Жак Сустель - Ацтеки. Воинственные подданные Монтесумы
Пиетет перед императорами выражался в потоке подарков, сыплющихся на храмы. В Тецкоко пятнадцать крупных деревень и зависимых территорий занимались исключительно тем, что обслуживали и ремонтировали их, а также поставляли им дрова для их никогда не гаснувших костров. В Мехико было точно так же: некоторые деревни поставляли в храмы кукурузу, дрова, мясо и ладан и не платили больше никаких налогов. Поэтому рядом с храмами были построены хранилища, в которых содержались значительные запасы продовольствия не только для жрецов, но также и для раздачи бедным и больным: в Мехико, Тецкоко, Чолуле и других местах имелись больницы. Управление всей этой собственностью, вероятно, требовало значительного штата писцов, которые должны были быть в распоряжении хранителя.
Оказывается, существовало чрезвычайно большое количество жрецов, приданных для служения разным богам: ни одно божество не удовлетворилось бы меньшим, чем собственное «хозяйство», главный жрец, прислужники и послушники. Четыремстам богам напитков и пьянства служило такое же количество жрецов под руководством Ометочцина, «священного кролика в двух лицах», чье имя совпадало с именем одного из этих богов. Так было принято: каждый жрец носил имя того бога, которому он служил и кого он воплощал при богослужении. Количество церемониалов быстро разрослось до чрезвычайности, и масса жрецов занималась выполнением той или иной конкретной задачи, так как разделение труда достигло очень высокого уровня. Например, ишкосауки тсонмолько теоуа отвечал только за снабжение дровами храма бога огня, а почтлан теоуа йиакатекутли – за организацию праздника бога торговцев.
Понятно, что было необходимо строго придерживаться календаря праздников и точно соблюдать последовательность церемоний. Эта важная обязанность была доверена экоакуакуильцину, «почтенному жрецу храма дождя», который, несмотря на ограничивающее его звание и находясь в подчинении у уитснуак теоуацина, обладал властью во всей религиозной сфере, по крайней мере, что касается ее материального аспекта.
Женщины никоим образом не исключались из сферы служения богам. Через двадцать—сорок дней после рождения девочки мать могла принести ее в храм. Женщина дарила жрецу курильницу и немного копаль (ладана), что означало взаимное соглашение. Но только тогда, когда девочка становилась ичпочтли (взрослой девушкой), она могла уйти в религию в звании жрицы или, буквально, «женщины-жреца» (сиуатламакаски). Пока она носила этот титул, она была обязана соблюдать обет безбрачия. Но у нее была возможность выйти замуж, «если ее позвали замуж, если все было сказано надлежащим образом, если отцы, матери и важные господа были согласны». Совершалась необычно торжественная церемония бракосочетания, и она покидала храм и уходила в свой дом. Но кажется, многие предпочитали всецело посвятить себя религии.
В традиционных описаниях можно найти много примеров, когда довольно часто жрицы совершали богослужения. Праздником в честь великой богини Тоси («нашей прародительницы») руководила женщина, сиуакуакуилли. Другая жрица, ицтаксиуатль («белая женщина»), отвечала за материальную сторону подготовки определенных церемоний, особенно за уборку святых мест и зажигание огня.
В течение Кечолли, четырнадцатого месяца года, множество женщин приходили в храм Мишкоатля, охотника и воина, чтобы вручить своих детей старым жрицам: они брали детей и танцевали с ними на руках. Затем матери, сделав жрицам подарки в виде засахаренных фруктов или других лакомств, забирали своих детей. Эта церемония длилась все утро.
В течение месяца Очпаництли самую главную роль в религиозных празднествах играли молодые жрицы богини кукурузы. Каждая из них олицетворяла богиню и каждая несла на спине семь кукурузных початков, завернутых в богатую ткань. Их лица были раскрашены, а руки и ноги украшены перьями. Напевая, они двигались вереницей вместе со жрецами этой же богини. На закате дня они бросали в толпу пригоршни разноцветных зерен кукурузы и бутылочной тыквы, а люди дрались и устраивали из-за них свалку, потому что это были символы богатства и изобилия в будущем году.
Торквемада утверждает, что некоторые из этих молодых жриц давали обет добиться в течение года у небес какой-нибудь милости: вылечить больного или устроить счастливый брак, но, видимо, они не давали вечных обетов. Пожилые женщины их охраняли, обучали и заботились о них, а они заботились о храме, курили ладан перед изображениями богов с наступлением ночи, в полночь и на заре; они также ткали плащи для жрецов и идолов.
От жреческих обязанностей – переход к прорицательству, знахарству и, наконец, к колдовству: так добро незаметно переходит в зло, уважение в страх и ненависть. Неясные границы мира религии сливались с границами мира злобного колдовства и чародейства.
Прорицания в истинном смысле этого слова не только позволялись, но и практиковались определенной категорией жрецов, которые назывались тональпоуке. Они обучались в монастырских школах, так как именно там давали необходимые для прорицателей знания, которые составляли неотъемлемую часть высшего образования. В этой связи стоит вспомнить, какую важную роль играли предсказания в период расцвета Рима. Но кажется, эти прорицатели не становились членами храмового братства, когда получали свою квалификацию; они были сами по себе. У них не могло быть недостатка ни в работе, ни в доходах, так как каждая семья обязательно приходила к прорицателю в случае рождения ребенка. Более того, не было ни одного важного события в жизни, браке, предпринимаемом путешествии или военном походе и т. д., дата которого не была бы назначена прорицателями либо по просьбе частных лиц, либо официальных. За каждую такую консультацию прорицатель получал плату в виде пищи, подарков, «нескольких плащей, индеек и груды продовольствия».
Врачеватели, мужчины и женщины, были официально признаны, хотя их область деятельности не всегда далеко отстояла от сферы деятельности черных магов. Они открыто принимали участие во многих церемониях. Следует также упомянуть повивальных бабок: эти женщины помогали при рождении ребенка и, более того, при этом они произносили необходимые с точки зрения морали и религии слова. А также, посоветовавшись должным образом с прорицателями, они обеспечивали младенца «именем, данным при крещении». Их положение в обществе было очень уважаемым, и, без сомнения, они были вполне обеспечены.
Наконец, на противоположном полюсе мира религии и жрецов находились колдуны, чародеи, страшные знатоки заклинаний, которые, как считалось, обладали широкими и разнообразными возможностями. Они могли превращаться в животных; они знали магические слова, которые «околдовывают женщин и вызывают страсть, как они того пожелают»; и их заклинания могли убивать на большом расстоянии. Существовали колдуны-мужчины и колдуньи-женщины. Своими темными делами они занимались не в открытую. Но, несмотря на это, они были хорошо известны людям, которые приходили к ним ночью, чтобы купить их помощь. Говорили, что их сила была дана им при рождении, так как они родились под «злым» знаком «один – дождь» или «один – ветер», и что для своих целей они всегда ждали дня, который шел под благоприятным для них знаком. Особенно благоприятной была цифра 9, связанная с богами ночи, преисподней и смертью.
Одним из наиболее часто упоминаемых преступлений, осуществляемых при помощи колдовства, была кража: пятнадцать—двадцать колдунов объединялись, чтобы ограбить какую-либо семью. Они приходили к двери дома ночью и при помощи определенных чар делали обитателей дома неподвижными. «Выглядело так, как будто они все были мертвыми, и все же они слышали и видели все, что происходит… Воры зажигали факелы и заглядывали в дом, чтобы найти съестное. Все они ели совершенно спокойно, и никто не мог помешать им, так как люди были без чувств, словно обращены в камень. Затем, насытившись, колдуны отправлялись в кладовую и хранилища и брали все, что там находили: одежду, золото, серебро, драгоценные камни и перья… Говорят даже, что они чинили бесчестье женщинам в доме».
Колдунов в таком случае сурово осуждало общественное мнение и строго наказывал закон. Если их ловили, то либо вешали, либо приносили в жертву на алтаре, вырвав им сердце. В период правления Чимальпопока мужчина из Куаутитлана и его жена были приговорены к смерти, потому что они при помощи чар обездвижили крестьянина из Тенайуки и, пока он спал, украли его кукурузу.
Не считая этого меньшинства опасных отщепенцев, все упомянутые классы – воины, чиновники и жрецы – обладали одинаковыми чертами руководителей общества и государства. Все вместе они составляли правящий класс общества, недавно возникший, сильный и постоянно крепнущий благодаря свежей крови, привносимой простолюдинами, которые могли достичь самых высоких воинских, административных или религиозных чинов. Происхождение играло свою роль, но все же именно личные заслуги помогали человеку подняться, а их недостаток не давал этого сделать. Мексиканец всегда помнил, что почести так же преходящи, как текущая вода, а рожденный знатным человек может умереть рабом.
