Всеволод Кочетов - Собрание сочинений в шести томах. Том 6
Что же произошло?
Правительственное радио сообщило об этом так:
— Палата представителей большинством в один голос отвергла резолюцию благодарности к тронной речи. Семьдесят четыре голосовали против резолюции, семьдесят три голосовали за нее, один воздержался. До этого в ходе дебатов по тройной речи министр земледелия, ирригации и энергетики господин Ч. П. де Сильва отказался от своего портфеля и перешел на сторону оппозиции.
Как это произошло?
Почитаем, что говорит об этом сам «герой дня», шикарное фото которого — радостная улыбка во все лицо — помещено в вечернем выпуске «Цейлон дейли ньюс».
«Это мой тяжкий долг, — воспроизводится парламентское выступление ренегата, — по я исполняю его с чувством полной ответственности. Я должен заявить, что из того, что я знал, из того, что я слышал, и из того, что я видел в кулуарах коалиции, явствует, что наш народ неудержимо толкают к неприкрытой тоталитарной системе правления. Это горькая правда, которую не замаскировать никакими ухищрениями, которую не скроет попытка отвлечь внимание народа в сторону туманных обещаний предоставить буддизму подобающее ему место».
Заглянем в пресс-коммюнике Маха санги.
«В соответствии с советом и с благословения Маха санги министр земледелия, лидер парламентского большинства господин Ч. П. де Сильва и другие патриоты, члены парламента, вчера предприняли в парламенте определенные патриотические шаги. Мы от имени Маха санги благословляем этот курс действий. Все буддисты Маха санги будут и в дальнейшем сотрудничать с этими героическими членами парламента и защищать их».
Новое фото Ч. П. де Сильвы в газетах. Вокруг него еще тринадцать выступивших против правительства. Их обнимают, жмут им руки, их приветствуют. Подпись: «Они сделали совесть своим гидом». И еще фотография: де Сильва молится в храме Келании, в том самом, при котором в келье обитал монах Самарама, убивший Соломона Бандаранаике.
Итак, разница в один голос опрокинула правительство госпожи Бандаранаике. Один, видите ли, воздержался в такой острый момент для страны; кто-то из тех, кто должен был непременно выступить на стороне правительства, легкомысленным образом уехал в деревню и к моменту голосования не возвратился. Из нескольких случайностей сложилось то «большинство» в одни голос, которое легче легкого покупается за деньги.
Выходим на улицы Коломбо, встречаемся с людьми, слышим мнения:
— В газетах болтают, будто бы Че-Пи (так сокращенно называют Ч. П. де Сильву) вынесли на руках из здания парламента. А вы видели бы, как его, когда он садился в автомобиль, забросали камнями! Он предатель.
— Ему за эго предательство богатые дяди — и наши и заграничные — пообещали пятьдесят тысяч рупий.
— Народ ему не простит!
В том, что деньги в машине буржуазией демократии выполняют функции смазочного материала, можно убеждаться на каждом шагу. В газетах появилось фото: сторонники Ч. П. де Сильвы пикетируют входы и выходы парламента, освистывают депутатов, поддерживающих правительственный курс. Один из наших советских товарищей, возглавляющий корреспондентский пункт АПН, всмотрелся в это фото и позвал своего клерка.
— Слушайте, это не вы ли тут свистите в четыре пальца?
— Да, я, сэр!
— Ну, как же это вы против своего законного правительства?..
— Не хотелось отказываться от пяти рупий, сэр. За то, чтобы пошляться там часа два, платят пять рупий каждому.
По городу пошли толки о том, что правительственный кризис вызван интригами американцев и немцев из Западной Германии. Это их страны рвутся изо всех сил к цейлонскому рынку, это им больше всего мешают импортные ограничения.
— Чушь, — сказал американский посол, от которого за день-два до голосования в парламенте некоторые слышали довольно определенные намеки на то, что правительство падет. — Совершеннейшая чушь. Мы, американцы, никогда не вмешиваемся во внутренние дела других стран. Я эти сутки — все знают — провел в Канди. Прелестный уголок острова!
В одном из городских автобусов произошел такой инцидент. Иностранец не заплатил за проезд. Кондуктор вышел вслед за ним на остановке, требуя плату. Иностранец не сдавался. На помощь кондуктору выскочил водитель.
— Вы нам наше правительство свергли, а теперь еще и за билет платить не хотите!.. Гони монету!
Отовсюду идут сведения, что на дорогах, на улицах, в городах и деревнях бьют монахов: дескать, это они виноваты в том, что произошло. Маха сайга перестаралась со своими заявлениями, уж очень открытую заняла антиправительственную позицию, благословив Че-Пи на его «подвиг».
В «Тапробану» заехал наш друг Удакендавала Сарананкара Тхеро.
— Небезопасно стало, очень небезопасно для нас, — сказал он, поправляя складки оранжево-желтых одежд. — Так было и после убийства Соломона Бандаранаике. Вы, мол, изменники, говорят нам простые люди. Вы враги народа. На меня тоже вот только что накинулись: вот, говорят, еще один противник правительства.
Чувства страха у этого пытающегося примирить буддизм с коммунизмом и коммунизм с буддизмом удивительного человека конечно же нет никакого. Он и не такое видывал в жизни. Когда Соединенные Штаты принялись испытывать водородные бомбы, швыряя их в Тихий океан, Сарананкара Тхеро решил выехать в район острова Рождества: поступить так, как поступила молодая француженка Раймонда Дьен, помешавшая воинскому поезду пройти по рельсам.
— Маха санга делает заявление от имени всех буддистов. Но это не так, нет. Там небольшая кучка. А от ее действий страдают тысячи честных монахов.
Четвертого декабря в накаленной до крайности обстановке, давая отпор инсинуаторам, дезинформаторам, мужественно выступила по радио госпожа Бапдаранаике.
«Неожиданный шаг, предпринятый господином Ч. П. де Сильвой, — читали мы текст ее выступления, — который участвовал в дебатах по тронной речи в кабинете министров и полностью принял содержащиеся в ней предложения, такой его шаг может быть квалифицирован только как удар ножом в спину. Господин Ч. П. де Сильва сказал, что наши предложения о предоставлении буддизму достойного места были лживым и сомнительным обещанием, цель которого заключалась в отвлечении внимания народа. А между тем господин Ч. П. де Сильва не только участвовал в составлении проекта тронной речи, включав-того в себя предложения о буддизме, но и ни на какой стадии обсуждения не выступал против нее. Я сожалею, что господину Ч. П. де Сильва не хватило отваги высказать свои взгляды раньше, что вместо этого он решил высказаться и проголосовать «против» только в последнюю минуту. И это еще не все. Именно господин Ч. П. де Сильва представил в парламент законопроект о печати, когда я была за границей, а он был фактически главой правительства…»
Симпатично выглядит лицо этого «героя дня», одними благословляемого, другими осыпаемого рупиями!
«Это не было ударом для меня лично, — продолжала рассказывать радиослушателям госпожа Бандаранаике. — Удар был направлен на простых людей нашей страны, которые боролись под руководством правительства против реакции».
3
В один из не слишком теплых дней этого бурного для цейлонского народа декабря, когда с океана все потягивал резкий ветерок, мы поднялись лифтом на крышу самого высокого в Коломбо здания — первого и пока единственного здешнего небоскреба «Селинко хауз», расположенного в двух-трех кварталах от отеля «Тапробана». С крыши «Селинко» виден почти весь город. Справа, если стоять лицом к югу, — порт и океан, слева — кварталы столицы, примыкающие к форту, а прямо, по берегу океана, начинаясь возле здания парламента и маяка, — зеленое прибрежное поле до самого отеля «Голл фейс». Это поле называется «Голл фейс грин», именно здесь в конце прошлого века был тот ипподром, о котором упомянуто в очерке об истории чайных плантаций предприимчивого англичанина Липтона.
Посредине поля видим помост вроде эстрады; вокруг помоста вьются пестрые национальные флаги, много красных полотнищ, на которых угадываются надписи; только угадываются, потому что это все-таки далеко, с километр, пожалуй, от того места, где находимся мы.
Почему нам понадобилось взобраться на такую птичью высоту? Потому что через час-полтора на зеленом поле, где вьются флаги и уже накапливается народ, состоится митинг всех левых сил цейлонской столицы, всех, кто в эти дни стоит за правительство Сиримаво Бандаранаике, то есть в данном случае выступает за политику национальных интересов, против заокеанских империалистов и их ставленников на острове.
По улицам с севера — со стороны рабочих кварталов Коломбо — начинается движение колонн, над которыми бесчисленные транспаранты с надписями на сингальском, тамильском, а есть, хотя и немного, и на английском языке.
