Гленн Гринвальд - Негде спрятаться. Эдвард Сноуден и зоркий глаз Дядюшки Сэма
«Это не проблема, – прореагировал на мои разъяснения Сноуден. – Но теперь он присматривает за вами. Поэтому они прислали его сюда».
Их встреча действительно имела большое значение. На следующее утро Юэн пришел вместе с нами в отель к Сноудену и в течение двух часов задавал ему вопросы, часто на те же темы, что и я накануне.
«Откуда я могу знать, что вы тот, за кого себя выдаете? – в конце интервью спросил Юэн. – Есть ли у вас какие-то доказательства?»
В ответ Сноуден вынул пачку документов: свой уже просроченный дипломатический паспорт, старую карточку сотрудника ЦРУ, водительское удостоверение и удостоверения государственных организаций.
Мы вышли из его номера вместе с Юэном.
«Я полностью убедился в том, что он настоящий, – сказал Юэн. – У меня ноль сомнений».
Причин откладывать больше не было.
«Я позвоню Алану, как только мы вернемся в отель, и скажу, что мы можем сразу же начинать публикацию».
С этого момента Юэн являлся полноправным членом нашей команды. Довольно быстро Лора и Сноуден стали чувствовать себя при нем свободно, и я, признаться, тоже. Мы пришли к выводу, что наши сомнения совершенно необоснованны: под внешней мягкостью и добродушием скрывался бесстрашный репортер, готовый подать эту историю в точности так, как всем нам представлялось необходимым. Юэн, по крайней мере как он сам считал, был здесь не для того, чтобы наложить какие-то институциональные ограничения, но для того, чтобы способствовать публикации, а иногда и помочь преодолеть эти ограничения. И действительно, в течение нашего пребывания в Гонконге голос Юэна звучал наиболее радикально среди наших голосов; он выступал в пользу разоблачений, к которым не были пока готовы ни я, ни Лора, ни даже Сноуден.
Я скоро осознал, что его решение – подавать материал агрессивно и через Guardian – является ключевым, в этом случае у нас за спиной будет Лондон. Именно так и получилось.
Как только в Лондоне настало утро, мы с Юэном принялись звонить Алану. Я хотел как можно яснее дать понять, чего я ожидал – даже требовал: чтобы Guardian в тот же день начала публикацию, а я мог бы четко уловить позицию газеты. В этот момент – а это был лишь мой второй полный день в Гонконге – я мысленно был готов отдать историю кому-нибудь еще, если бы я вдруг почувствовал, что лондонское издание тянет время.
Я высказался без обиняков: «Я готов опубликовать статью о Verizon и не вижу причин, почему бы нам не сделать это прямо сейчас, – сказал я Алану. – Будет ли какая-то задержка?»
Он заверил меня, что задержки не будет.
«Я согласен. Мы готовы печатать. Сегодня днем Джанин в последний раз встретится с адвокатами. Уверен, что после этого мы начнем публиковать».
Я заговорил об истории PRISM, что заставляло меня торопить с публикацией. Но Алан удивил меня: он хотел начать не просто с АНБ в целом, а конкретно со статьи о PRISM, утерев нос Washington Post.
«Почему мы должны их ждать?» – сказал он.
«Меня это устраивает».
Лондонское время на четыре часа опережает нью-йоркское, поэтому пришлось подождать, пока Джанин придет на работу и встретится там с адвокатами. В Гонконге был уже вечер, который я провел с Юэном, завершая работу над статьей о PRISM, уже уверенный в том, что Расбриджер подаст ее в нужной степени агрессивно.
Мы закончили статью и в тот же день переслали ее, используя криптографический шифр, Джанин и Стюарту Миллеру в Нью-Йорк. Таким образом, к печати были готовы две сенсации: о Verizon и PRISM. Мое терпение и воля к ожиданию были на исходе. Джанин встретилась с адвокатами в пятнадцать часов по нью-йоркскому времени – в три ночи по гонконгскому – и просидела с ними два часа. Все это время я бодрствовал, дожидаясь результата. Когда мы наконец связались, я хотел услышать от нее только одно: что мы сию минуту приступаем к печати статьи по Verizon.
Но ничего подобного не произошло. Она объявила мне, что еще остались «существенные» юридические вопросы. Когда они будут разрешены, Guardian должна сообщить в государственные органы о наших планах, что, как я понимал, даст им возможность заставить нас отказаться от публикации. Именно эту политику я ненавидел и всегда выступал против нее. Я вполне допускал, что Guardian позволит властям остановить публикацию, или с ней будут тянуть неделями, или попытаются смягчить ее эффект.
«Похоже, публикация сможет появиться не сейчас, а через несколько дней или недель, – написал я Джанин, пытаясь выразить словами в чате все свое раздражение и нетерпение. – Я еще раз повторяю, что я предприму все необходимые шаги, чтобы эта история появилась сейчас».
Я пригрозил, неявно, но недвусмысленно: если я не смогу разместить статьи в Guardian сейчас, я найду для этого другое место.
«Я поняла», – ответила она кратко.
В Нью-Йорке был уже конец рабочего дня. Я понимал, что если это не произойдет сейчас, то публикация отложится на весь следующий день. Я был разочарован и в тот момент испытывал большую обеспокоенность. Washington Post работала над статьей о PRISM, и Лора, которая готовилась поставить под этой историей свою подпись, получила известие от Геллмана о том, что они собираются публиковать ее в воскресенье, то есть через пять дней.
Обсуждая ситуацию с Дэвидом и Лорой, я понял, что не хочу больше ждать Guardian. Мы сошлись на том, что я начну искать альтернативу в качестве «плана Б» в случае, если публикация будет и дальше откладываться. Звонки в Salon, с которым я сотрудничал много лет, а также в Nation быстро принесли плоды.
И там, и там мне в течение нескольких часов дали ответ, что они будут счастливы начать тотчас же печатать статьи о деятельности АНБ. Мне предложили всю необходимую поддержку и адвокатов, готовых сразу же приступить к анализу статей.
Уверенность в том, что у меня есть уже два крупных издания, согласившихся напечатать статьи и рвущихся это сделать, придала мне бодрости. Однако в разговорах с Дэвидом мы пришли к мнению, что у нас есть еще один, более сильный вариант: просто создать собственный сайт под названием NSAdisclosures.com и начать выкладывать на нем статьи, не прибегая к помощи никаких средств массовой информации. Как только мы опубликуем информацию о том, что имеем в своем распоряжении огромный запас секретных документов о слежке со стороны АНБ, мы сможем принять на работу к нам редакторов, юристов, ученых, привлечь спонсоров – создать целую команду из числа волонтеров, движимых лишь стремлением к правде и страстью к конфликтной журналистике. Они и подготовят публикацию, которая станет одним из крупнейших разоблачений в истории США.
С самого начала я верил, что эти документы не только прольют свет на секретную практику слежки АНБ, но и выявят динамику коррупции официальной журналистики. Одна из самых значительных историй в современном мире за долгие годы будет рассказана благодаря новой и независимой модели репортерской работы, отчужденной от деятельности крупной массмедийной организации, – меня это чрезвычайно привлекало. Эта идея основывалась на том, что Первая поправка гарантирует свободу прессы и возможность осуществлять значимые журналистские публикации вне зависимости от принадлежности к крупным средствам массовой информации.
Бесстрашие этого поступка – а мы собирались опубликовать тысячи сверхсекретных документов АНБ, не имея защиты, какую имеют крупные медийные корпорации, – вдохновит других людей и поможет прорвать царящую ныне атмосферу страха.
Той ночью я почти не спал. Утро в Гонконге я провел, обзванивая людей, мнению которых доверял, – друзей, адвокатов, журналистов, с которыми тесно сотрудничал. Все они давали мне один и тот же совет, который не был для меня удивительным: это слишком рискованно, чтобы действовать в одиночку, вне существующей системы средств массовой информации. Мне нужны были аргументы, и они представили вполне убедительные.
На исходе утра, когда все предупреждения прозвучали, я вновь позвонил Дэвиду, одновременно беседуя с Лорой в онлайне. Дэвид настаивал на том, что публикация в Salon или Nation – путь неуверенности и страха, «шаг назад», как он это назвал, и что в случае дальнейшего промедления со стороны Guardian только размещение материалов на вновь созданном сайте соответствует духу бесстрашия, который мог бы вдохновить людей во всем мире. Поначалу скептически относившаяся к этой идее Лора согласилась, наконец, с тем, что такой дерзкий поступок – создание глобальной сети людей, выступающих за прозрачность действий АНБ, – вызовет массивную, мощную и эмоциональную реакцию.
Итак, во второй половине дня в Гонконге мы пришли к общему решению: если Guardian не пожелает напечатать материалы к концу этого дня, который еще не начинался на Восточном побережье, я уезжаю и незамедлительно выкладываю статью о Verizon на нашем новом веб-сайте. Я осознавал, как велик риск, но был в восторге от нашей идеи. Кроме того, этот альтернативный план укрепит мои позиции в предстоявшем сегодня обсуждении с Guardian. Я понимал, что уже не так к ним привязан в смысле публикации, а высвобождение из каких-то ограничений всегда придает сил. В разговоре со Сноуденом в тот же день я поведал ему о нашем плане.
