Реймон Блок - Этруски. Предсказатели будущего
На фресках из Тарквинии мы видим множество рабов, певцов, танцоров и флейтистов, суетящихся вокруг своих хозяев, которые безмятежно возлежат за пиршественными столами, – воспоминание о благословенном времени, когда тусская аристократия пользовалась услугами отборной и изящной свиты (рис. 6, 28). Но подобные произведения искусства не должны заслонять от нас более мрачную реальность – бедственное и угнетенное положение тех, кто не принадлежал к привилегированным классам и не находился под их защитой.
Экономика и торговля
К несчастью, тексты и памятники, которые могут дать какие-то сведения об экономической жизни Этрурии, довольно редки, и лишь в последнее время исследователи начали обращаться к этой доселе малоизвестной области.
Важный отрывок из Ливия (XXVIII, 45) сообщает нам о характере этрусского производства в конце III в. до н. э. Очевидно, различные города Этрурии в то время продолжали, хотя и не так энергично, пользоваться теми богатствами, которые принесли им процветание в предыдущую эпоху. В 205 г. до н. э. Сципион Африканский готовил великую экспедицию, чтобы высадиться на африканской земле и раз и навсегда покончить с Карфагеном. Сенат уполномочил его собрать дань с союзников на постройку флота. И вот что этрусские города предложили римскому полководцу: «Популония – железо; Вольтерра – зерно и оснастку для кораблей; Ареццо – три тысячи щитов, примерно столько же шлемов (рис. 20), пятьдесят тысяч римских и галльских дротиков и длинных копий, топоры, кирки, косы, ведра и весла для сорока больших кораблей, сто бушелей пшеницы и продовольствие для декурионов и гребцов; Перуджа, Кьюси и Руселлы дали сосну для строительства кораблей и пшеницу в больших количествах».
Из этого подробного списка можно узнать, какие округи – например, Церы, Кьюси, Перуджа – занимались сельским хозяйством и эксплуатацией обширных тосканских лесов. Популония, очевидно, была металлургическим центром, а Ареццо – крупным промышленным городом. В сущности, вся северная Этрурия представляла собой горно-рудный район и, очевидно, с древнейших времен играла важнейшую роль в экономике всей страны. Месторождения в холмах на ветулонийской территории, богатые залежи руды на острове Эльба, захваченном жителями Популонии, интенсивно разрабатывались начиная с VII в. до н. э., немедленно став источником и зависти, и огромного богатства.
Рис. 20. Бронзовый церемониальный шлем с серебряными инкрустациями. На нащечниках изображены сражающиеся воины. Из кладбища в Тоди. Середина V в. до н. э. Высота 27,3 см. Музей виллы Джулия, Рим.
Этруски были самыми активными металлургами во всем Центральном Средиземноморье. Железные и медные руды, находившиеся в распоряжении этрусков, позволяли им ковать надежное оружие, превосходное качество которого сильно облегчало экспансию и завоевания, а также всевозможные инструменты и орудия для обработки земли и разнообразную бытовую утварь и предметы для украшения жилищ. Важным центром металлообработки в античные времена был Бисенцио на озере Больсена. В Перудже находились знаменитые мастерские, где делали треножники и предметы из бронзы и кованого железа (фото 33, 34, 44). Вульчи славились бронзовыми треножниками, подсвечниками и оружием.
О колоссальных масштабах производства – сперва добычи руды и выплавки металлов, а затем их обработки – однозначно свидетельствуют шлаковые кучи, которые до сих пор сохранились в некоторых местах в окрестностях Популонии. Поскольку древняя технология не позволяла извлекать весь металл, содержащийся в руде, современные предприятия посчитали целесообразным утилизировать эти отходы. Туристу, путешествующему по этому живописному району Тосканы, не стоит удивляться, увидев, как бульдозеры штурмуют колоссальные груды шлака, оставшиеся с древних времен.
Значение этой конкретной отрасли проливает свет на многие моменты истории. Оно в общих чертах объясняет, почему греки постоянно угрожали северному побережью Тускии, а также стремительную этрусскую экспансию в VII и VI вв. до н. э. Внешняя и внутренняя торговля собирала большие барыши с непревзойденной валюты тех времен – сырых или обработанных металлов. Плодотворные торговые связи установились между этрусскими моряками и купцами с одной стороны и финикийцами, а позже карфагенянами – с другой. В обмен на руды и, несомненно, кое-какую сельскохозяйственную продукцию Этрурии финикийцы и карфагеняне везли свои товары, слоновую кость и изделия из стекла. Не менее активными были отношения с Южной Италией, Сицилией и Грецией. Этрусская бронза высоко ценилась афинянами; в результате раскопок на Акрополе найден фрагмент треножника, сделанного явно в Вульчи.
Рис. 21. Амфора буккеро. VII в. до н. э. Из Черветери. Музей виллы Джулия, Рим.
Рис. 22. Кувшин буккеро. Ок. 600 г. до н. э. Из Черветери. Музей виллы Джулия, Рим.
Эта заморская торговля, очевидно, достигла своего пика в течение VII и особенно VI вв. до н. э. Именно тогда богатые этруски клали рядом с покойниками множество ваз, вывезенных из Греции, в частности из Афин. Эту великолепную керамику – причину грубейших ошибок, совершенных учеными XVIII в., – разумеется, невозможно было приобрести, не дав что-нибудь взамен; греки получали от этрусков предметы из ковкой стали и бронзы, но в первую очередь, вероятно, сырую руду, необходимую для их мастерских.
Этрусская керамика никогда не достигала красоты и законченности греческой керамики (фото 72, 74), отсюда и страсть этрусских аристократов к продукции эллинских гончаров. Однако в архаический период в Этрурии существовало крупномасштабное производство керамики определенного типа, легкоузнаваемого по своему единообразному черному цвету и резным либо рельефным украшениям. Эту керамику итальянцы называют «буккеро». Ее формы были весьма разнообразны и обычно очень изящны: чашки, кубки, чаши для вина. Она пользовалась большим спросом в Галлии, Испании и во многих областях Центральной Европы. Керамику буккеро находят при раскопках от Африки до Британии. Ее подробная классификация дает ценную информацию о путях, которыми пользовались этрусские купцы.
Частная жизнь и обычаи
Психология и душа народа нигде не выражаются более непосредственно и свободно, чем в привычках повседневной жизни. Поэтому вполне оправдан глубокий интерес к частной жизни экзотических или вымерших народов, если мы желаем хотя бы отчасти их понять.
И здесь утрату этрусской литературы, конечно, невозможно ничем возместить. Где мы найдем более подробное и достоверное изображение людей и общества, как не в комедиях, сатирах, нравоучениях, цель которых и состояла в том, чтобы изобразить его и выставить напоказ все его безумства? Если греки и римляне зачастую кажутся нам столь близкими и понятными, то именно потому, что их литература, хотя и дошедшая до нас в сильно изувеченном виде, оживляет их перед нашими глазами со всеми их достоинствами и недостатками, страхами и надеждами.
Но к счастью для этрусков, досадную потерю их сочинений отчасти компенсирует обстановка кладбищ и гробниц, представляющая собой точное изображение форм, в которых протекала жизнь в Этрурии, и ее фона (рис. 31, 37). Большое значение, которое этруски придавали посмертной судьбе человека, их вера в загробную жизнь, аналогичную земной жизни, привели к тому, что они строили подземные жилища для своих мертвых – жилища, представлявшие собой точные копии того окружения, в котором проходила их жизнь. Единственное отличие состояло в прочности и долговечности этих мрачных сооружений. Этрусские дома делали из непрочных материалов, не устоявших перед временем и человеческой алчностью, а свои усыпальницы этруски выбивали в скалах либо строили из каменных глыб (фото 15, 19). Благодаря этому они легко пережили многие столетия, сохранив в своих непроницаемых стенах вазы, оружие, драгоценности и всевозможные предметы, положенные рядом с мертвецами, чтобы те могли ими пользоваться в другой жизни. Весь этот материал чрезвычайно хорошо сохранился, поскольку, после того как гробница запечатывалась, в нее не проникали ни воздух, ни влага. Таким образом мы познакомились с предметами утвари, которыми этруски пользовались дома. Погибли лишь непрочные материалы, такие, как ткань, кожа и большая часть древесины; для того чтобы они сохранились, нужен сухой жаркий климат наподобие египетского.
До этого момента мы говорили о неживых предметах, использовавшихся этрусками. Но некоторым из их погребальных памятников, в частности настенным фрескам и барельефам, все же удается вдохнуть настоящую жизнь в наш материал. Этруски, не довольствуясь тем, что обеспечивали мертвых всем необходимым для загробного мира, окружали их изображениями пиров, танцев и игр, которые сопровождали их жизнь на Земле и, как они надеялись, продолжатся в царстве Аида (фото 24, 26, 27). Эти поразительные картины предназначались не только для того, чтобы оживить прошлое. Этруски верили, что, как только гробница запечатывалась, эти сцены каким-то волшебным образом должны были ожить, создавая реальный фон для нового существования, которое ожидало покойного. Поэтому погребальная живопись и скульптура открывают нам самую суть привычной жизни людей во всех ежедневных и ежечасных занятиях. Невозможно сомневаться в достоверности сцен, изображенных на штукатурке и на камне, происходивших перед глазами художников. Их творения изобилуют конкретными материальными деталями, полными глубокого чувства реальной жизни.
