Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга третья. Январь 1943 – январь 1944 - Геннадий Леонтьевич Соболев
31.12.1943 г.
Журнал посещений А. А. Жданова. 1941-1944 гг. / отв. ред. К. А. Болдовский; предисл. Г. Л. Соболева. СПб., 2014. С. 257–259.
Из книги В. И. Демидова «Снаряды для фронта»
Не полагаясь на одну только служебную переписку, 19 и 21 декабря 1943 года, будучи в Москве, Л. А. Говоров и его командующий артиллерией Г. Ф. Одинцов специально приходили в ГАУ для того, чтобы обговорить там с Н. Д. Яковлевым, И. И. Волкотрубенко и другими генералами все детали обеспечения боеприпасами операции по снятию блокады Ленинграда.
В ГАУ теперь на этот счет были относительно спокойны. В 1943 году в развитии промышленности боеприпасов произошел решительный перелом. К тем 1108 предприятиям, которые занимались ими годом раньше, добавилось еще 192. Более чем на 20 процентов возросла в отрасли производительность труда. Если в 1942 году у нас было произведено 133,3 миллиона артиллерийско-минометных выстрелов и авиабомб, то в 1943-м уже 171,9 миллиона. Страна теперь могла поставить Ленинграду почти столько боеприпасов, сколько необходимо. 920 тысяч артиллерийских и минометных выстрелов дала в сентябре – декабре 1943 года ленинградская промышленность. Только в одной ПСМ-21 собрали в операцию «Нева-2» 470 тысяч выстрелов. Досталось в эти дни девушкам-«пэсээмовкам». Да и не только им: каждый в Ленинграде пуще всех других забот знал одну – все, что возможно, – фронту, готовящемуся разбить ненавистную блокаду.
…Инженеру-боеприпаснику Сергею Федоровичу Александровичу за полмесяца до начала «Невы» выпала неприятная командировка. С испытательного авиационного полигона Большой земли сообщили, что партия ленинградских бомб забракована – обнаружен отказ.
На полигон он попал в… предновогодний вечер, и только «пароль» «Ленинград» и «блокада» открыл ему нужные двери. Сергей Федорович торопливо шагал, проваливаясь, по глубокому снегу и лишь одно твердил в спины недовольным хозяевам: «Не может быть! Не может быть – мы для снятия блокады делали!..» Как заклинанье, повторял он это и когда они разрывали мерзлую землю в поисках «неразорвавшейся» бомбы…
Ленинградский инженер оказался прав. Бомба «сработала», но в торфянистом грунте получился так называемый камуфлет – глубокий взрыв без видимой с поверхности воронки.
На почте принимали почему-то одни поздравительные телеграммы. Пришлось озадачить начальство пожеланиями здоровья, счастья в личной жизни, приветами и поклонами. И только в конце приписать: «У меня все успешно, квитанция номер…» «Какая еще квитанция?» – удивилась телеграфистка, но драгоценные два слова все же отстукала.
…К началу наступления на фронтовых, армейских складах и в войсках Ленинградского фронта было накоплено по 4,6 боекомплекта для артиллерии и по 3 боекомплекта для минометов. Хотя… Все-таки очень невыразительный показатель этот самый «бк». Ведь это же огромная разница для артснабженцев – обеспечивать ли им боекомплектами 700, полторы тысячи «стволов», как было раньше, или свыше 11 тысяч, не считая боевых машин реактивной артиллерии, танков, орудий и минометов калибром менее 76 мм и т. д. 7749 орудий и минометов командующий фронтом решил поставить только на направлениях главных ударов. Наземной артиллерии разрешалось израсходовать в операции миллион 771 тысячу выстрелов, 230 тысяч – зенитной и миллион 583 тысячи – для минометов.
Опять наглухо затворили на 72 бессонных часа специальный планирующий «комитет» боеприпасников. На сей раз в расширенном составе: в помощь А. Д. Егорову и А. И. Богданову добавили майора А. С. Белова.
– И в той и в другой (я имею в виду «Неву» и «Искру») крупной операции нам крупно же и везло, – пошутил Александр Дмитриевич Егоров. – Обе пришлись на самое темное время года. Так мы умудрились даже в Купчино, почти на передний край, подавать боеприпасы для сорок второй армии железнодорожным транспортом. Это предложили сами артснабженцы от Михаила Семеновича Михалкина, командующего артиллерией этой армии. Сами же они все очень четко организовали: вагоны и лишней минуты не стояли под разгрузкой. К каждому вагону подъезжала машина, час-другой – и нет их, следующий состав подавай…
Конечно, это только сейчас так вспоминается, что было «легко» вблизи противника. «Помню, – с улыбкой рассказывал мне бывший командующий артиллерией 55-й армии генерал Василий Стратонович Коробченко, – только разгрузили наши боеприпасы у станции Тоннельная, рядом с моим командным пунктом, – взрыв. Немец нащупал! Я – артснабженцу, что сидел у меня на КП, Харитону Стефановичу Кукушкину: „Убрать немедленно! Они нас тут всех взорвут!“ – „Да ничего, товарищ командующий, не будет… Они не все взорвутся. Может, некоторые…“ И смех, и грех…»
И все же, как ни трудно было с предельной скрытностью обеспечивать на весьма узком пространстве (это важная специфика Ленинградского фронта) мощную артиллерийскую группировку 42-й армии и 55-ю армию, «подать» 700 вагонов боеприпасов во 2-ю ударную было значительно труднее. 2-ю ударную перебрасывали за залив, на Ораниенбаумский плацдарм.
– Ноль два «седьмых» и полтора «девятых» – «Двадцать седьмому», – методично диктовал просидевший всю блокаду на кодировке и передаче телефонограмм отдела боеприпасов сержант Шапиро очередной наряд. – Ноль три «седьмых» – «Семнадцатому»…
– Ну, держись теперь, Борис Дмитриевич, – подваливает тебе работка, – сочувственно комментировали в учетно-операционном отделе 70-го склада, принимая эту «абракадабру», поскольку и без шифровальных таблиц уже понимали, что и «27-й» и «17-й» – это одно и то же лицо, заместитель начальника их же склада Б. Д. Князев, которому, как и год назад, выпало на долю обеспечивать боеприпасами крупнейшую операцию Ленинградского фронта. Вся эта премудрая цифирь означала: подать к 16-му сего месяца на пирс Лисьего Носа (Князеву) 65 тысяч 76-мм дивизионных выстрелов с осколочной гранатой и взрывателем КТМ-1.
К этому пирсу, к пристани напротив Мельничного комбината имени Ленина, где еще в начале марта 1943 года была организована «перевалка» (запасы ее временно размещались для Приморской группы войск, к пристани на Канатной фабрике в Ленинграде и к находившемуся в шести километрах от гитлеровцев порту Ораниенбаума было приковано внимание всего высшего руководства и фронта, и флота, и самого города…
Демидов В. И. Снаряды для фронта. Л., 1985. С. 247–250.
Из воспоминаний начальника Инженерного управления Ленинградского фронта Б. В. Бычевского
Во второй половине декабря обе ударные группировки фронта завершали подготовку к сражению. Она велась теперь под руководством новых командующих армиями.
В командование 42-й армией вступил генерал-полковник И. И. Масленников, командовавший ранее Северо-Кавказским фронтом. Его предшественнику – старому ветерану 42-й армии Ивану Федоровичу Николаеву – после ранения трудно было справиться с большим объемом работ. И опыта наступательных операций у него не было. Он остался заместителем нового командарма. Эти два генерала, надо сказать, значительно отличались друг от друга. Николаев в большинстве случаев деликатен, с юмором; Масленников резок. Николаев высок, худ, нетороплив, иногда неоправданно медлителен; Масленников низкорослый, крепко скроенный, нетерпелив. Обладает огромной работоспособностью. Сутками вместе с членом Военного совета армии В. М. Мжаванадзе наблюдает за полевыми учениями войск, лично проверяет плацдарм. У командарма много работы, и в недавно сформированных штабах корпусов – они еще не слажены, командиры с других фронтов постепенно осваивают ленинградские условия – изучают оборону противника.
Во Второй
