и русские сражались из последних сил. Обе стороны хотели овладеть Балаклеей и деревнями к северу от неё ради теплых домов, а также по стратегическим соображениям. Если бы важная в стратегическом отношении Балаклея и высоты, с которых можно было контролировать дороги, ведущие на Запад, были потеряны, то Тимошенко в этом случае получил бы возможность превратить вклинение под Изюмом в стратегически крупный прорыв в направлении на Харьков.
Но Балаклея пока держалась. К северу от неё опорный пункт № 5 попал под такие массированные атаки противника, что вряд ли мог быть удержан. Батальон оборонялся до последнего солдата, отражая атаки советских танковых частей. Здесь пал в бою также лейтенант фон Хаммерштейн, племянник бывшего командующего сухопутными войсками Экворда фон Хаммерштейна.
Подобные Хаммерштейну молодые, беззаветно преданные своему делу офицеры были стержнем в ожесточенных оборонительных боях. Вместе с прошедшими все огни и воды бесстрашными унтер-офицерами и ефрейторами они составляли малые боевые группы, которые почти всегда добивались невероятных результатов.
Насколько ожесточенными были бои на участке фронта под Балаклеей, свидетельствует, в частности, тот факт, что сам полковник Бойе и его штаб неоднократно вынуждены были драться в ближнем бою с пистолетами и ручными гранатами в руках.
Это были действительно ужасные бои. Характерным для них было то, что почти всегда их исход зависел от каждого отдельного бойца. Впрочем, также и успешно проведенные немецкие оборонительные сражения зимой и весной 1942 года, по существу, зависели от действий каждого отдельного солдата. В то время, по крайней мере, немецкие солдаты превосходили по опыту и боевому духу русских. Только этим можно объяснить удивительные успехи, которых немецкие солдаты добивались, полагаясь исключительно на самих себя, на всех участках фронта от Шлиссельбурга до Севастополя над численно превосходившим и лучше вооруженным противником.
Тяжелые бои в районе Харькова признаются всеми выдающимся образцом мужества, бесстрашия и тактического искусства. В марте здесь сражалась берлинская 3-я танковая дивизия в качестве
