Салават Асфатуллин - Северные амуры в Отечественной войне 1812 года
Конечно, большая часть вины за это лежит на генерал-губернаторе Москвы Растопчине. Он обещал Кутузову дать Московского ополчения 100 тысяч человек и оружие для них было, как видно из ведомости, а собрал фактически всего 10 тысяч человек. Надо полагать, что это неисполнение обязательств генерал-губернатором послужило мощным толчком к принятию Кутузовым очень трудного решения оставить Москву.
Разгром корпуса Мюрата на реке Чернишне ускорил отступление французских войск из Москвы. Узнав о поражении Мюрата, 6 октября вечером покинули Москву первые части противника, 7 октября выехал оттуда и сам Наполеон с главными силами.
Войска двинулись по Старой Калужской дороге с тем расчетом, чтобы отступить по тем местам, где еще война не принесла разорения. Но на своем пути армия захватчиков встретила непреодолимую преграду. Здесь находились предусмотрительно расставленные русские войска, которые смело встретили врага и нанесли ему поражение.
В числе русских войск, встретивших вражескую армию на Калужской дороге, был отряд полковника Кудашева, в составе которого находился 1‑й Башкирский полк Лачина. Вместе с казаками башкирские конники совершали стремительные атаки на фланг неприятеля.
Отряд Кудашева в нужный момент оказался на том месте, где требовались легкоподвижные силы, способные быстрыми переходами разведать движение отступающего врага и наносить ему удары.
11 октября дежурный генерал писал полковнику Кудашеву: «По дошедшим известиям, якобы неприятель оставил Москву, главными силами двинулся по Боровской дороге и передовыми войсками вошел уже в Боровск, то по воле е.с. (Кутузова) назначено b.c. идти на Старую Калужскую дорогу, где остается часть авангарда нашего для прикрытия обозов главной армии, и делает движение на Боровскую дорогу в окрестностях г. Малоярославца»[100].
Однако еще до получения распоряжения из ставки главного командирования Кудашев перешел на Старую Калужскую дорогу и 11 октября из Чирикова, близ Пахры, сообщил: «Я пришел сегодня на Калужскую дорогу близ Пахры: отбит малый обоз и взято 30 пленных. Неприятеля на дороге нет, все его силы потянулись на Боровскую дорогу; послал я открывать большими партиями неприятеля на Боровскую дорогу и сам на рассвете иду туда, другая же партия идет на Москву»[101].
Перед отрядом Кудашева была поставлена задача «как можно более приблизиться к неприятелю, чтобы обстоятельно наблюдать все его движения и вернее узнавать его намерения»[102]. Это задание казаками и башкирами Кудашева выполнялось с успехом.
Когда Кудашев послал из своего отряда партию конников на Москву, то среди них была часть 1‑го Башкирского полка. Вслед за отступающей неприятельской армией с донскими казаками и «вооруженными поселянами» вступили в Москву и башкиры.
Отступая из Москвы, Наполеон оставил там маршала Мортье, поручив ему взорвать Кремль и другие важные сооружения. Выполняя приказ Наполеона, Мортье взорвал дворцы, уцелевшие от пожара, арсенал, стены и башни Кремля. Французы были намерены взорвать весь Кремль. Но русские казаки, крестьяне – партизаны успели помешать вражеским солдатам произвести взрыв и этим спасли ряд ценных памятников Кремля.
Вместе с казаками по улицам разрушенного города стремительно скакали башкирские конники, настигая последних французов, бегущих из Москвы.
Освобождение Москвы обрадовало башкирских воинов так же, как и ее жителей. Вот что писал об этом генерал Богданович: «Вся Москва как бы ожила после продолжительного омертвления. Не только церковь и паперть и двор монастыря наполнились народом. Никогда, может быть, жители Москвы не молились с таким усердием, как в торжественную минуту, когда по окончании литургии совершалось благодарственное молебствие богу сих и когда пали на колени все, не только русские, но… и даже башкиры. Общее рыдание, вызванное необыкновенным торжеством из глубины сердец, слилось со звуками священного пения, повсеместным трезвоном колоколов и пушечного пальбою»[103].
Освобождение Москвы от наполеоновской армии оставило глубокий след в памяти башкирского народа. Легенды, предания и народные песни, сохранившиеся до наших дней, рассказывают об активном участии башкир в изгнании Наполеона из Москвы.
1812 г. октября 12 – Рапорт Н. Д. Кудашева П. П. Коновницыну о действиях на Калужской и Боровской дорогах№ 35
Доношу вашему превосходительству, что вчерашний день по выходе моем из Красной Пахры прибыл туда опять неприятель, идущий от Москвы, которой был партиею, от меня посланною, разбит; при сем случае взято 57 пленных; партия же пошла далее к Москве. К Боровской дороге в 5‑ти верстах открыт у меня неприятель; я со всем отрядом в сем расстоянии ночевал. Следуя предписаниям вашего превосходительства, для прикрытия обозов нашей армии я оставляю на Старой Калужской дороге Жирова казачий полк и Башкирской, сам же с остальным числом считаю необходимо нужным идти на неприятеля к Боровской дороге как для наблюдения движений его, равно и для того, чтоб не оставлять ему способа к совершению оного. Партия моя, преследовавшая неприятеля по Московской дороге, от Пахры в 15 верстах встретила еще довольную часть пехоты.
РГАЛИ, ф. 1409, on. 1, д. 710, ч. 1, л. 50 об. Копия. Опублик. в «Сборнике исторических материалов, извлеченных из архива собственной е. и. в. канцелярии», вып. X, стр. 75.Карта движения Французской (из Москвы) и Русской (из Тарутина) армий к Малоярославцу.
Глава 8
Малоярославецкое сражение
23 октября произошло кровопролитное сражение в Малоярославце.
Город восемь раз переходил из рук в руки.
План сражешя при Малоярославцъ (въ начале).
На небольшой и замкнутой площади с крайним ожесточением бились по 25 тысяч человек непрерывно, в течение 18 часов. Потери сторон составили по 6 тысяч человек убитыми и ранеными. Пленных практически не было. Малоярославец был весь сожжен, от него осталось всего 40 домов.
Бой за Малоярославец 12 октября 1812 года. Цветная литография с оригинала Н. Самокиша. Нач. XX в.
Наступательная инициатива после Малоярославца была окончательно вырвана из рук врага.
О сражении много написано в российской литературе, интересно было бы посмотреть, а как оценивали его французы?
Вот что пишет об этом адъютант Наполеона Сегюр: «Помните ли вы это злосчастное поле битвы, на котором остановилось завоевание мира, где 20 лет непрерывных побед рассыпались в прах, где началось великое крушение нашего счастья? Представляется ли вашим глазам этот разрушенный кровавый город и эти глубокие овраги и леса, которые, окружая высокую долину, образуют из нее замкнутое место? С одной стороны французы, уходившие с севера, которого они так пугались, с другой стороны – у опушек лесов – русские, сохранившие дорогу на юг и пытавшиеся толкнуть нас во власть их грозной зимы.
Монастырские ворота, изъявленные ружейными и картечными пулями в 1812 г. Фото начала XX века.
Наполеон… посреди этой долины, его взгляды, блуждающие с юга на восток, с Калужской дороги на Медынскую. Обе они для него закрыты: на Калужской – Кутузов и 120 тысяч человек, со стороны Медыни он видит многочисленную кавалерию – это Платов»[104].
Наполеона под Малоярославцем чуть было не захватили в плен. Интересно об этом пишет Денис Давыдов[105], причем со ссылкой на французские источники:
«Вот случай; не я, а неустрашимый и прямодушный генерал Рапп, находившийся тогда у стремя Наполеонова, рассказывает об этом:
«Наполеон кочевал в полумиле от сего места (от Малоярославца). На другой день мы сели на коней в семь с половиною часов, чтобы осмотреть место, на коем накануне сражались. Император находился между герцогом Виченским (Коленкуром), принцем Невшательским (Бертье) и мною. Едва успели мы оставить шалаши, где провели ночь, как прилетели тучи казаков. Они выезжали из леса, находившегося впереди нас на правой стороне. Так как они были порядочно построены, то мы приняли их за французскую кавалерию. Герцог Виченский первый догадался: «Государь, это – казаки!» – «Не может быть» – отвечал Наполеон. Они уже скакали на нас с ужасным криком. Я схватил лошадь его за узду и поворотил ее сам собою. «Да это наши!» – «Это казаки, не медлите!» – «Точно, они», – сказал Бертье. – «Без малейшего сомнения», – прибавил Мутон. Наполеон дал несколько повелений и отъехал. Я двинулся вперед с конвойным эскадроном; нас опрокинули; лошадь моя получила удар пикою в шесть пальцев глубины и повалилась на меня; мы были затоптаны сими варварами. К счастию, они приметили артиллерийский парк в некотором расстоянии от нас и бросились на оный. Маршал Бессьер имел время прибыть с конногвардейскими гренадерами»…[106].
