Дуглас Престон - Флорентийский монстр
Лоренцо Неси — «серийный свидетель» — внезапно и неоднократно вспоминавший события десятилетней давности, первостепенный свидетель в первом суде над Паччани.
Франческо Ферри, председатель апелляционного суда, рассматривавший апелляцию по делу Паччани и признавший его невиновным. Позднее написал книгу об этом деле.
Проф. Франческо Интрона, специалист по судебной энтомологии, посмотревший снимки убитых французских туристов и установивший, что с научной точки зрения они никак не могли быть убиты в ночь на воскресенье.
Габриэлла Карлицци, вела веб-сайт о заговорах, утверждала, что за убийствами Монстра стоит сатанинский «Орден Красной Розы» (по ее данным, ответственный также за теракт 11 сентября), и обвинила Марио Специ в том, что он и есть Флорентийский Монстр.
Франческо Нардуччи — врач из Перуджи, найденный в Тразименском озере в октябре 1985 года. Слухи о его смерти дошли до государственного обвинителя Флоренции. Смерть врача, выглядевшую как самоубийство, объявили убийством, соучастие в котором поставили в вину Марио Специ.
Уго Нардуччи — отец утонувшего врача, богатый перуджиец и важный член масонского братства, что послужило поводом для обвинений.
Франческа Нардуччи — жена покойного доктора, наследница модного салона Луизы Спаньоли.
Франческо Каламандреи, бывший аптекарь Сан-Кашано, обвиненный как вдохновитель пяти двойных убийств, совершенных руками Монстра.
Фернандо Заккария — отставной полицейский, познакомивший Специ с Луиджи Руокко и сопровождавший Специ и Престона на виллу Биббиани.
Луиджи Руокко, отсидевший срок за незначительное преступление и направивший Специ к предполагаемому тайнику Винчи на вилле Биббиани.
Игнацио, предполагаемый друг Руокко, якобы побывавший на вилле Биббиани и видевший там шесть запечатанных ящиков и, возможно, «беретту» двадцать второго калибра.
Инспектор Кастелли, капитан полиции, присутствовавший при допросе Престона.
Капитан Мора, капитан полиции, присутствовавший при допросе Престона.
Джулиано Миньини, государственный обвинитель Перуджи.
Марина де Робертис, следственный судья по делу Специ, применившая антитеррористический закон против журналиста, которого в результате лишили встреч с адвокатом.
Алессандро Травеаси, один из адвокатов Марио Специ.
Нино Филастро, один из адвокатов Марио Специ.
Винни Ронтини, мать убитой Монстром Пии Ронтини.
Ренцо Ронтини, отец Пии Ронтини.
Предисловие
В 1969 году, в тот год, когда человек ступил на Луну, я провел незабываемое лето во Флоренции. Мне было тринадцать лет. Наша семья сняла виллу на тосканском побережье, на известняковом мысу, возвышающемся над Средиземным морем. Мы с двумя братьями провели лето, болтаясь вокруг археологических раскопок или плавая на маленьком пляже в тени замка пятнадцатого века. Замок назывался Башня Пуччини. В нем композитор написал «Турандот». Мы варили на пляже осьминогов, носились среди рифов и собирали по размытым древнеримским террасам черепки. В соседском курятнике я нашел ободок римской амфоры двухтысячелетней давности, с клеймом «SES» и изображением трезубца. Археологи сказали мне, что она изготовлена для Сестиусов, богатейшего рода торговцев ранней Римской республики. В душном баре на мерцающем экране черно-белого телевизора мы, под бурю восторженных криков, следили, как Нил Армстронг ступает по Луне. Рыбаки и ловцы устриц обнимались и целовались, слезы текли по их обветренным лицам, все кричали: «Вива Америка! Да здравствует Америка!»
С того лета я понял, что хочу жить в Италии.
Я вырос, стал журналистом и писателем, автором книг о таинственных убийцах. В 1999 году я получил от журнала «Нью-Йоркер» командировку в Италию, где должен был написать статью о загадочном художнике Мазаччо, обогатившем искусство Ренессанса восхитительной росписью флорентийской капеллы Бранкаччи и умершем в двадцать шесть лет, возможно, от яда. Однажды промозглой февральской ночью я позвонил из холодного номера отеля с окнами на реку Арно жене Кристине и спросил, что она думает о переезде во Флоренцию. Она согласилась. На следующее утро я связался с агентством недвижимости и начал подыскивать квартиру, а спустя два дня уже снял верхний этаж палаццо пятнадцатого века и внес задаток. Писать можно где угодно — так почему бы не во Флоренции.
В ту холодную февральскую неделю, гуляя по Флоренции, я начал обдумывать сюжет романа с убийством, который напишу, когда мы переедем сюда. Его действие должно происходить во Флоренции, и в нем будет фигурировать пропавшая картина Мазаччо.
Мы переехали в Италию. Мы с Кристиной и двое наших детей, Айзек и Алетея, пяти и шести лет, прибыли 1 августа 2000 года. Вначале мы поселились в снятой мною квартире с видом на площадь Санто-Спирито, а позже перебрались за город, в крошечное селение Джоголи в холмах к югу от Флоренции. Там, на склоне в окружении оливковых рощ, мы арендовали каменный крестьянский дом, к которому вела грунтовая проселочная дорога.
Я начал собирать материалы для романа. Поскольку в сюжете предполагалось убийство, мне нужно было по возможности познакомиться с буднями итальянской полиции и процессом расследования убийств. Кто-то из друзей итальянцев назвал мне имя легендарного тосканского криминального репортера Марио Специ, который больше двадцати лет вел колонку «черных сюжетов» полицейской хроники в ежедневной газете «Ла Нацьоне», которую читали в Тоскане и центральной Италии. «О полиции он знает больше, чем сама полиция», — сказали мне. Так и получилось, что я оказался в дальней комнатке без окон, в кафе «Рикки» на площади Санто-Спирито, а напротив меня сидел сам Марио Специ.
Специ был журналистом старой школы: сухой, остроумный и циничный, с особенным чутьем на все абсурдное. Абсолютно никакое человеческое деяние, сколь бы извращенным оно ни было, не могло его удивить. Копна густых седых волос нависала над суховатым лицом с тонкими и жесткими чертами, темные брови прятались за золотой оправой очков. Он расхаживал по городу в тренче и мягкой шляпе «богарт», словно персонаж из романов Рэймонда Чандлера, и был страстным поклонником американского блюза, «черного кинематографа» и Филиппа Марло.
Официантка принесла поднос с двумя эспрессо и стаканами минеральной воды. Специ выдохнул струйку дыма, вынул сигарету, одним коротким глотком выпил кофе, заказал следующую порцию и снова сунул сигарету в рот.
Мы начали разговор. Специ, снисходя к моему кошмарному итальянскому, говорил медленно. Я пересказал ему сюжет задуманной книги. Среди главных героев был офицер карабинеров, и я попросил его объяснить, чем занимаются карабинеры. Специ описал структуру организации, чем карабинеры отличаются от полиции, и как они ведут расследования. Я делал заметки. Он обещал представить меня полковнику карабинеров, своему старому другу. Наконец разговор перешел на Италию, и он спросил, где я живу.
В деревушке Джоголи.
Специ вздернул бровь.
— Джоголи? Знакомое место. Где именно?
Я назвал адрес.
— Джоголи — красивый городок со своей историей. В нем три известные достопримечательности. Вы, вероятно, уже знаете?
Я не знал.
С чуть насмешливой улыбкой он начал рассказ. Первой достопримечательностью была вилла Сфаччата, принадлежавшая дальнему предку рассказчика, флорентийскому мореплавателю, картографу и первопроходцу Америго Веспуччи. Он первым осознал, что его друг Христофор Колумб открыл совершенно новый континент, а не какое-то неизвестное побережье Индии, и одарил этот континент своим именем (по латыни «Америкус»), Вторая достопримечательность, продолжал Специ, — другая вилла, под названием И Коллацци. Считается, что ее фасад проектировал Микеланджело, здесь принц Чарльз останавливался с Дианой и нарисовал многие из своих известных тосканских акварелей.
— А третья?
Специ улыбнулся шире.
— Самая интересная из всех. Она прямо у вас перед дверью.
— У нас перед дверью ничего нет, кроме оливковой рощи.
— Именно. А в этой роще произошло одно из самых чудовищных убийств за всю итальянскую историю. Двойное убийство, совершенное нашим местным Джеком Потрошителем.
Автор детективов во мне не столько ужаснулся, сколько заинтересовался.
— Я дал ему имя, — сказал Специ. — Я окрестил его «il Mostro di Firenze», Флорентийский Монстр. Я с самого начала освещал это дело. Другие репортеры в «Ла Нацьоне» прозвали меня газетным «монстрологом», — он коротко и резко хохотнул, выпуская сквозь зубы струйки дыма.
— Расскажите мне о Флорентийском Монстре.
— Вы ничего о нем не слышали?
— Ничего.
— Разве эта история не наделала шума в Америке?
— Она совершенно неизвестна.
— Мне это удивительно. Она такая… типично американская история. И в ней даже участвовало ваше ФБР — та группа, которую прославил Томас Харрис — отдел исследования человеческой личности. На одном заседании суда я видел самого Томаса Харриса, он делал заметки на желтых листочках для записей. Говорили, что прототипом Ганнибала Лектера был Флорентийский Монстр.
