Николай Михайлов - Над картой Родины
Вот как расширилось и углубилось понятие Родины в применении к Советской стране!
Родина наша строит коммунизм. И естественно, что слово «Родина» в нашем сознании связано с великим строителем — народом, с его творческим трудом, с его могучим созидательным порывом. И с той руководящей силой, которая направляет, вдохновляет труд народа, — с Коммунистической партией.
Гениальным научным предвидением, титанической волей партия коммунистов вывела когда-то отсталую Россию в авангард человечества. И потому каждый из нас, произнося слово «Родина», наполняет его чувством глубочайшей любви и благодарности к славной Коммунистической партии. Понятие Родины от нее неотделимо.
ОТПЕЧАТОК СТРАНЫ
Наша Родина необозримо велика, и все-таки ее можно окинуть единым взглядом, можно сразу увидеть всю. На стене висит географическая карта. Подойдем же к ней и всмотримся в нее.
Мысль просвечивает карту — и под нашим мысленным взором за пестрой плоскостью в трехмерном пространстве ложатся равнины, громоздятся хребты. Синие пятнышки разливаются в широкие озера, извилистые нити становятся реками, кружочки вырастают в города, полные жизни. Слышно, как на севере холодные льдины шуршат у бортов корабля, а на юге горячий песок тонкой струйкой стекает с бархана.
Будто ветер с далеких просторов ворвался и ударил в лицо. Вся страна перед нами.
И есть «четвертое измерение» у всего, что нам раскрылось: не широта, не долгота, не отметка над уровнем океана, а годы человеческих усилий. Реки взнузданы, дороги исхожены, равнины распаханы. Бревно к бревну — срублены села, кирпич к кирпичу — возведены города. Толща земли пробита стальными сверлами, из глубин хлынул поток минералов. Металл и бетон вторглись в спокойствие природного ландшафта вышками шахт, корпусами заводов, железным кружевом мостов. Поезда загрохотали на рельсах, тяжелые самолеты оторвались от земли.
Человек преображает земную поверхность смелее и быстрее, чем игра горообразующих сил, работа текучих вод или смена климатов. Он роет, бурит, насыпает, строит, строит. Лик земли вбирает все новые и новые черты, условностью знаков и красок передает их географической карте — и карта своим языком повествует нам о деянии народа.
Карта отзывчива, как светочувствительная пластинка. Она запечатлевает бег времени, рождение городов, перемены в жизни государств.
Ступенями революций разделяются на исторической лестнице способы производства. При каждом из них по-своему складывается размещение хозяйства. Общественные эпохи отличаются друг от друга наряду с прочим и силуэтами на карте.
Символикой знаков и расцветки, своеобразием рисунка карта ловит жизнь. И рассказывает нам не только о городах и дорогах, о нивах и шахтах, но также о тех, кто все это создал. Она говорит о деятельности людей, об отношении человека к человеку.
Карта отмечает и падение и рост. Она может и возмущать и увлекать. Она умеет и обличать и возвеличивать.
История чертит на карте свой путь — и карта выступает перед нами живым свидетелем, умным собеседником, честным судьей.
В тысяча девятьсот семнадцатом году человечество вступило на самый крутой, самый высокий перевал своей истории. Молния озарила земной шар — в России грянул Октябрь. На карте мира вспыхнула красная черта — это граница советской земли засверкала как грань двух эпох, как рубеж между прошлым и будущим.
Черта легла на карту, подводя итог борьбы: на земном шаре возник новый мир — мир социализма. Государство, в котором власть — у людей труда. Страна, где нет и никогда не будет порабощения человека человеком.
В пределах красной черты на пространстве от черноморских вод до скал Чукотки, от лесов Карелии до сопок Приморья стала расти и крепнуть великая Советская держава.
Не раз враги пытались стереть с мировой карты эту красную линию — границу Советской страны. Но всякий раз наш народ, сильный своей сплоченностью вокруг Коммунистической партии, своей любовью к Родине, разбивал и отбрасывал захватчиков. Он победил в тяжелых битвах и высоко поднял торжествующую славу первого социалистического государства на земле. Твердо нанесена на карту мира красная черта — от Печенги до Калининграда, от Калининграда до Измаила, от Измаила до Курильской гряды.
Это не только граница величайшей из стран мира, — это линия, через которую не переступают извне бесправие, произвол, угнетение. Мы не знаем рабства и нищеты, власти денег, разжигания войн — всего того, что несет капитализм. В нашей стране и в странах народной демократии — строй справедливости и разума, радость мирного труда, каждодневное улучшение жизни.
Таков смысл красной линии на карте. И этот смысл одинаково ясен и неопровержим, где бы карта мира ни висела — в классах советской школы или в кабинетах Пентагона.
ДВЕ КАРТЫ
Печать неравномерности лежит на карте старого, капиталистического мира. Там, где человек работает на человека, одни области и страны вырастают и богатеют за счет разорения других. У фабрикантов Манчестера драгоценностями заполнены сейфы, а египетскому феллаху, который выращивает для Манчестера хлопок, едва хватает средств, чтобы купить ткань для рубахи. В Нью-Йорке выросли небоскребы, а у негров в Луизиане нет сил внести плату за житье в соломенной хижине. Где-нибудь в Пенсильвании или Руре завод примыкает к заводу, а на бескрайних пространствах внутри африканского материка вся индустрия ограничивается ручным жерновом для перетирания зерен. Мощь «передовых» государств держится на порабощении и ограблении колониальных народов. Это отражается на экономической карте: в одних местах она перегружена, в других — пуста.
В нашей социалистической стране нет порабощения человека человеком, значит нет и быть не может порабощения района районом. Все области в СССР развиваются, растут. Мы не знаем колониальных окраин, как не знаем отсталых народов.
Печать стихийного развития лежит на экономической карте старого, капиталистического мира. Заводы и рудники там вызваны к жизни частным предпринимательством. Корчевать леса и осушать болота заставляет дельцов жажда денег. Борьба с природой идет и при капитализме, но она не может там быть ни планомерной, ни широкой. Конкуренция разобщает усилия людей. В погоне за прибылью безрассудно опустошают и леса, и недра, и животный мир.
В капиталистических странах, которые кичатся своей «культурностью», учреждены всякие «национальные парки», «институты» и «бюро» для охраны природы. А толку все нет, да и быть не может. Месторождения нефти из-за хищничества сильно испорчены, в лесах вырублены лучшие породы деревьев, на больших пространствах почвы смыты из-за неправильной распашки, и плодородные поля превращены в пустыню. Обогащение одного человека сочетается с неисчислимыми потерями для народа — безрассудно расточаются и труд людей и богатства природы. Там удача одного — ущерб для других.
Ныне капитализму с его частной собственностью на средства производства, с погоней за наибольшей прибылью, с анархией производства и кризисами, с безработицей и захватническими войнами противостоит новый, неизмеримо более совершенный общественный строй — социалистический. В СССР, где средства производства принадлежат народу, люди совершенствуют технику, строят заводы, возделывают поля, борются с засухой, проводят дороги не для обогащения немногих, а для счастья всех.
Здесь все совершается ради человека, во имя удовлетворения его растущих потребностей. Не стихийно, а планомерно развивается у нас народное хозяйство. Создавать и осуществлять хозяйственные планы советским людям не мешают ни своекорыстные интересы капиталистов, ни игра цен на рынке, ни кризисы.
Такого сознательного, целеустремленного, планомерного труда, какой кипит на нашей земле, мир до Октября не видел. Не видел он и таких результатов народных усилий.
Облик нашей страны изменился. Он продолжает изменяться. Учебники географии едва поспевают за жизнью. Карты быстро стареют.
Человека, выросшего в капиталистическом мире, удивляют быстрые изменения нашей географической карты.
Один иностранный пилот, тщась побить мировой рекорд скорости полета вокруг света, залетел в нашу страну. Был разгар работ по выполнению довоенных пятилеток. Летчик должен был пересечь СССР по воздуху с запада на восток — от Белоруссии через Волгу, Урал и Сибирь до Анадыря. В планшете у него лежала карта, напечатанная всего лишь лет за пять до полета.
Пилот спокойно промчался над Западной Европой. Он видел под собой города, давно возникшие и стойко определившие географический рисунок, — города эти он нашел бы на своем месте и десятилетия назад. Он видел нити дорог, дороги эти обозначились еще в прошлом веке. Карта была точна и услужлива — она не отставала от жизни.
