Евгений Беркович - Банальность добра. Герои, праведники и другие люди в истории Холокоста. Заметки по еврейской истории двадцатого века
– Ты ведь свободно говоришь по-немецки, внешне похож на поляка или немца, у тебя диплом Немецкого университета! – убеждала она. – Этому архитектору очень нужны помощники, и ты имеешь немало шансов получить там место.
На семейном совете Цезия возражала против этой авантюры: «Слишком опасно!». Но Вильгельм отмел все сомнения – других возможностей выжить он не видел. Стоило рискнуть.
В один из первых дней нового, 1941 года Бахнер вновь ухитрился покинуть рабочую колонну и выбраться в город. Встречу с архитектором Йоханнесом Келльнером устроила Анна. Вильгельм произвел на Келльнера хорошее впечатление.
– Вы немец? – спросил он, изучая институтский диплом Вилли.
Выдавать себя за немца было опасно – пришлось бы отвечать на вопросы о воинской обязанности. Поэтому Бахнер сказал, что он поляк.
Первое задание – составить смету и организовать восстановление разрушенных казарм при варшавском аэродроме – оказалось для молодого человека самым трудным. Впервые с начала войны ему пришлось общаться с немецкими офицерами, выступавшими заказчиками работ. Если узнают, что он еврей, немедленная казнь неизбежна. Но все прошло гладко – и заказчики, и работодатель остались довольны. Архитектор убедился, что его новый сотрудник – грамотный инженер и толковый организатор: он умело руководил нанятой бригадой польских рабочих, а смета содержала вдвое больший объем работ, чем было действительно необходимо. Такой заказ был вдвойне выгоден для исполнителя. Иметь такого помощника в Варшаве было для Келльнера настоящей находкой, тем более, что он сам не собирался все свое время проводить в бюро или на стройках – он любил «красивую жизнь», да и в родном Дрездене его ждали свои дела.
Бахнер предложил для подготовки строительных материалов использовать дешевых рабочих-евреев. Келльнер согласился и получил у властей для него пропуск в гетто. Так для Вильгельма началась двойная жизнь. Каждый день он входил на территорию гетто как представитель немецкой фирмы, а там надевал повязку со звездой Давида и опять превращался в еврея. Польские полицейские, охранявшие гетто снаружи, скоро стали узнавать «пана инженера», и проблем со входом у него не было. Теперь Вильгельм мог помогать своей семье, принося то немного еды, то мыло, то что-нибудь еще. Так продолжалось около двух месяцев.
В феврале Келльнер объявил, что работы в аэропорту подходят к концу, он доволен своим помощником, хотел бы взять его с собой в Германию, но это, к сожалению, невозможно. У Бахнера все оборвалось внутри: только забрезжил выход из безнадежной, казалось, ситуации, и теперь всем надеждам конец. Решение родилось мгновенно: он «подкинул» архитектору идею организовать в Варшаве новую фирму и воспользоваться всеми местными преимуществами – отсутствием серьезной конкуренции, дешевой рабочей силой, близостью к фронту, что обещает постоянную работу. При этом все производственные заботы Вильгельм брал на себя, оставляя Келльнеру лишь контакты с немецкими властями и поиск новых заказов. Предприятие явно должно было приносить немалую прибыль. После короткого раздумья тот согласился. Через несколько дней, по завершении всех необходимых формальностей, была зарегистрирована фирма «Немецкое государственное строительное предприятие – архитектор Йоханнес Келльнер». Бахнер стал ее управляющим. Для новой фирмы Келльнеру удалось получить статус «военного предприятия», что не только давало льготы в приобретении материалов и разрешение на передвижение в зоне военных действий, но и облегчало взаимоотношения с местными властями.
Управляющий немецким предприятием
Первым заказом для предприятия Келльнера стало строительство военного аэродрома вблизи города Белостока, расположенного северо-восточнее Варшавы. Сам Белосток, согласно Пакту Молотова – Риббентропа, отошел к СССР. Гитлер готовился двигаться дальше на восток, и военные нуждались в новых базах поближе к границам с Советским Союзом.
Для выполнения заказа в фирму приняли около пятидесяти квалифицированных рабочих из поляков и украинцев. Все они жили в казарме вблизи строящегося аэродрома. Бахнер часто наведывался в Варшаву, где располагалась основная контора. Круг его задач и возможностей сильно расширился. Весной 1941 года Анна уволилась из фирмы, и Вильгельм убедил хозяина принять вместо нее двух новых работников для ведения бухгалтерских и канцелярских дел. Подходящие кандидатуры у него уже были на примете – и оба евреи. Адольф Штамбергер был женат на полячке и жил вне гетто под именем Анджея Станисского. Его зять, Юлек Швальбе, выдавал себя за Юлиуша Стройновского. Оба были высокими, светловолосыми, по-польски говорили без характерного еврейского акцента, а главное – имели необходимые документы, так что Келльнер быстро согласился с предложением Бахнера. Должность бухгалтера важна была еще и тем, что именно он выписывал рабочие документы всем сотрудникам фирмы. В случае необходимости Бахнер хотел воспользоваться этим для спасения своей семьи.
Работы под Белостоком были закончены в начале июня 1941 года, а уже 22-го числа Гитлер напал на Советский Союз. Немецкие войска быстро продвигались на восток, занимая все новые советские города. Сразу после захвата очередного города требовалось восстанавливать разрушенное. Фирма Келльнера получала крупные заказы на работы по всей Украине. Бердичев, Киев, Ковель, Богуслав, Новоград-Волынский, Днепропетровск, Житомир – такова география ее филиалов в военные годы с 1941-го по 1943-й. В марте 1942 года фирма насчитывала уже свыше 500 сотрудников, занятых восстановлением вокзалов и других железнодорожных объектов. И все это время Бахнер умело руководил производством. Хозяин был доволен своим управляющим.
Вильгельм Бахнер ни на минуту не забывал, что он еврей. Малейшая оплошность могла стоить ему жизни. Вот один эпизод из этого долгого пути «через минное поле».
Однажды утром, придя в варшавскую контору после ночевки в гетто, он застал своего шефа в страшном волнении. Не дав Бахнеру даже снять пальто, Келльнер объяснил, что ему звонили из гестапо и сообщили, что задержан некий Нечаюк, очень похожий на еврея; не расстреляли же его до сих пор только потому, что тот называет себя работником их фирмы, и теперь руководителя приглашают в СС для объяснений. Обвинение в укрывательстве еврея было смертельно опасно, так что волнение Келльнера понятно. Не имея мужества поехать в гестапо самому, он послал туда своего управляющего. У Бахнера не было иного выхода, кроме как, взяв необходимые документы, выполнить приказ начальства. Ирония ситуации заключалась в том, что Нечаюк на самом деле был украинцем, правда, внешне он очень походил на те изображения евреев, которые часто публиковала нацистская пропаганда. А спасать украинца должен был настоящий еврей!
Офицер гестапо принял Бахнера холодно, всем своим видом показывая, что не верит ни единому его слову и Нечаюка не выпустит. И тогда Вильгельм пошел в наступление. Глядя гестаповцу прямо в глаза, он твердо заявил, что Нечаюк – незаменимый специалист и его отсутствие сорвет сроки окончания работ на важном военном объекте. А работы эти находятся под контролем военного командования. Ответственность за срыв ляжет на гестапо, о чем он немедленно будет докладывать в Берлин. Невероятно, но такая настойчивость имела успех, офицер приказал привести несчастного Нечаюка и чуть живого от страха передал его Бахнеру, который вежливо попрощался и спокойным, уверенным шагом вышел на улицу. Нечаюк не знал, как благодарить спасителя – что ждало его в гестапо, он очень хорошо себе представлял. Только оказавшись на бульваре, Вильгельм почувствовал, как у него дрожат руки и ноги. Присев на скамейку, он хотел достать из кармана пальто платок и нащупал там свою бело-голубую повязку со звездой Давида. Выложить и спрятать ее утром он просто не успел. Достань он случайно эту повязку в гестапо – и фирма Бахнера лишилась бы не только Нечаюка, но и своего управляющего.
Положение евреев на оккупированных немцами территориях становилось все безнадежнее. Нацисты начали приводить в действие секретное предписание Гитлера, оформленное протоколом Ванзейского совещания 20 января 1942 года об «окончательном решении еврейского вопроса». Нацистское руководство решило не ждать, когда евреи сами вымрут в своих гетто от голода и болезней, а депортировать их в специальные лагеря уничтожения, где уже в промышленном режиме работали газовые камеры и крематории. Первая такая камера с ядовитым газом «Циклон Б» была опробована в Освенциме еще в сентябре 1941 года, и результаты весьма удовлетворили фюрера.
Летом 1942 года началась поэтапная депортация евреев из Варшавы в лагеря смерти. Оставаться в гетто стало невозможно. Бахнер вместе со своими помощниками Штамбергером и Швальбе, используя знакомства и связи, сумел организовать побег почти всей своей семьи. Не удалось ему спасти лишь мать – она умерла от сердечного приступа во время облавы на улицах гетто. Спасенных в товарном вагоне со стройматериалами переправили в Киев, где как раз в это время вела работы фирма Келльнера. Всех родственников Вильгельм оформил на различные должности в киевский филиал. Цезия стала поварихой Чеславой Добровской, которую все считали польской любовницей «пана управляющего», а отец Хайнрих Бахнер превратился в Годевского – подсобного рабочего на кухне. Кроме них под фальшивыми именами были оформлены на работу и другие евреи. К концу войны их насчитывалось свыше пятидесяти человек.
