Федор Раззаков - Гибель советского кино. Тайна закулисной войны. 1973-1991
17 марта 1991 года в стране прошел референдум по вопросу о том, необходимо ли сохранение СССР как обновленной федерации равноправных суверенных республик. И хотя подавляющее число советских людей ответило на этот вопрос утвердительно (из 185,5 млн. голосовавших «да» сказали 113,5 млн., а «нет» – 32,3 млн.), однако цели своей либералы добились: они заставили миллионы людей задуматься на саму эту тему – распад страны. Как пишет В. Крючков (тогдашний председатель КГБ СССР):
«Сама постановка вопроса о Союзе носила провокационный характер… Для широких масс этот вопрос не существовал, они не выступали против Союза, более того, у людей вызывало удивление, а то и возмущение, когда кто-либо высказывал сомнение в необходимости сохранения Союза. Союзное государство устраивало подавляющее большинство граждан, и его существование воспринималось как естественное состояние. Разрушители Союза готовили его развал со всех сторон, им было важно обозначить хотя бы сам вопрос».
Тем временем итоги референдума не могли полностью удовлетворить тех западных стратегов, кто уже давно нацелился на развал СССР и захват его ресурсов. Референдум наглядно демонстрировал им, что почти пять лет «промывки мозгов» либеральными СМИ (в том числе и кинематографом) так и не смогли окончательно убедить советский народ, что их страна дерьмо и ее место на помойке. А ведь именно этого добивались западные стратеги, которые давно уже были готовы наброситься на Россию, как когда-то конкистадоры на золото ацтеков. И ведь все уже было готово к этому вторжению: созданы мощные корпорации, сверстаны их бюджеты и даже найдены в самой России люди вроде Бориса Ельцина и «чикагских мальчиков», которые готовы были бросить страну к ногам Запада. Но итоги референдума грозили оттянуть гибель страны на неопределенное время. И вот тогда в атаку были вновь брошены «азефы перестройки». Состоялась провокация, которая окончательно предрешила судьбу великой державы.
19 августа 1991 года в Москве произошло событие, которое войдет в историю как «путч ГКЧП» (Государственный комитет по чрезвычайному положению). Как пишет все тот же историк И. Фроянов:
«В конкретных условиях лета 1991 года единственной альтернативой Горбачеву был Ельцин. Американцы это хорошо понимали и сделали ставку именно на него, о чем и дали знать в Москву наши разведчики. И едва ли можно согласиться с М.Я. Геллером в том, будто Горбачев на летней лондонской встрече 1991 года «получил нормальную поддержку: главы семи богатейших стран еще раз подтвердили, что ставят на Горбачева, что видят в нем единственного собеседника в Советском Союзе, как бы этот Союз сегодня ни трясло… В Лондоне он получил мандат на управление по крайней мере еще на полтора года».
Внешне, на словах, это, может быть, было так. Но на деле «семерке», особенно США, стало ясно, что «постепеновец» Горбачев, весьма непопулярный и одиозный в своей стране, явно проигрывает динамичному и радикальному Ельцину, располагающему довольно широкой народной поддержкой, что показали июньские выборы президента России…»
Между тем попытка государственников остановить распад страны изначально была обречена на провал. Во-первых, среди гэкачепистов не нашлось своего Пиночета, который сумел бы взять на себя ответственность за ту кровь, которая могла бы пролиться на улицах Москвы. Во-вторых, москвичи, которые волею судьбы оказались главными участниками тех событий, в своем подавляющем большинстве приняли сторону либералов, что помогло тем победить не только в столице, но и по всей стране. Особенно усердствовали творческие интеллигенты, которые с полным знанием дела осуществили настолько агрессивную «промывку мозгов» населению, какую они не осуществляли с начала пресловутой гласности.
Уже 20 августа свет увидело Обращение к народу, под которым поставили свои подписи десятки известных людей страны, в том числе и кинематографисты. Вот как описывает их деятельность в те дни киновед М. Медведев:
«Уже ранним утром 19 августа Станислав Говорухин привозит на Васильевскую, 13 (там располагается Дом кино. – Ф.Р.), текст указа Бориса Ельцина, объявлявшего ГКЧП незаконным. Кинематографисты, узнавшие о путче, приезжают в здание СК, размножают текст указа, рассылают факсом по всем возможным адресам, связываются с республиканскими СК, просят их оказать влияние на свои правительства и поддержать Россию в борьбе с незаконной властью. Отключить ксероксы и факсы на Васильевской, 13, как это происходит в питерском СК, не позволят.
Председатель Конфедерации Союзов кинематографистов СССР Давлат Худоназаров, узнав о перевороте, утром 20 августа срочно вылетает в Москву из Таджикистана. В 12 часов проходит встреча министра культуры СССР Николая Губенко с представителями творческих союзов. Губенко говорит о том, что главная задача деятелей культуры сейчас – не допустить кровопролития. На Васильевской,13, стихийно возникает штаб по поддержке обороны Белого дома – кинематографисты собирают деньги, закупают на них продукты и медикаменты и отправляют их защитникам Белого дома. Многие (среди них – Никита Михалков, Михаил Глузский, Александр Гельман, Маргарита Терехова, Нина Русланова, Леонид Филатов, Татьяна Друбич, Сергей Говорухин, Николай Губенко) идут на баррикады, выступают в прямом эфире радиостанции Белого дома. Однако добраться до баррикад удается не всем желающим – например, по воле обстоятельств режиссер Карен Шахназаров оказывается запертым в Форосе, где он отдыхал в санатории «Южный» вместе со своим отцом Георгием Шахназаровым, помощником Михаила Горбачева.
20 августа ведущие кинематографисты страны подписывают Обращение, в котором призывают не верить самозваному ГКЧП и не бояться ему противостоять. Конфедерация СК СССР отправляет телеграмму Геннадию Янаеву и Валентину Павлову с требованием распустить ГКЧП и все созданные ими органы и вернуть законную власть в стране. СК России и СК Москвы обращаются к российскому руководству с заявлением о полной поддержке его позиции по отношению к ГКЧП, а также необходимости немедленного созыва Съезда народных депутатов СССР и выступления на нем Горбачева. С аналогичным обращением к руководителям России выступают ленинградский СК и киностудии «ленфильмовской» ассоциации. Гильдия актеров составляет обращение к солдатам с призывом встать на сторону законной власти. Эти документы публикуются в специальном выпуске «Искусства кино», экстренно подготовленном 20 августа группой сотрудников журнала (Татьяна Иенсен, Нина Зархи, Лев Карахан, Петр Шепотинник). Номер предваряется обращением редакции: «Сегодня мы сделали свой самый трудный выбор… Мы выбрали между правом выбирать и бесправием слепо подчиняться чужой, не зависящей от нас воле… между властью законной и властью в законе… Мы выбрали сами… впервые поверив, что государство – это МЫ, КАЖДЫЙ ИЗ НАС!» Утром 21 августа 400 экземпляров спецвыпуска распространяются по Москве…»
Все эти высокопарные заявления киношных либералов были типичной демагогией, призванной поднять как можно больше простых людей на защиту именно либеральной интеллигенции, поскольку для простого народа ГКЧП никакой угрозы не представлял. Он был страшен именно либеральной элите, большинство которой за годы перестройки успело присосаться к кооперативной и государственной «кормушкам», пило и жрало из них, а теперь испугалось все это разом потерять. Дабы этого не случилось, и был избран самый верный способ: апелляция к народу. Киношные либералы знали, что этот ход беспроигрышный, поскольку в сознании миллионов людей большинство из них являлись кумирами и пользовались у населения непререкаемым авторитетом.
Трюк либералов полностью удался. Слава кумиров затмила людям глаза, и они послушно, как козел на поводке, отправились туда, куда их повели пастухи – сладкоречивые либералы. И невдомек было простым россиянам, что при раздербанивании страны, которое было уже не за горами, им будет уготована одна роль – пушечного мяса. Впрочем, иного и быть не могло, поскольку в планы либералов и их заокеанских поводырей с самого начала не входило предоставление титульной нации – русским – какой-либо иной роли. Ведь к несметным богатствам России должны были быть допущены от силы 5–10% населения, а остальные должны были довольствоваться малым – объедками с барского стола. Ведь русских в одной только России было почти 140 миллионов человек, что автоматически означало: при справедливом распределении богатств зачинщикам перестройки достанется слишком мало, чтобы чувствовать себя настоящими победителями. А им уже мечталось жить в роскошных замках, покупать яхты и самолеты, ездить на отдых в Куршавель и другие заповедные и вожделенные уголки мира. И осуществить эти мечты можно было только при одном варианте: варварском ограблении большинства населения страны. Что, в сущности, и произошло в ельцинской России благодаря «победе демократии» в августе 1991 года.
