Станислав Пестов - Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней
Конечно, Яков Ильич погорячился, предположив, что при взрыве атомной бомбы температура достигает миллиардов градусов, заблуждался он и насчёт висмута и свинца, считая их горючим для «делящейся» бомбы.
Но зато в самом главном он оказался прав — термоядерную бомбу можно «поджечь» взрывом «делящегося» атомного заряда. И ещё не менее ценно его замечание о том, что реакции синтеза могут «повысить энергию, освобождаемую при взрыве основного (делящегося! — авт.) вещества».
По сути дела Френкель предвосхищает идею сахаровской «слойки» — атомной бомбы с термоядерным усилением, которую многие ошибочно называют водородной бомбой.
Проверка на шизофрению
На письмо Олега Лаврентьева в ЦК ВКП(б) отреагировали необычайно быстро. Не прошёл ещё и месяц, как оттуда позвонили в сахалинский обком партии и вскоре в войсковую часть, где служил Олег, прибыл подполковник инженерной службы Юрганов.
«Насколько я понял, — рассказывает Лаврентьев, — его задачей было убедиться, являюсь ли я нормальным человеком со здоровой психикой».
В те времена, как, впрочем, и в теперешние находилось много «изобретателей», которые «бомбили» все инстанции проектами вечных двигателей, уравнениями вселенной и прочим вздором. Особенно много стало поступать прожектов, когда газеты сообщили, что американцы взорвали первые атомные бомбы.
«Я говорил с Юргановым, — вспоминает Лаврентьев, — на общие темы ядерной физики, но конкретных секретов раскрывать не стал»…
Подполковник заинтересовался, как молодой солдат дошёл до такой жизни, что стал «всамделишным» изобретателем, да ещё в такой малоизвестной и малопонятной области, как физика ядра.
А этому в некоторой степени, надо сказать, способствовало и то, что на Сахалине Олег переквалифицировался в радиотелеграфиста и занял должность сержанта. А сержанту полагалось денежное довольствие, и он через Посылторг выписал из Москвы интересующие книги по естественным наукам, а также подписался на журнал «Успехи физических наук».
Ещё в школе Олег увлекался радиоконструированием, поэтому он быстро освоил новую специальность и стал радистом II класса. Круглосуточное дежурство на «радиоточке» в ожидании сигнала от Центральной радиостанции давало много времени для раздумий и чтения. Вместе с товарищем Олег соорудил направленную антенну, и вскоре они ответили Центральной, чем изумили её до крайности, — как мог дойти сигнал от такой маломощной радиостанции?
Рядовой Лаврентьев учился сам и вёл занятия с радистами. И даже читал лекции офицерскому корпусу, в особенности, когда стала прибывать новая техника и нужно было разобраться во всех её тонкостях.
Однажды командование попросило молодого солдата подготовить лекции для личного состава по атомному оружию. Ему выделили несколько дней для подготовки, и он обложился учебниками, книгами, журналами. Олег заново переосмыслил всё, что накопил за многие годы изучения ядерной физики.
Не до конца ясные идеи определились — стали почти осязаемыми принцип и конструкция термоядерной бомбы. Как говорит Лаврентьев, «…именно тогда произошёл переход количества в качество». И уже к началу 1948 года, когда ни американские, ни советские учёные ещё не стояли на верном пути создания водородного заряда, он мог чётко сформулировать последовательность ядерных реакций, которые приведут к термоядерному взрыву.
Голь на выдумки хитра!
Но зрело это решение долгими годами. Наукой, а в особенности экспериментом, Олег увлёкся довольно рано. В его псковской квартире, где жила их семья, — отец- писарь, мать- медсестра — он провёл первый электротехнический эксперимент в четыре года. С помощью табуретки и куска проволоки Олег устроил короткое замыкание в розетке, от чего сгорела проволока, но дом и он сам уцелели.
Со временем разрушительные опыты сменились созидательными. В то время любителям негде было купить подручные материалы и приборы, да что там говорить — простых зубных щёток не найти было подолгу в продаже. Социализм ухитрялся всё сделать дефицитным, поэтому любителям приходилось самим придумывать, изобретать, делать мудрёные приспособления «на коленке». Даже учёные, работавшие над созданием атомной бомбы, многое покупали на барахолке, чтобы из этого смастерить уникальные приборы.
Не потому ли «российская голь» так хитра на выдумку, так изобретательна?
И школьник в провинциальном городе Пскове, задумавший сделать микроскоп, остроумно использует в качестве объектива каплю воды, а для вольтовой дуги сподобился приспособить карандаш, точнее, его грифель.
Надо сказать, Олегу очень повезло со школой, — бывшее псковское реальное училище в значительной мере сохранило свой старый состав. Несмотря на призывы гуманиста Ульянова: «Расстреливать, расстреливать и ещё раз расстреливать!», несмотря на его мудрое изречение: «Интеллигенция, батенька, — это говно!», несмотря на геноцид целой нации, наступивший в ночь с 1937 на 1953 год, чекисты ещё не успели вывести под корень всю псковскую интеллигенцию.
Добрые и глубоко знающие своё дело учителя искренне помогали любознательному пареньку познавать окружающий мир. «Сам директор школы, — рассказывает Лаврентьев, — вёл математику и подбрасывал мне задачи позаковырестее. Физичка доверяла проводить в школьном кабинете любые опыты».
Развивался Олег разносторонне, — он довольно быстро освоил кинопроекционную аппаратуру и стал в школе показывать учебные фильмы. А на первенстве Пскова по шахматам регулярно занимает 2–3 места среди взрослых.
В те предвоенные годы очень много писали о молодой, стремительно развивающейся науке — ядерной физике. Когда же было открыто деление, стали всерьёз рассуждать о ядерной энергии, в том числе, и для военных целей.
Один американский фантаст даже описал создание в США атомного оружия и последующее испытание его при бомбардировке двух японских городов. За что потом его пытались привлечь к ответственности, — писателю-фантасту инкриминировали разглашение тайны того, чего еще не было на свете.
Такой ажиотаж привлёк бы внимание и менее темпераментного человека, чем псковский школьник Лаврентьев. Он же так увлёкся ядерной физикой, что профессиональное занятие ею посчитал мечтою всей жизни. Для начала проштудировал только что появившуюся книгу «Введение в ядерную физику», разобрался с урановыми цепными реакциями и разделением изотопов. После он прочтёт «Атомное ядро» Корсунского, «Радиоактивность» Бреслера и самую интересную и важную — «Физику ядра» Ханса Бете, будущего нобелевского лауреата, основателя и теоретика термоядерных циклов в недрах звёзд.
Книги подвинут Олега на размышления о тайнах и важности ядерного мира, о том, что может дать человечеству, его стране умение владеть этими тайнами.
Но как у прирождённого экспериментатора у него чесались руки в предвкушении опытов, которые дадут осязаемые результаты. Где-то на улицах Пскова он нашёл кусок руды, обронённой при перевозках, и почему-то, вероятно, из-за тяжести, заподозрил, что это уран, Немедленно начались попытки обнаружить радиоактивность руды, но наступившая вскоре война прервала не только первые опыты, но и учёбу в школе.
После окончания семилетки Олег оказался в оккупации. Нужно было думать о том, как выжить, где найти мёрзлой картошки, чтобы спастись от голода и как спастись от угрозы угона в Германию.
Но даже в тяжких условиях оккупации он не переставал думать о загадках ядерного мира. А тут в русской газете Олег прочитал маленькую заметку о том, что один японский учёный предложил новое разрушающее вещество невиданной мощи — уран. Для усиления взрыва предлагалось добавить лёгкие элементы, чтобы наряду с процессом деления шёл и синтез.
«Я воспринял эту заметку, — говорит Лаврентьев, — как намёк на то, что в Германии ведутся аналогичные работы». И был, конечно, прав — интуиция и тут не подвела его.
Он, вероятно, не думал, хотя и мог догадываться, что ещё в одной стране уже делаются расчёты, прикидки нового, более страшного и умопомрачающего оружия, чем бомба атомная, — термоядерная бомба.
ГЛАВА II
Коммунизм на экспорт
Когда вспоминают имя Эдварда Теллера, то непременно присовокупляют — «отец водородной бомбы». Если в этом и есть доля истины, то она относится скорей к той одержимости, к тому всепожирающему мессианству, с которым Теллер «пробивал» право родиться и жить грозному оружию.
В причинах такой одержимости нельзя не видеть некоторые особенности его биографии и характера.
Родился Теллер в 1908 году в состоятельной семье будапештского адвоката. Ещё десятилетним мальчиком он пережил ужасы коммунистического террора, который экспортировали в Венгрию из РСФСР. Бела Кун, бывший военнопленный, обученный большевиками «экспроприации экспроприаторов» и засланный ими на свою родину, развернул в Венгрии такую резню, что она даже заслужила одобрения великого «гуманиста» Ульянова.
