Николай Гоголь - Письма 1846-1847 годов
Посылаю тебе вторую тетрадь. В ней отдельно от первой 27 страниц, а в совокупности с нею 47, что значится по выставленным цифрам на всякой странице. Статей же в обеих тетрадях, вместе с прежде посланной отдельно об «Одиссее», четырнадцать, а с предисловием пятнадцать. Это составит почти половину книги. Уведоми покаместь, на скольких печатных страницах всё это размещается. Остальные тетради будут высылаться немедленно; по крайней мере, со стороны моей лености не будет никакого помешательства. Работаю от всех сил над перечисткой, переделкой и перепиской. Море, в котором я теперь купаюсь, благодаря бога, освежает и дает силы меньше уставать и изнуряться. Молю и тебя не уставать и не пренебрегать наидобросовестнейшим исполнением этого дела. Вновь повторяю просьбу, чтобы до времени выпуска в свет книги никто о ней, кроме тебя и цензора Никитенка, сведений не имел. Типографию избери менее шумную, в которую вхож был бы ты один [один или весьма немногие] и которую почти вовсе не посещали бы литераторы-щелкоперы. В прежнем письме я уже просил о том, чтоб печатать ни слишком разгонисто, ни слишком тесно, но именно так, чтобы книга легко и удобно читалась. Бумагу поставить лучшего сорта, но не до такой степени тонкую, чтобы строки сквозили насквозь. Это и скверно для глаз и неудобно для чтения. О получении этой тетради уведоми немедленно, адресуя попрежнему на имя Жуковского. Я забыл в статье «О помощи бедным» сделать поправку. Именно <в> середине этой статьи, после слов «Туда несите помощь», следует [нужно] поставить так: «Но нужно, чтобы помощь эта произведена была истинно-христианским образом; если же она будет состоять в одной только выдаче денег, она ровно ничего не будет значить и не обратится в добро». И потом в той же статье, немного повыше, поставлено, кажется, неправильно слово «расхлестывается». Лучше [Нужно лучше] поставить: «расхлещется». Впрочем, ты сам не пренебреги исправить ошибки [кое-какие ошибки] в слоге, какие тебе ни попадутся. У меня и всегда [и без того] слог бывал не щегольской даже и в более отработанных вещах, а тем пуще в таких письмах, которые вначале вовсе не готовились к печати. Но прощай! Бог тебе в помощь! Целую тебя пока письменно и знаю, что мы так обнимемся крепко, когда увидим<ся> лично, как никогда дотоле.
Весь твой Г.
Ю. Ф. САМАРИНУ
<20-ые числа августа н. ст. 1846. Остенде.>
В проезд мой через Париж я познакомился с вашим братцем и от него получил ваше письмо, за которое вас благодарю очень, потому что оно доставило мне короткое знакомство с вами, [Далее начато: Вы сделали] введя меня в ваши отношенья. Во всяком случае, вы не сделали ошибки, исповедавши мне положенье ваше. Нужно, чтобы хотя один человек понимал вас. А мне это возможно более, чем кому-либо другому, потому что я испытал сам многое, и вряд ли кто более моего может почувствовать, как затруднительно подобное положение. Вы, по крайней мере, нашли человека, которому можно изъяснить это, мне и это было невозможно. Итак, не смущайтесь, но [но стойте твердо] храни вас бог (поверьте в этом человеку опытному) входить в изъяснение с теми, которые вас обвиняют. Вы запутаете их и навлечете [навлечете новы<е>] облака новых недоразумений. Всего лучше, по моему мнению, отвечать в ответ на все обвинения [отвечать на все вопросы] старою истиною, что нелегко [трудно] осудить человека и что не нужно торопиться выводить заключения, что теперь, особенно в нынешнее время, всё в недоразумениях: недоразумения происходят даже между живущими в одном доме, не только между обитающими в разных городах. И эту старую истину следует выразить [выразите] в словах, сколько возможно менее укорительных, и потом, оставивши речь о себе, обратиться к тому самому лицу, которое вас попрекнуло, заняться [и заняться] собственно им, расспрашивать его побольше о нем самом. Это будет иметь двойную выгоду: во-первых, потому, что о себе и о своих обстоятельствах всякий охотне<й> говорит и, тронутый вашей заботой о нем, позабудет свое неудовольствие против вас. Во-вторых, потому, что вы больше узнаете [расспрашивая, вы больше узнаете] чрез то душевное состояние и расположение духа его, стало быть, прийдете в состояние [в большее состояние] знать, как быть с ним и в чем помочь. Иногда эти, которые смущаются о нас, гораздо большего достойны сострадания, чем мы сами, потому что весьма часто [иногда действительно] сами себя мучат. Везде и во всем, как я испытал, следует позабыть себя. Одним этим средством только можно поладить с людьми. Я теперь дивлюсь сам своему неразумию, что, не умевши перенести упреков в скрытности и эгоизме, я вздумал бывало входить в объясненья о себе, тогда как мне следовало просто отвечать: «Я не говорю о себе ничего потому, что мне еще нечего говорить. Я учусь, мне хочется прежде что-нибудь узнать от других, я хочу [и потому я хочу] прежде слушать. Для меня покаместь всякий человек гораздо более интересен, чем я сам». Засим обнимаю вас. Не позабывайте меня и впредь уведомлять как о себе, так равно и о всем том, что способно занять ваше или мое любопытство. Адресуйте во Франкфурт, poste restante, до самого сентября, а от сентября в Неаполь, на имя посольства.
Искренно вас любящий Г.
На обороте: Юрию Федоровичу Самарину.
М. П. ПОГОДИНУ
Сентября 10 <н. ст. 1846>. Остенде
На письмо твое не отвечал, потому что не знал, куды отвечать: ты этого не объяснил.
Упрек, будто я позабыл тебя, даже неприличен. Я не позабываю никого и ничего: ни добра, ни зла, и нахожу, что позабыть то и другое есть бабья мелочь характера. Нужно всё помнить для того, чтобы изворотиться с тем и другим так, как повелел Христос. Когда я чувствую, что письмо мое нужно и от него какая-нибудь может быть польза душе, я пишу. Когда же не вижу надобности, не пишу. И мне нет до того дела, что и как обо мне думает человек, глядящий под условием сочиненных им самим отношений, а не тех, которые даны Христом. Скажу тебе только то, что если ты выехал с тем, чтобы ехать в святую землю, и в этом нашла потребность твоя душа, то не следует оставлять такого намерения, особенно когда [когда тебе со<ветуют>] твое здоровье телесное сделалось лучше. Нечего и принимать в расчет мнение доктора, будто поездка по морю [будто Средизе<мное море>] может быть тебе вредна: до сих пор я не слышал, чтобы в болезнях, подобных твоей, морской переезд делал вред. К тому ж, как я вижу даже из твоего письма, болезнь душевная у тебя сильнее телесной. [Далее начато: а здесь] Стало быть, здесь потребен иной, высший медик. [доктор] Что же до меня, маршрут мой следующий: в Остенде, где живу для морского купанья, пробуду до последних числ сего месяца, оттуда через Франкфурт (где пробуду недели две) в Италию, в Риме [пробуду в Риме] до декабря, в Неаполе до середины февраля будущего года, к великому посту и пасхе — в Иерусалим, путем Средиземного моря. Буду рад, если встречу тебя там. Но да внушит тебе бог то, что тебе лучше и приличней. [Далее начато: Это] Он знает это больше нас. Стоит только хорошенько войти в самого себя и услышать голос его самого. До меня достигнули слухи, будто Погодин вновь стал тот же Погодин, каким был до смерти жены своей. Сильное несчастие есть страшный будильник и дается затем человеку, чтобы он стал весь другой с ног до головы, как бы до тех пор он ни считал себя готовым и созревшим человеком. А потому разбери себя мысленно перед лицом Христа во всех своих поступках прежде смерти жены своей и после смерти ее, и если найдешь в себе всё в том же виде, как было прежде, и убедишься сам, что ты остался тот же Погодин, то мой совет ехать тогда в Иерусалим. Затем да сохранит тебя и наставит бог во всем, я же, как говеющий и отправляющийся на богомолье, прошу тебя простить за всё, чем ни случилось мне огорчить тебя во всю жизнь мою.
Если будешь писать, то до половины октября можешь адресовать во Франкфурт, на имя Жуковского, после же того в Рим, в poste restante, [или в poste restante] или в посольство.
Твой Г.
На обороте: Wienne (en Autriche).
Monsieur
monsieur Pogodine.
Wienne. Recommandée aux soins obligeants qe la Mission impériale de Russie.
M. П. ПОГОДИНУ
<10 сентября н. ст. 1846. Остенде.>
Так как ты не означил мне, куда писать к тебе, то я, чтобы верней дошло мое письмо, написал в Вену, в наше посольство. А эту записку отправляю в poste restante, затем, чтобы, если не случится тебе побывать в посольстве, а заглянуть на почту, ты узнал, что есть в посольстве для тебя письмо.
Г.
В. А. ЖУКОВСКОМУ
Остенде. Сентября 12 <н. ст. 1846>
Уведомляю вас, что буду к вам или первого октября, или первых чисел октября, и что к Плетневу послана третья тетрадь. Работа идет, благодаря бога, трезво и здравомысленно; море придает сил и свежит. Еще немного свежего времени — и всё будет кончено. Обнимаю вас и говорю: «до свиданья».
